Прочитайте онлайн Альфонс нечаянно нагрянет | Глава 2 Закон притяжения беды
Глава 2
Закон притяжения беды
Только за гостьей захлопнулась дверь, как Люся понеслась в комнату и вернулась с елочной композицией – на подставке венок из еловых лапок, украшенный серебряными шишками, золотыми колокольчиками и красными бантами, а в центре три витые свечки. Этот веночек подарила на Новый год подругам знакомая, но он был таким веселеньким, что его решили не трогать – свечи не зажигать, копотью банты не марать, а поставить венок к Васе на тумбочку и весь год им любоваться. Теперь же Люся зажгла сразу все три свечки и тыкала композицией во все углы. От хорошеньких свечек черной струйкой к потолку поднималась копоть, но женщину это не пугало.
– Люся!! – взвилась Василиса, подлетела к подруге и стала отбирать икебану. – Ты что творишь?! Ты решила топить квартиру по-черному, как в старину?! Посмотри на потолки!.. Ну что ж тако-о-о-е-то?.. У нас и так ремонта сто лет не было… С ума ты сошла, что ли?
– Не сошла! – дергала ногами и руками Люся, не отдавая подруге композицию. – И не сошла вовсе, а только после этой женщины надо всю плохую ауру сжечь! Ты же слышала, что она тут наговорила! Про «аукнется» слышала? А у меня дочка свадьбу скоро отмечает!.. Поэтому и надо все сжечь!
Василиса театрально схватилась за виски и сообщила коту, который с интересом ждал, чем закончится потасовка:
– Финли, она ненормальная! Она нас спалит, я тебе обещаю… Лю-ю-юся! Ну кто сейчас верит в приметы?! Ты просто показываешь свой интеллект! И, по всей видимости, он у тебя страшной дремучести! Господи, с кем я делю крышу…
– Да?! – Люся подскочила к самому лицу Василисы и закривлялась маленькой обезьянкой. – У меня интеллект дремучий, да? Тогда у тебя вообще никакого нет! Потому что каждый раз ты ко мне пристаешь: «Люся, не ори, это плохая примета!» Что, не говорила? Сейчас заору.
Василиса вздрогнула, уложила ручки на животе и примирительно сказала:
– Люсенька, твой крик и не примета вовсе, это закон притяжения беды, вполне физическое явление. А эта женщина… Люся, ну мало ли что может наговорить бедная мать, убитая горем? Да погаси ты свечку!! Прямо на меня вся сажа садится! Пойми, Люся, эта Эмма Васильевна и про меня черт-те что наговорила, но я же не обижаюсь!.. Хотя, если по совести, так это не у меня черный язык, а у тебя луженая глотка! Вечно накличешь криком своим… Нет, Люся, оставь свечки в покое. И потом – все эти приметы можно объяснить; скорее всего, в нашем районе появился маньяк, который убивает невест, вот и все… Люся… Люся, я совсем не это хотела сказать!!
Но подруга уже унеслась в другую комнату и вернулась с потрепанной тетрадкой.
– Значит, так, сейчас наметим план вопросов, завтра зайдем к этой Эмме Васильевне и возьмем у нее список гостей. И тогда уже с каждым будем работать в отдельности. Только вот никак не соображу – где их допрашивать? Может, у нас? Ремонт, правда, давно не делали, но все равно здесь уютненько… Да! Надо сначала к жениху зайти, к Мише этому…
Василиса внимательно смотрела, как дергается у Люси на затылке темная кучеряшка и среди локона бесстыдно сверкает совершенно серебряный волос. Боже! Стыд-то какой! У Люси седина, а она так наплевательски к этому относится! Вася урвала момент, схватила седой волос и с силой дернула.
– Васька!! – подпрыгнула от неожиданности Люся. – Чокнулась совсем, что ли?!
– Люсенька! – напыщенно вещала Василиса. – Завтра же потрудись покрасить голову хной!
– Ой, Вася! Ну о чем ты сейчас думаешь?! Нам надо сообразить, как найти преступника!
Василиса фыркнула и грустно уставилась в окно:
– Неужели ты всерьез решила заняться этим убийством? А ведь у Ольги свадьба буквально через месяц! Нам надо готовиться, сценарии, платья там всякие разные, тебе сшить костюм аиста…
Люся оскорбленно вытянула шею, уперлась взглядом в стол и проговорила с нажимом:
– Я помню про свадьбу! И, между прочим, твое замечание попало в строчку! А если и правда это маньяк?! Мы вот так будем сидеть и ждать, когда он доберется до нашей невесты? Моя любимая писательница про такого маньяка писала – он именно на невестах специализировался, гад! Поэтому нельзя терять ни минуты… И потом – нам надо отстоять твое честное имя, а то все как люди называются – Василиса Премудрая, Василиса Прекрасная, а ты у нас будешь Василиса Черный язык! И еще надо отстоять нашу профессиональную репутацию! Ты же слышала, эта Эмма и так уже пожалела, что нас пригласила! Ну и наговорила она опять же… Я, конечно, в такие приметы не верю, но рисковать судьбой дочери не собираюсь… – Люсе надоело шипеть обделенной гусыней, и она гаркнула: – Придумывай давай вопросы! Куда опять мне в темечко уставилась?
Никакие вопросы у Василисы не придумывались. Честно говоря, она хотела насладиться праздником еще хотя бы неделю – до четырнадцатого, как все порядочные люди. Они еще не были в гостях у Маши, мечтали сходить в театр на балет, да к тому же сегодня Володя приглашал их на какой-то беременный ужин. А если они с Люсей займутся этой несчастной невестой, то все праздники, само собой, накроются траурным венком, козе понятно. Надо, чтобы и Люся пришла к такому выводу. А она непременно придет, если Василиса оставит ее одну – ну кто еще может руководить операцией, если не Василиса? У Люсеньки без подруги моментально пропадает боевой задор.
– Люся, давай ты сейчас подумаешь, а я с собачкой погуляю. Ну, чтобы тебя не отвлекать, а потом ты мне продиктуешь эту анкету для свидетелей.
Спорить было лишним – Малыш уже давно поскуливал возле хозяек и складывал им на колени лапы.
– Хорошо, – согласилась Люся. – Только зайди в магазин, купи хлеба и батон, сделаем гренки… раз уж мы сегодня не попадем на ужин…
Василиса только мотнула головой, и через минуту Люся уже слышала ее голос в прихожей.
– Мои батоны, они же булки… – пела себе под нос ее подруга, надевая на собаку ошейник.
Василиса брела по заснеженной аллее, и даже вид пушистых яблонь в гирляндах ослепительного инея ее не умилял. На улице стояла самая зимняя погода, то есть дикий мороз. Василиса уже пожалела, что вызвалась гулять с Малышом, Люся как-то спокойнее относилась к минусовым температурам. А вот организм Василисы Олеговны совершенно не переносил холода – у нее тут же стали скрючиваться руки, даже в рукавицах, щеки приобрели лавандовый оттенок, изо рта, как у дракона, вырывались плотные клубы пара и, что неприятнее всего, сразу окоченел самый думающий орган – лоб.
Сейчас совсем не хотелось ни о чем размышлять, согреться бы, но мысли упрямо уносили Василису к той злосчастной свадьбе. Черт, они с Люсей даже не рассмотрели, кто там из приглашенных-то был, их дальше коридора не пустили. И как теперь работать? И опять же – эта девица в машине… Василиса ее отчетливо видела, но это была совершенно точно не невеста. Платье только… Да и с платьем тоже – ни Василиса, ни Люся даже не знали, какое платье было на Вале. Надо на всякий случай фотографии посмотреть. Точно! Спросить у матери… у Эммы Васильевны, может, они уже подсуетились да и сделали снимки, может, на фото у кого-нибудь взгляд недобрый промелькнет или какое-нибудь орудие убийства просмотрится… Нет, орудие вряд ли… А кстати, что-то выпало из головы – как погибла Валя? Ее тоже застрелили? Надо будет подробнее расспросить. И потом, машина – это что, совпадение? Почему именно в ней сначала им привиделась убитая невеста, а потом и Валя погибла там же? Прямо какая-то проклятая машина, как еще удалось подругам на ней до свадьбы докатить, тоже могли бы их наутро обнаружить в белых платьях, в фате и с пробитой грудью! С этим транспортом что-то не так…
Пока Василиса в раздумьях терла заледеневший лоб, глаза ее неотступно следили за черной точкой, которая мелькала вдалеке рядом с продуктовыми ларьками. Черной точкой, конечно же, была собака, и Василиса сильно подозревала, что это ее легкомысленный питомец – прогулки рядом с ларьками были его излюбленным занятием, там всегда знакомые продавцы угощали милашку терьера сладкими сухариками или чипсами.
Василиса насторожилась. Теперь точка явно атаковала какого-то незнакомого мужичка, который отмахивался, закрывал голову руками и уворачивался от нападения.
– Черт… От Малыша ты, дружок, так не спасешься… – пробормотала Василиса и рванула на помощь бедолаге.
Она стремительно неслась к ларькам, и чем ближе подбегала, тем отчетливее видела: на этот раз глаза ее не обманули. Малыш на самом деле крутился возле незнакомого мужчины и, надо думать, хотел его съесть.
– Вот идиотство! – задыхаясь, бубнила Вася. – И что с собакой приключилось? Никогда на людей не набрасывался… Сколько раз говорила Люсе: не корми ты его одной овсянкой! Он же не конь! И вот пожалуйста – сам себе стал мясо добывать… Малыш!! Гад такой, фу!!! Я сказала – фу!! Дядя невкусный, фу!!!
Она подлетела к мужчине, когда Малыш его еще не успел поранить. Во всяком случае, рваных ран не просматривалось. Щедро одаривая четвероногого друга пинками, Василиса умудрялась еще и заискивающе улыбаться мужику.
– Вы уж нас извините. Вот какие мы озорники… Но вы не бойтесь, это мы просто шутим, да, Малыш, зараза такая!
Потерпевший вел себя неординарно и спасаться не желал. Он вдруг возмущенно вытаращил глаза и запыхтел на Василису:
– Да как вы… как вы смеете?!. Прямо ногой по туловищу! Это же собака! Ну, подумаешь, резвится крошка…
– Я вас умоляю, только не рассказывайте мне, как эта крошка может резвиться, – кривилась Вася в фальшивой улыбке. – Да стой ты, Малыш! Гад какой!
Дяденька все еще поступок дамы не одобрял и даже попытался потянуть песика за ошейник к себе.
– Ой, господи, и посчастливилось же с мазохистом столкнуться, – проворчала Василиса, с силой рванув собаку к себе. – Это что ж такое?!. – сурово приступила она к воспитанию псины, как вдруг заметила на песике чужой ошейник.
Хватка ее стала ослабевать, потому что до Васи вдруг дошло, что она дернула вовсе даже не свою собаку. Черный терьер – собачка весом с саму Василису, с прекрасным кусательным аппаратом, не позволит, чтобы всякий желающий кидался к ней с оплеухами, это Вася хорошо по собственному Малышу знала. А она-то распоясалась… И зачем, спрашивается, ухватила чужого песика?.. Оглянувшись, стреляный собаковод заметила рядом с собой мирно сидящего Малыша. Тот чинно ожидал, когда хозяйка навешает постороннему псу подзатыльников, чтобы потом всласть с ним побегать. Но не его радостный вид насторожил Василису – от дальнего ларька прямо к их живописной группе направлялась кругленькая женщина с сурово сдвинутыми бровями.
– Так, дамочка, отойдите от кобелей! Я вам говорю! – с ходу накинулась она на Василису. – Нет, ну что за бабы пошли – не успеешь за яйцом отойти – мужика прямо с собакой воруют!!
– Дунечка! – залебезил мужчина. – А я ведь ей говорил – это, мол, наша собачка. Играем мы так! Но она меня даже слушать не захотела! Наверняка нашего Ориона увести задумала! А у самой такой же пес, вон он сидит.
Женщина оглянулась на Малыша, потом смерила оценивающим взглядом Василису и фыркнула:
– Это она не Ориона увести хотела, а тебя, горе мое… Орион! А ты куда смотрел?! Я же тебе русским языком говорила… Не прыгай на папочку! Не надо с него шапку срывать, у него голова замерзнет и отвалится!!
– Позвольте… – очнулась вдруг и раздулась от обиды Василиса. – Никого я уводить не собиралась! Дуня, я сейчас вам все…
– Ка-кая я вам Ду-у-уня?!! – угрожающе забасила женщина и пошла на Василису круглым животом. – Объяснит она! Хотела мужика увести, так забирай! А то еще Дунями обзывается!
Василиса попятилась, но возжелала до конца внести ясность.
– Ну какое же это обзывательство? Прекрасное русское имя… Да и муж вас только что так назвал…
– Какой еще муж?! Это отец мой!.. Орион!! Оставь отца в покое!!. – рявкнула женщина и снова обернулась к Василисе. – И не Дуня он меня звал, а доня! Дочка, значит! А вы не увиливайте, не увиливайте! Хотели обворожить мужчину, так и берите, он уже обвороженный! Бать, ты как – обвороженный?
– Да немножко того… не утерпел… обворожился… – кривился в вежливой улыбке мужик.
Дуня-доня вытащила у него из кармана паспорт и раскрыла на первой странице:
– Вот, здесь все написано: Николай Николаевич Иванко, разведен, детей нет… Нет, ты посмотри-ка, есть! Ах да, это я… Вот, дама, получайте! Я уже давно ищу ему женщину для серьезных отношений или для брака. Мне, знаете, некогда его судьбу устраивать – надо папашу в мужья вытолкать да самой замуж идти. А то года идут, так и помрешь вековухой.
– Но позвольте… – попыталась возразить Василиса, но женщина, как выяснилось, молодая, ей не позволила.
– А я говорю – надо! И не спорьте, если не знаете! – выпучила она круглые, навыкате, глаза. – Вот у меня подруга – тридцать первого замуж вышла, а седьмого уже померла! Тоже с замужеством тянула! Совсем времени на семейную жизнь не хватило, а если бы на год раньше выскочила, так…
Василиса напряглась. Она воровато оглянулась по сторонам и, не разжимая губ, спросила:
– А вашу подругу случайно не Валентиной звали?
– Да ей теперь все равно, как звали, а мне вот надо отца спихнуть кому-нибудь на жилплощадь и… вы понимаете, все, что мне осталось от любимой подруги, это ее молодой вдовец! Кстати, а у вас есть жилплощадь?
– У этого вдовца, насколько я знаю, своя жилплощадь имеется…
– Ха! Так у меня-то с квартирой шансов больше его захомутать! – гыкнула девица, потом вдруг что-то сообразила и закручинилась: – Да и папеньку неловко без теплых женских рук оставлять… У вас есть теплые женские руки?
Василиса стянула рукавичку и растопырила скрюченную, окоченевшую пятерню.
– Вот о таких он и мечтал, – торжественно воскликнула лгунья и зыркнула на батюшку. – Папаня! Я верно говорю, правда?!
Папаня более тщательно подходил к выбору верхних конечностей. Он вытянул шею и попытался заглянуть через могучее плечо своей «дони».
– Дай-ка, дай-ка посмотрю…
– Наглядишься еще, – дернула плечиком дева, и папеньку отшвырнуло ближе к резвящимся псам. – А вы, я не поняла, колдунья, что ли? Откуда про жениха знаете?
Василиса уже успела приучить себя к мысли, что да! Она где-то колдунья! Осталось только приучить к этому остальных. Поэтому она усмехнулась и неопределенно пожала плечами. Пусть девчонка думает, как ей нравится. Девчонка думала правильно. Она вдруг подозвала отца, сунула ему в руки пакет и строго приказала:
– Так, батя, возьми яйца, зайди за творогом и срочно домой. А мы с Орионом прогуляемся.
– Я это… – скромно потупился батя. – Можно я с вами? Мне хотелось бы колдунье желание загадать…
– Домой, я сказала! Напишешь желание на бумажке и повесишь вон на ту елочку! – диктовала непримиримая дочь. – А тетеньку колдунью незачем твоими мелочами заморачивать, она мне еще жениха не приворожила! Будешь себя хорошо вести, приглашу ее домой. Все!
Николай Николаевич послушно забрал пакет и потрусил к магазину за творогом. Кругленькая девушка нежно взяла Василису под руку и поволокла ее в небольшой скверик, где в такое время народу не бывало, зато собакам было полное раздолье.
– А мы с вами погуляем, да? – преданно смотрела она на Василису. – Давайте прямо сейчас отойдем туда… вон, видите, за кустики, и вы сразу – бац! – и начнете привораживать Михаила. А то мне сегодня еще на работу в ночь…
Василиса внутренне подобралась. Так, значит, она не ошиблась: на ее локте повисла подруга погибшей Валентины. Ну не упускать же такой случай…
– Право, я не знаю, выйдет ли у меня, все же такое похолодание… – жеманилась она. – Могут замерзнуть эти… чакры! Ага, мои чакры замерзли. Да и не знаю я, кого привораживать… Вот что – давайте вы мне все подробно расскажете про молодого вдовца, про его бывшую супругу, про их свадьбу, про то, как она погибла…
– А это еще зачем? – вырвалось у девицы.
– Ну как же! А если он ее сам кокнул? К нему же совсем другое колдовство применять придется! Да и волшебники покруче меня будут… Кхм, мы отвлеклись. Короче, я должна знать все! И давайте уже говорите – я вся тут окоченела с вами.
Девушка не заставила себя упрашивать дважды, она заговорила быстро, сбиваясь и повторяя одно и то же по нескольку раз. Однако Василисе все же удалось узнать кое-что интересное.
Оказывается, Тамара, так звали хозяйку непоседливого Ориона, знала Валентину уже лет пять. Они познакомились сразу после школы, судьба столкнула их в электричке. Валя ехала к родителям на дачу пропалывать грядки, а Тамара – к соседке, за определенную плату помочь ей выкорчевать пни на участке. Обе девушки, возможно, так и не познакомились бы, если бы бдительные контролеры не захватили их как безбилетников и не высадили далеко от пункта назначения.
Девицы остались одни на пустынной станции и очень скоро разговорились. Выяснилось, что на двоих у них денег всего на один билет, а куковать здесь ни одна, ни другая не намерена. Пришлось пойти на маленькую хитрость. На этой станции не было даже здания – стояла только одинокая будка, где билеты продавались. В ней сидела худая тетка со злобным лицом. У нее-то они и решили разжиться деньгами на билет. Насобирав сухой травы и маленьких веточек неподалеку от будочки, Валентина развела костерок и принялась с криком долбиться в будку:
– Пожар!! Женщина, срочно эвакуируйтесь!! Горите!!! Да что ж вы сидите?! Будка горит!!!
Она так убедительно орала, что женщина не усидела, рванула из будки посмотреть: стоит ли тушить пожар или, черт с ним, погаснет сам? Чтобы лучше видеть очаг возгорания, тетке пришлось забежать за строение, куда в это время беспрепятственно проникла Тамара и уперла личные деньги кассирши вместе со старенькой сумочкой.
– Господи, стыд-то какой, – дернула губой Василиса. – Это же воровство!
– Я все осознала! – немедленно окаменела лицом Тамара. – Вела себя срамно и недостойно, как последняя сволочь! Исправилась! Теперь плачу налоги, хлеб не выкидываю, крошу синичкам и подаю бедным пятаки! Что было дальше, рассказывать?
Потом девушки унеслись в лес. На дачи уже решили не соваться, добежали до соседней станции, дождались электрички в город и юркнули в вагон. Тамара тут же предложила Вале отметить столь удачное возвращение, благо что отец находился на смене, а мать и вовсе бросила их, когда девочка только родилась. Да и деньжата в чужой сумочке позволяли. Новые подруги наотмечались так, что не помнили, где заснули. Однако пришедший домой после смены Николай Николаевич даже взглядом озорниц не упрекнул – дочка не любила, когда ее ругали. Валенька, проснувшись и правильно оценив ситуацию, вечером заявилась к новой подруге уже с дружком – а чего стесняться-то, если папаша воспитан, как цирковой пудель? Правда, в первый раз была недовольна Тамара – отчего подруга о ней не побеспокоилась? Но уже в следующий раз Валюша ситуацию исправила. Теперь подруги были неразлучны. Валюша была хороша собой, на нее заглядывались парни, но вот встречаться с этими парнями было абсолютно негде – Тамара оказалась для нее находкой. А у Томы, напротив, было где встречаться, только вот не находилось желающих. С богатого Валиного плеча теперь и ей отламывалось.
Однажды, где-то полгода назад, Валентина заявилась к Тамаре с молодым человеком и чинно его представила:
– Миша. Томочка, знакомься.
– Тамара… – покраснела та и протянула ладошку топором. – Славный какой вы, Миша… Валь, а чего себе никого не пригласила? Батя сегодня на смене…
Валя за спиной у парня покрутила пальцем у виска и скорчила страшную рожу. Однако тут же мило улыбнулась и весело захихикала:
– Ой, Миша, Тамара у нас такая шутница, такая шутница! У нее в голове только мужики. Да еще деньги.
– Деньги в руках иметь надо, – буркнул Миша. – А в голове мозги должны быть.
После этой цитаты Тамара просто открыла рот – таких умных знакомых Валя к ней еще не приводила. Хозяйка закрутилась возле плиты, но Валя ее остановила:
– Ты не суетись, Тома. Слышь?! Не суетись, говорю! – крикнула она в кухню. – Мы с Мишей просто так заскочили! У него своя квартира, так что мы сейчас туда, нам некогда засиживаться!
И они не засиделись – убежали. Уже позже Валя пришла одна и рассказала, что познакомилась с этим самым Мишей и у нее на него виды.
– Любишь, что ли? – раскрыв рот, спросила Тамара.
Та недоуменно поморгала, призадумалась и качнула головой:
– Еще не сообразила, но квартиру упускать не собираюсь! Хватит уже на родительском поводке жить – «туда не ходи, с этим не дружи, все парни – хамы, все девки – дуры, а твоя Тамара вообще – генетический плевок!». Это они про тебя так, прикинь! Всю спину прогрызли!
Конечно, Тома поддержала подругу, тем более что та перезнакомила ее со всеми друзьями своего жениха.
– Ой, вы знаете, – заиграла бровями Тамара, толкая окоченевшую Василису в бок. – Валька передо мной кривлялась, кривлялась, а потом так этого Мишку ревновала, мама дорогая! Главное – ко мне ревновала, прикиньте! Он только на мое плечо руку положит, она прям искрится вся от напряжения! А Мишка еще дальше руку-то сует – за пазуху! Тогда Валька в него прям когтями! Не, они жили так весело, постоянно собачились! Мы прям угорали все! Все – это я и друзья Мишкины. Ой, я ж вам не сказала! Мы потом еще и у Мишки целой кодлой собирались. Там такие мужики подобрались! Короче – записывайте. Если не получится приворожить Мишку, тогда можно Борьку Бурундука, он очень красивый, здоровый, только жрет, как мерин. Поэтому его Бурундуком прозвали. Или еще Толика, он вообще классный. Только матерится все время, но это ничего, подумаешь! Велико дело – в троллейбусе с ним проехать нельзя, зато на фотографии девкам покажу – обзавидуются. Так, кто там еще остался? Вадик еще… Нет, Вадика не надо, он какие-то слова интеллигентные все время вставляет, иной раз и не поймешь, о чем бормочет. Вы не подумайте, он не идиот какой, но на люди его вывести стыдно. И все время в общаге живет. Хотя… за ним там одна увивается… Вы на всякий случай его тоже запишите.
– Да куда мне записывать-то? – не утерпела Василиса. – Разве что на снежке… Ты вот лучше скажи – эти ребята тоже на свадьбе были?
Тамара округлила глаза, поджала губы и едва удержалась, чтобы не покрутить у виска.
– Вы чего – совсем? Кто нас на свадьбу-то позовет? Я же вам говорю – родители Валькины нас вообще отстоем считали! А меня так и вовсе плевком каким-то! Конечно, мы не ходили! Мы молодых у меня дома ждали.
– Так-так-так, – сосредоточилась Василиса. – Ждали молодых, поздно вечером они приехали, и что?
– Ну, а кто знает-то? Мы ж того… в невменя… нетрезвые мы были. По причине такого праздника офигенного мы все в ноль напились пьяные. Ну а куда деться? Прикиньте – Валька б с Мишкой заявились, а мы тут все как стекло – здрассте! Они б знаете как обиделись! Пришлось принять на грудь…
Василиса припомнила свою единственную встречу с Валей и спросила:
– А подруги? У Валентины, кроме тебя, были еще подруги? Я слышала, у нее кто-то там на пятом этаже жил?
Тамара оскорбилась. Она презрительно сквасилась и отчего-то стала говорить на повышенных тонах:
– Да на каком пятом! Это вы про Ирку, что ли? Да какая она подруга? Она ж страшная такая – ы-ы-ы! – Тамара вытаращила глаза и далеко выпятила нижнюю челюсть. Честно говоря, она и до этого момента красавицей не выглядела, а тут… – Вальку все мамочка заставляла с ней дружить! «Ироцка, хоросая девоцка, вот и друзы с ней, сю-сю-сю. Вместе бегайте в Дом культуры на поэтицеские вецеринки, сю-сю-сю. И чтобы курву Томку я не видела!!!» Ха! Нужны были Вальке эти вечеринки!! Да там одни боты!
Тамара в расстройстве отвела глаза в сторону, чтобы Василиса как следует прочувствовала, какую чушь спросила. И вдруг завопила во все легкие:
– Орион! Черт лохматый! Зачем ты кошку подкидываешь?! Тоже мне, игрушку нашел! Она блохастая!!. А, это чья-то шапка? Ну тогда ничего, играй…
Собаки и правда таскали что-то мохнатое, и, по всей видимости, именно шапку.
– Вот прикольно, – хихикнула Тамара, кивнув на пса. – Научила Ориона шляпу с бати срывать, так он теперь со всех мужиков шапки тянет. У меня уже этих шапок дома… Вам не надо? Всего за стольник могу уступить приличную… Ага, я ж не про то… Так вы чего спросили?
Василиса наблюдала за собаками, и ситуация с шапками ей совсем не нравилась.
– Чья машина баклажанового цвета? – уже нехотя спросила она.
– Так это ж Мишкина!.. Только на ней ездят все, кому в голову взбредет. Она и не закрывается совсем, все знают. Ему мамашка собиралась новую иномарку купить, поэтому он «Жигули» и не жалел.
– А на свадьбе кто в ней ездил?
Тамара снова выпучилась:
– Я ж вам популярно объясняю-ю! Не было нас на свадьбе! И потом я Вальку не видела. Хотела с ней встретиться, но там первое время, сами понимаете, маменьки, папеньки – «как первую ночь переночевали, как вторую?». Можно подумать, они помнят ее – первую-то! Я и про смерть Валькину только вчера узнала. Прикиньте – к Мишке в двери долблюсь, а мне соседка открывает. Вся такая в халате с капюшоном и шипит, ну чисто кобра! «Чего вы долбитесь? Не знаете разве, у Михаила жена погибла! Ему теперь не до вас! И нету его вовсе». Ну я и отчалила. Потом Вальке домой позвонила и так осторожненько спрашиваю, ну чтоб мать не травмировать: «А чего это мне Мишкина соседка сказала, что у вас дочь скончалась? Это правда, или мне ей лицо набить?» Ну, Валькина мать давай мне грубить в трубку, дескать, если вы еще позвоните, я вам сама морду набью. Да как вы смеете, у меня дочь погибла…. Я больше звонить и не стала. Ну потому что обиделась, понятно же, да? Сегодня к Мишке вечерком перед сменой заскочу, узнаю, когда ее хоронить будут. Я уж и так хожу к нему, хожу, а он как в колодец ухнул…
– То есть… он пропал? – испугалась Василиса.
– Конечно, я и говорю, – фыркнула Тамара. – Он же не дурак, знает, когда пропадать! Ему надо за упокой любимой жены поляну накрыть, вот он и пропал. Нет, не по-человечески это. Ну все-таки выпить надо, отметить… помянуть. А с матерью ее я принципиально не буду общаться… А вы чего такая? Я, главное, ей говорю-говорю… Куда вы смотрите-то?
Василиса напряженно косилась куда-то в сторону. Тамара тоже туда глянула и увидела спешащего к ним мужчину.
– Это за вами?
– Нет, Тамара, похоже, за тобой. Видишь, человек без шапки…
Через минуту к ним подошел крепкий парень с непокрытой головой и, играя желваками, сурово уставился на обеих. Руки он держал в карманах, недобро как-то держал. Василиса сразу почуяла запах пороха, и сердце ухнуло в пятки. А парень, насмотревшись вволю на дам, свирепо процедил:
– Чья собака шапку сперла? Только не вилять!
Василиса невольно обернулась на Тамару, а потом торопливо проговорила:
– Собака ни при чем! Вы ее пристрелить хотите? Собака не виновата! Только посмейте!! Я сама… Орион! Иди ко мне! Я тебя закрою!! Орион, черт возьми!
Тамара трусливо отводила глаза в сторону и тихонько пинала ногой Василису.
– Чего лезете? – чуть слышно прошипела она, скособочив рот. – Пусть делает что хочет, а то нам статья… И так может по башке настучать…
– Да что же, отдать пса на растерзание?! – возмущалась Василиса.
К ним уже подбежали и Малыш, и Орион. Собаки беззлобно скакали возле женщин, Малыш терзал сломанную дубину, а Орион доверчиво тыкал трофейную шапку Тамаре в руки.
– Орион! Отдай хозяину шапку… Слышь, парень, я пенсию получу, заплачу, – закрывала собой пса от гневного мужика Василиса. Но закрыть не получалось, черныш все время вырывался и тянулся к хозяйке. Та откидывала его от себя сапогом и вообще делала вид, что собаку видит впервые.
– Не трясись, тетка, – просопел парень и бросил Тамаре: – Короче, так: собака ликвидируется… Тетка! Я же сказал – не трясись! Забираю я пса, на хрена ему такая хозяйка? Ему у меня лучше будет. У меня уже есть один, и второму место найдем. У-у! Убил бы… – прошипел он Тамаре, поймал Ориона за ошейник и рявкнул: – Где поводок?!
Тамара молча подала, и парень потащил упирающегося пса из сквера. Сначала он его волок на ошейнике, потом потрепал по голове, что-то сунул ему в пасть, и Орион уже не так упирался. А парень, насколько могла видеть Василиса, все останавливался, гладил пса по голове и чем-то угощал.
– Не, ну молодец мужик, да? – возмущенно повернулась к Василисе Тамара. – Главное, вот так взял собаку и уволок! Я, может быть, за ним ухаживала, ухаживала… Я вообще-то месяц назад его у соседки купила, та уезжала за границу, ну мне его и сунула. На, говорит, продашь пса кому-нибудь, а его так никто и не купил, я столько с ним мучилась, а тут на тебе – приходит какой-то хмырь…
– Заткнись! Я рада, что собака нашла наконец нормального хозяина, а ты!.. – рявкнула Василиса, крикнула Малыша и поспешила к дому.
Тамара так и не сообразила, отчего же испортилось настроение у собеседницы.
– Эй!! Куда это вас понесло?! Вы ж мне не сказали, когда женихов-то ждать?
Василиса сначала прибавила шагу, потом привязала Малыша к деревцу и вернулась:
– Знаешь, я тебе скажу, как простая баба, не ворожейка какая-то… Ты, может быть, очень скоро выйдешь замуж. Но только приготовься к тому, что муж не будет с тобой считаться, так же как ты со своим отцом. Твой муж тебя предаст, как ты этого Ориона, а если с тобой стрясется беда, твои близкие сочтут это прекрасным поводом, чтобы надраться в хлам!
Больше она не могла говорить. У нее колотилась челюсть, ходуном ходили руки и ноги, а сердце готово было выпрыгнуть из груди от ярости.
– Ни фига себе… наколдовала… – открыла от неожиданности рот Тамара и осталась стоять посреди заснеженного сквера.
Домой Василиса еле вползла – совсем не чувствовала ног, а руки ломило от холода. В прихожую вышла Люся с красным разбухшим носом и, шмыгая им, начала стягивать с подруги сапоги.
– Эгоистка… – бормотала она себе под нос. – Сама уперлась, а я чуть с ума не сошла… Плачу тут, плачу… Куда, думаю, ее унесло? Может, думаю, ее машиной сбили или сосулькой по голове… Прямо хуже собаки – как вырвется из дома, не дозовешься. Признавайся, Снегурочка хренова, опять какого-нибудь мужика встретила?
Василиса юркнула в кухню и плюхнулась на стул ближе к батарее.
– Люся, налей чаю мне. С малиновым вареньем. Много. И Малышу.
– Малышу тоже чаю? – уточнила Люся.
– Ну нет же, Люся, – устало пробормотала Василиса. – Что ты у родителей непонятливая такая получилась? Малышу теплой каши. Есть у нас теплая овсяная каша?
Люся проворно налила чаю, плюхнула перед собакой плошку и уселась напротив подруги.
– Вася, не виляй. Рассказывай – кто он? Он что – морж? Это надо же тебя столько по улице таскать, мороз, между прочим, тридцать четыре градуса! Как его зовут?
– Тамара. Ее зовут Тамара. Такая скверная баба, – причмокнула Василиса. – Люся, я тебе про нее расскажу, но ты с нее пример не бери.
Люся фыркнула и подлила подруге еще чаю.
– И зачем ты, Васенька, с такими отвратительными бабами по морозу таскаешься? Вон все щеки отморозила. Да не дергайся, я пошутила, они у тебя от природы фиолетовые. Что там за Тамара?
Василиса хотела наказать подругу молчанием – чем ей ее щеки не нравятся? Но новости так и просились наружу.
– Вряд ли тебе будет интересно, – кривлялась она, покачивая тапком. – Я только что говорила с подругой нашей невесты. Так… немного поболтали…
Люся сморщила лоб и лихорадочно начала вспоминать: какая Ольгина подруга могла два часа морозить Василису своей болтовней. У ее дочери вообще подруг не было, она всегда предпочитала исключительно мужское общество.
– Так я не поняла – это ты со своей невесткой болтала? С Лидочкой, что ли? – пыталась догадаться Люся.
Единственная молодая женщина, с которой сейчас общалась Ольга, была Лидочка – жена Павла и невестка Василисы.
– При чем тут наша Лидочка? Я тебе про какую невесту толкую? Которая погибла! А ты про кого?
Люся нервно дернулась и принципиально убрала банку с вареньем в холодильник.
– Вообще-то, я считала, что ты Ольгу имеешь в виду! Между прочим, «наша невеста» – это как раз она!!
– Она еще не невеста! Она только желающая, – возразила Василиса и банку демонстративно вытащила обратно. – Невестой она станет, когда платье наденет свадебное, фату…
– Это большой вопрос – захочет ли Ольга в загс тащиться в фате и в свадебном платье! Она считает, что это атавизм! Я, например, тоже так думаю!
Вообще-то Люся так не считала. Она искренне верила, что дочь в самый последний момент передумает и порадует гостей белоснежным нарядом. Но это неважно.
– По-твоему, получается, если она фату не наденет, так и невестой не будет?
– Нет, будет, конечно… Но немножко не настоящей. Люся, ну почему у Ольги такие своеобразные взгляды на свадьбу? Фату она не наденет, платье покупать не собирается, она скоро скажет, что и жениха в загс не возьмет! Потому что это не современно! Одна придет…
Люся за дочь встала горой. Правда, она не знала, чем парировать, потому что и сама боялась, что Оленька в последний день откажется от свадебной церемонии или выкинет что-нибудь эдакое! Например, устроит гостям забег километра на три или соорудит застолье на верхушке заснеженной горы… Нет, кто-то из гостей, может, и доберется до праздничного стола, но точно не Люся с ее-то баяном. Мать непредсказуемой невесты каждую ночь молилась, чтобы торжество прошло традиционно – тихо, спокойно, в тесном семейном кругу, с запотевшими бутылками, с блестящими вилками и кружевными скатертями. А тут еще Василиса под ухом каркает!
– Вот что! – в обиде закинула голову Люся. – Ненастоящая тебе невеста, так можешь и не ходить на свадьбу! Я сейчас позвоню Ольге и скажу…
Звонить никому не пришлось. Ветреная дочь, будто чувствуя, что о ней говорят, сама тут же позвонила в дверь.
– Мамочка, привет! – ворвалась она в комнату, вся увешанная пакетами, и сразу наполнила дом свежим морозным запахом. – Тетечка Василиса, вы сегодня чудно выглядите, здрассте! Только смените косметику, у вас много лиловых тонов. Мам! Ну чего вы еще не одеты? Володя уже ждет. Вы что – к нам вообще не собираетесь?
Обе подруги моментально вспомнили про званый ужин, и их животы заурчали слаженным дуэтом – дамы с утра ничего не ели. Василиса вдруг засуетилась, заволновалась и стала толкать Люсю в комнату.
– Люсенька, ну иди же, одевайся! Ой, Оля, она у нас такая нерасторопная, такая медлительная, прям как барсучиха какая… Я вот уже почти одета, только причесочку сейчас поправлю, губки подкрашу…
Люся в комнату не заталкивалась, все лезла к дочери с разговорами, чем сильно беспокоила подругу – а ну как передаст сейчас Ольге, что тут ей Василиса про невест наговорила, тогда ее и правда на свадьбу не пригласят.
– Люся! Иди же одевайся! Оля ждет!.. Оленька, а у вас еще кто-нибудь будет? Я имею в виду, из Володиных знакомых? Ну там декан какой-нибудь или доктор каких-нибудь наук? Мне, конечно, все равно, но вот Люсеньке было бы интересно… Люся! Ну куда ты опять лезешь? Оля, я пойду глазки нарисую, а ты ножкой дверь в комнату держи и не выпускай мамочку, хорошо? А то мы до ночи к вам не попадем.
Ольга затрясла руками и отправила Василису краситься:
– Идите, идите, теть Вась. Маму я соберу!
Люся собралась быстро, но вот Василиса украшала себя томительно долго. В конце концов, когда она появилась, Люся вздрогнула и с жалостью произнесла:
– Васенька, я напишу Куклачеву, что он для тебя эталон красоты. Этот добрейший человек поймет. И может, даже тебе рубаху свою подарит…
– Мама! – не выдержала Ольга. – Хватит ссориться, Володя уже мне на сотовый два раза звонил. Пойдемте, там все готово.
Василиса и в самом деле очень уважала Куклачева. Она вообще любила людей, которые с теплотой относятся к животным, однако ж не совсем поняла, как об этом догадалась Люся. Наверняка Василиса опять начала говорить ночью. Нет, как ни верти, а есть в ней, в Василисе, какое-то колдовское зерно!
С гордо поднятой головой и широко накрашенными губами Василиса Олеговна Курицына заторопилась в гости.
Володя уже давно их ждал, в середине комнаты стоял вычурно накрытый стол, а из кухни доносились ароматы чего-то печеного.
– Володя!! – не раздеваясь, кинулась на запахи Ольга. – Ты же всю индейку мне пересушил!
– Я действовал строго по инструкции! – Хозяин в расписном фартуке командовал у духовки. – Вот смотри, здесь написано…
Дамы разделись и чинно уселись за стол. Пусть молодые сами разбираются, им не привыкать. Василиса сидела, вытянувшись железным ломом, и все гадала: додумался ли Володя пригласить кого-нибудь еще, например, из мужчин. Или все это великолепие рассчитано только на четыре желудка? И вообще – можно уже есть или все-таки стоит еще кого-то подождать? Люся никого не ждала. Она вела себя совершенно свободно – то и дело угощала свиным балыком огромных Ольгиных собак – Карла и Атоса, пихала им в пасти кусочки сыра и не переставала удивляться, как быстро собачки глотают лакомство. Потом она ухватила яблоко и попыталась угостить псин витаминами. К фруктам те относились прохладно, и Люся настойчиво пыталась затолкать в здоровенные пасти яблоко. Короче, проводила время в развлечениях.
– Вот взяла и испортила четкую линию натюрморта с этим яблоком, – прошипела Василиса. – А вдруг кто-нибудь придет…
Она еще хотела пошипеть, надо же себя чем-то занять, но тут звонкой трелью разразился телефон, молодые все еще были заняты новым блюдом, поэтому трубку подняла Люся.
– Алло, это квартира Орфеевых? – защебетал ей в ухо вежливый девичий голосок.
– Ну да, – насторожилась Люся. – А что вы хотели?
– Это вам звонят из фирмы «АртиШок». Вы у нас заказывали на шестое февраля спектакль, помните? Так вот, мне бы хотелось уточнить кое-какие детали… Мы с вами по телефону их обсудим или вы завтра к нам подъедете?
У Люси ухнуло сердце. Едва ворочая губами, она пробормотала:
– Подъедем. Куда?
– Записывайте.
Девушка четко продиктовала адрес, назначила время, извинилась и распрощалась. А Люся еще долго в раздумье смотрела на трубку.
– Мам! Кто там? – крикнула из кухни Ольга.
– Да там этих… Орфеевых спрашивали… – бормотнула Люся.
– Ну и правильно, – появился в дверях Володя. – Орфеевы – это же мы.
Люся мгновенно перестроилась:
– Я и говорю – квартира Орфеевых, а спрашивали… Ефремовых. Володя, ну скоро там уже индеец ваш сготовится?
Ольга поспешила к столу с большим красочным подносом.
– Прошу! – радостно сверкала она глазами, вероятно, блюдо удалось на славу. – Налетайте!
– А может, подождем? – не утерпела Василиса. – Ну, вдруг Володя еще кого-то пригласить догадался…
Василиса, как ни была голодна, никогда не забывала об обществе.
– Конечно, Володя пригласил, – успокоила ее Ольга. – Но только они придут чуть позже – прямо на свадьбу. Однако один мужчина нас сегодня все-таки посетит. А вы ешьте, он не будет в обиде, что начали без него.
Вася с облегчением вздохнула и ухватила аппетитное бедро индейки.
Вскоре появился и загадочный мужчина, на которого намекала Ольга. При виде его Васенька перекривилась, фыркнула и даже перестала по-балетному «держать спинку». Люся и вовсе на гостя не оглянулась.
– Знакомьтесь! – весело представила пришедшего Ольга. – Таракашин Виктор Борисович! Мой отец!
Виктор Борисович смущенно улыбался и крепко прижимал к себе бутылочку малиновой наливки, он ее принес дочери в дар. Бутылочку следовало поставить на стол, но до стола надо было еще дойти, а как дойдешь, если рядом со штанами торчат мохнатые медвежьи морды?
– Пап, проходи, – звала Ольга. – Да не бойся ты их, они не тронут.
– Бойся, – буркнула Люся себе под нос. – Это они путных людей не трогают, а тебя даже наш кот гоняет. Там постой, да и все.
У Люси с Таракашиным были не совсем теплые отношения. Отцом он был никаким, а мужем никогда и не был. В свое время он успешно бросил Людмилу Ефимовну с ребенком, прекрасно жил без них тридцать лет, но в последний год жизнь сделала такой крутой виток, что Таракашин не поленился отыскать свое чадо и прочно прилепился к бывшей возлюбленной. Вполне понятно, что сейчас Люсенька если и терпела его присутствие, то только из внутреннего благородства. Однако Таракашин совсем иначе истолковывал ее отношение к себе и лелеял надежду на совместное проживание. Разумеется, в Люсиной квартире. Ольга же относилась к отцу с жалостью – ну наворотил грехов в молодости, куда теперь его?
– Пап, вот сюда садись, – суетилась она. – Давай тарелку, я тебе вон того салата положу… Володя, ну чего сидишь, наливай гостям!
– Нет-нет, Володя, Виктору Борисовичу его собственной наливочки, – встряла Люся. – Он, кроме нее, ничего не пьет!
Таракашин крякнул. Вообще-то он пил все. И часто. А вот наливочки ему и вовсе не хотелось, вон из той бы бутылки попробовать. Но Люся как озверела – прямо из рук у этого Володи бутылку вырывает!
– Володя, а мне наливки не надо. – Люся поспешно убрала свою рюмку. – Он нам приносил уже. Он ее из старого повидла делает – как только продукт прокиснет, он его ложечкой размешает, а потом туда добавит… Таракашин, что ты туда добавляешь? Спирт или водку?
– Сюда я добавил портвейна, – зарумянился Виктор Борисович. – Он особенный аромат придает. Да и… водку всю выпили, а портвейн остался. Его просто так пить невозможно, я пробовал. А вот в наливке – ну чистое амбре! Пробуйте!
Василиса тоже прикрыла свою рюмку ладошкой. Из рук Таракашина она предпочитала брать только деньги. Но он еще ни разу их принести не догадался, а всякую гадость так и норовит сунуть.
– Ладно, пап, я пока уберу наливку, мы потом ее с подругами попробуем…
– …ею хорошо крыс потравить, – добавила Люся. – Эффект превзойдет ожидания.
Василиса не сводила с подруги глаз. Какая-то она в последние полчаса странная стала. На Ольгу и Володю смотрит с обидой и недоверием, с Василисой не общается, а только на часы поглядывает. И все после того звонка. Интересно, что же такого ей наговорили? Никак опять какой-нибудь Ольгин хахаль звонил и звал ту в Канаду.
Что и говорить – была у Ольги любовь ко всему незнакомому и прекрасному. Например, к прекрасным незнакомцам! Обязательно записывала их себе в женихи, умудряясь при этом оставаться для Володи заботливой гражданской женой. Уж сколько они с Люсей горевали по этому поводу, столько, наверное, и Володя не горевал, но, к счастью, Ольга собралась стать матерью, и вроде все улеглось. Люся с Василисой перекрестились – слава богу, нагулялась, успокоилась, потянулась к семье. И что? Неужели опять?
У Василисы испортилось настроение. Да еще и Таракашин этот! Так и таскает из-под носа кусочки слабосоленой форели! А Ольга специально для Василисы ее купила! Василиса хотела еще съесть шоколадный пудинг и отправиться домой, но Ольга вдруг стала показывать, какие она покупки сделала к свадьбе, вытащила фотографии и сумела-таки сделать вечер интересным.
Домой подруги собрались уже в одиннадцать. Володя вызвал такси, и дамы без приключений добрались до дома. Если не считать одной маленькой детальки – с ними увязался Таракашин.
– На кой черт нам это сокровище? – шипела Василиса в такси, как ей казалось, совсем неслышно.
– А куда его? – так же шипела Люся в ответ. – Ольге он все нервы выдергает, Володя слишком интеллигентен, чтобы его выставить.
– А я зна-а-ал, что вы меня не оста-а-авите, – хитро прищурился подвыпивший Таракашин на переднем сиденье, попытался обернуться и поцеловать обеих дам оптом.
Дамы в четыре руки навесили ему тумаков и обреченно затуманились – везти к себе такую головную боль не хотелось. И все же ничего придумать не получалось, втроем они забрались к себе на этаж, а потом еще и троицей потащились выгуливать Малыша.
– Люсь, а ты чего сегодня такая прокисшая у Ольги сидела? – приплясывала на морозе Василиса.
Малышу она по-богатырски кидала палочку, а за палочкой бросался не только пес, но и Таракашин, поэтому у дам было время поговорить без посторонних ушей.
– Прям стыдно за тебя было, девчонка и так и эдак, а тебя будто кто помоями облил!
Люся вздохнула и принялась жаловаться:
– Вот и у меня такое ощущение, что помоями. Помнишь, Ольге позвонили, а я трубку схватила?
– Ну? И чего? Опять новый кавалер? Так Ольга с ним еще успеет распрощаться, чего ты?! До свадьбы-то почти месяц еще!
Люся махнула рукой и закручинилась еще больше.
– Да не кавалер это, а еще хуже. Из «АртиШока» звонили. Это знаешь, фирма такая, она у нас в городе одна, всякие приколы устраивает… Малыш! Ну дай дяде палочку схватить! Чего вы поделить-то ее не можете?!
Василиса швырнула еще одну палку и затормошила подругу:
– Ну и чего? Зачем звонили-то?
– А затем! Ольга нам, оказывается, какой-то спектакль на шестое февраля заказала, понимаешь? Если у нее свадьба в этот день, на кой черт еще спектакль?
Василиса тоже погрустнела:
– Ты хочешь сказать, что никакой свадьбы не будет? Что она нам просто представление устроила? А зачем?
– Не знаю, – пожала плечами Люся. – Прямо никак понять ее не могу! То у нее с платьем не поймешь чего, то с фатой, того и жди – жениха поменяет…
Василиса за Ольгу переживала не меньше подруги.
– Давай знаешь что? Завтра в эту самую фирму заявимся и спросим: «А расскажите-ка нам, любезные, какие у вас тут спектакли заказывают на шестое число?» И пусть попробуют не ответить!
– Да они ответят, – вздохнула Люся. – Они мне сами назавтра встречу назначили, что-то там им пояснить требуется. Съездим, конечно, но… Это что же – выходит, Ольга нас за нос водит?
– Ты раньше времени не накручивай меня, я потом такая неуправляемая становлюсь! Сначала узнать надо, а после уже… Если все правда, мы ей сами такой водевиль устроим…
Подбежал запыхавшийся Таракашин. Пробежки по морозному воздуху отрезвили его, и он наконец догадался возмутиться:
– Между прочим… я хочу поинтересоваться! – задыхаясь, говорил он. – А чего это только я за палочками бегаю?
– Да нет, еще Малыш… – откликнулась Люся. Посмотрела на часы и заторопилась: – Ну вы как, уже все дела сделали? Малыш?! Вижу, что сделали… Тогда домой.
– А я так два раза! – похвастался Виктор Борисович. – Я вон то дерево отряхнул, чтобы ветки не подломились, и еще разбитую бутылку с дороги убрал, чтобы машины колеса не поранили!
Люся имела в виду несколько иные дела, но не стала цепляться к человеку.
Таракашин потрусил рядом с псом, все еще пытаясь отнять у него палочку, а подруги, скукожившись, семенили позади и все пытались убедить друг друга, что ничего страшного с этим спектаклем не будет.
Дома Виктор Борисович уснул сразу же, едва добравшись до дивана. А вот ни Люсю, ни Василису сон не брал. Они сидели на кухне, плотно закрыв двери, и Люся слушала про сегодняшнюю утреннюю встречу Васи с Тамарой – подругой потерпевшей Вали.
– …Так что друзья у нашей Валентины – один другого лучше, – закончила Василиса. – Их даже на свадьбу не пригласили. Да и Тамара эта! Представь – подруга скончалась, а ей только бы помянуть! И главное – собаку взяла и бросила! Нате ее, убивайте! От таких людей чего угодно ожидать можно. Я даже думаю – кто-то из этих дружков мог прикончить невесту хотя бы за то, что их на свадьбу не пригласили. А чего? Тамара же не помнит, что там было – напилась, да и все. А в это время кто-то мог отлучиться и…
– Не-а, – мотала головой Люся. – Ты путаешь время событий. Пили они в день свадьбы, а на следующий день ты лично видела эту Валентину живой и здоровой. Можно, конечно, предположить, что они затаили зло, долго терпели, а потом… но что-то мне в это слабо верится. Чего им ждать – молодые к ним в тот же вечер заявились – они могли бы грохнуть невесту прямо тут же… И почему этот Миша такой безрадостный был, когда мать им потом звонила? Вроде женился, один с молодой женой, такое событие! Счастливым должен быть, а он…
– Ой, Люся! Ты прям как маленькая! Ну для кого сейчас свадьба – событие? – фыркнула Василиса. – Да и мало ли из-за чего жених куксится? Ты тут накручиваешь, а у него, может, просто пиво кончилось или воду холодную отключили. Нет, я думаю, нам надо к безутешной матери наведаться.
– Или лучше к той подруге на пятом этаже – к Ирине, – предложила Люся. – А вообще – что мы имеем? Приходим на свадьбу, невеста отказывается выходить замуж, мы бежим ее уговаривать и натыкаемся на труп в машине. Но уже другой невесты. Правильно?
– Ну да. А потом и нашу невесту тоже того… трупом сделали, – напомнила Василиса.
Люся встала, заложила руки за спину, некоторое время потолкалась по кухне, а потом по-учительски провозгласила:
– Возникает первый вопрос!
– Заплатит нам кто-нибудь за это расследование или мы ведем его на добровольных началах, себе в убыток? – торопливо подсказала Василиса.
Учительский образ сдулся, Люся плюхнулась на стул и осуждающе покачала головой:
– Вася! Это не вопрос. Кто нам станет платить? Вопрос в другом. Первое – кто та первая убитая невеста? И как она оказалась именно в машине жениха?
– Нет, ну на ее месте мог оказаться любой, – с жаром объясняла Василиса. – Я в том смысле, что машина-то и не закрывается вовсе. Весь двор знает, как ее открыть, я же тебе говорила!
Люся согласилась. И тут же выдала новую серию вопросов:
– Хорошо, а как погибла Валя? Почему тоже в машине жениха, но сам он ни ухом ни рылом? Весь двор, значит, «Жигулями» его пользуется, а жених скромничает?
Василиса слушала подругу, и в голове ее тоже, похоже, рождались вопросы, потому что она уже несколько раз открывала рот, но, заслушавшись, кидала туда сухую баранку, и рот снова закрывался.
– Люся, а мне знаешь что интересно, – наконец затараторила она. – Мне вот интересно знать, а кто нас на свадьбу-то привез? Ты знаешь, я так волновалась, что на водителя и вовсе никакого внимания не обратила. Но зато у него за-а-а-апах! Вот бы найти его да узнать, чем он брызгается. Я бы Пашке обязательно такой одеколон купила.
Люся пыталась решить – за каким из убийц им погнаться в первую очередь? С одной стороны, надо бы начать с первой невесты, а с другой – там и вовсе зацепиться не за что! Эх, зря не расспросили Эмму Васильевну, как именно погибла ее дочь. Если обе девушки застрелены, тогда, скорее всего, это рука одного и того же убийцы, и искать придется одного.
– Кстати, надо расспросить соседей с нижних этажей, – обратилась она к Василисе. – Они должны были слышать выстрелы.
И в этот момент за стеной раздался громкий вопль:
– «Ты морячка, я моряк! Ты собачка, я собак! Ты как клуша, я как груша…»
Подруги переглянулись и взвыли:
– Таракашин!
Виктор Борисович немного всхрапнул, однако его новый четвероногий друг Малыш решил проявить благородство и поделиться с Таракашиным игрушкой – ну не мог пес спать, если хозяйки еще не отошли ко сну. Он попросту схватил мокрого, замусоленного зайца и настойчиво принялся тыкать им в лицо отдыхающего. Таракашин очнулся, совесть проснулась в его заспанной душе, и на чистых простынях со своими грязными ногами кавалер почувствовал себя неуютно. Оттого несгибаемой силой воли поднял себя и побрел в ванную принять запоздалый душ. И там-то, под свежими струями, его и настигло певческое настроение.
Василиса уже долбилась к нему в дверь и изрыгала проклятия:
– Таракашин! Гнусный мерзавец!! Немедленно закройте рот! Сейчас прибегут соседи и разнесут вам всю печень! И, знаете, я даже ничего не буду иметь против!! Таракашин, гад! Выходи!
Он появился буквально через минуту – бодрый и крепенький, как маринованный болгарский огурец. Завидев его, Василиса в изнеможении плюхнулась на кухне, рядом с Люсей. У нее даже на крик сил не осталось, поэтому она только пролепетала:
– Люсинда, я убью его. Он натянул на себя мой выходной махровый халат…
Красавец и впрямь где-то выудил новенький халат Василисы и теперь, блестя лысиной и золотыми зубами, торжественно явил себя дамам.
– А вы скучаете? – хитро улыбался он. – Я нескромно уснул раньше вас, оставил, так сказать, без своего общества, но… не журите меня, я теперь бодр и просижу с вами всю ночь! Василиса, не сидите мешком, сгоношите чайку!
Василиса устало вперилась в него взглядом и проникновенно сказала:
– Знаешь, Таракашин, пожалуй, я разнесу тебе печень сама. Этих соседей пока еще дождешься…
И она стала медленно подниматься.
– Вася! – ухватила ее Люся за руки. – Вас-с-ся, сядь! У меня проснулась мысль!
Таракашин не испугался вовсе. Пока его бывшая возлюбленная висла у подруги на руке, он осматривал нутро холодильника.
– Таракашин! – не выдержала уже и Люся. – Топай давай на свой диван!
– Да ничего-ничего, я с вами тут чайку попью, сырок вот отведаю, колбаску…
Ничего ему отведать так и не удалось. Василиса вырвалась из цепких объятий Люси, ухватила ночного гостя поперек туловища и отнесла бедолагу на место.
– Если встанешь – натравлю кота. – Она, как добрая мама, прикрыла его одеялом. – Не зли меня.
Кота Таракашин боялся. У них не складывались отношения – Финли всегда охотился за ногами Таракашина, и тот не успевал подпрыгивать, что было весьма неловко при дамах. Поэтому сейчас он только запыхтел, однако перечить не отважился.
– Люся, ну что ты там придумала? – вернулась к подруге Василиса.
– Я подумала… знаешь, когда Таракашин про маньячку пел, я вдруг опять ту книгу вспомнила. Помнишь, мы с тобой детектив читали, а потом еще и фильм такой был – там маньяк убивал только невест!
Василиса скисла:
– Таракашин твой про морячку пел, Люся, ты все перепутала.
– Ну и что! Нам надо искать маньяка!
Василисе такая идея не понравилась. Маньяков даже опытные сыщики находят не вдруг – пойди рассчитай, что на уме у ненормального!
– Только вот никак не придумаю, каким образом… Может быть, тебя в невесту обрядить? И что ты думаешь? – тормошила ее Люся.
– Мысль, конечно, неплохая… Дай-ка я Паше позвоню, пусть он мне в шубу сигнализацию вошьет. Это хорошо, что ты меня предупредила…
Люся с жалостью уставилась на подругу и произнесла:
– Ладно, Васенька, давай спать. Сегодня такой день был, такой день… А про сигнализацию ты отлично придумала, если тебя кто-нибудь в загс потащит, мы тебе обязательно ее вошьем… в фату.
