Прочитайте онлайн Черная моль | Глава 23

Читать книгу Черная моль
2018+4981
  • Автор:
  • Перевёл: Наталья Рейн

Глава 23

ЛЕДИ ЛАВИНИЯ ЕДЕТ В ТЕАТР

Весь следующий день Ричарда дома не было, и у жены его оказалось предостаточно времени, чтобы обдумать свое печальное положение. Она твердо решила бежать с Лавлейсом, теперь оставалось лишь сообщить ему об этом. Она никогда, никогда не опустится до того, чтоб просить Ричарда остаться с ней, зная, что он любит другую. Нет, это все же непомерное испытание…

Сегодня Карстерсы собирались в «Друри-Лейн»[47], насладиться игрой Гаррика[48] в одной из самых популярных комедий сезона — «Beaux Strafagem»[49]. Публика должна была собраться самая изысканная, поскольку в труппе сияла еще одна звезда — миссис Клайв, и естественно, леди Лавиния никак не могла пропустить этого события и все эти дни с нетерпением предвкушала возможность увидеть спектакль. Однако сегодня она предпочла бы остаться в постели и лить слезы. Но Лавинии надо было дать ответ, а кроме того она пригласила двух кузин, приехавших из Шотландии, составить ей компанию, и никак не могла подвести их.

Итак, в тот вечер все лицезрели ее в ложе, как и всегда прелестно одетую и обозревающую публику через лорнет. За спиной стоял муж — когда Лавиния подумала, что это их последний совместный выход в свет, то с трудом сдержалась, чтоб не разрыдаться на глазах всей почтеннейшей публики — а в кресле рядом разместилась ее кузина, миссис Флеминг. Мистер Флеминг стоял, заложив руки за спину, и время от времени издавал восторженное восклицание, когда его молодой родственник, Чарлз Холт, указывал на какую-либо персону, стоящую внимания. Это был плотный коротышка, одетый в унылый коричневого цвета камзол, довольно аккуратный в том, что касалось воротничка и манжет, но, по мнению Лавинии, свидетельствующий о безнадежном провинциализме его владельца. Этот мрачный костюм странно контрастировал с пестрым одеянием мистера Холта, являющим собой сочетание сочно-зеленых и розовых тонов, — и это еще при желтом жилете! — и с более умеренным, но куда более элегантным нарядом Ричарда, отдавшим предпочтение сегодня абрикосовому с серебром. Парик у мистера Флеминга тоже был абсолютно вне всякой моды — в виде накладки из волос, пристрастие к которым питают почему-то сельские джентльмены. Жена его тоже не блистала, зато громко выражала восхищение шелками и кружевами своей богатой кузины.

Миссис Флеминг выбрала себе в мужья человека более низкого происхождения, и Бельмануары так до конца и не простили ей этот скандальный мезальянс. Уильям Флеминг был всего-навсего простым шотландцем, а его отец — тут вся семейка просто передергивалась — обыкновенным фермером!

Лавиния была далеко не в восторге от приезда родственников и еще менее довольна тем обстоятельством, что они столь открыто и громогласно выражали свое восхищение почтенным Ричардом и его супругой.

— Ах, Лавви, если б ты знала, какое это счастье — сидеть здесь и любоваться всеми этими людьми! — наверное, уже в двадцатый раз восклицала миссис Флеминг. — Нет, я просто уверена, что стала безнадежно старомодной!.. И знаешь, эти огромные кринолины, которые тут носят, они приводят меня в полный восторг! Уверена, что мой раза в два меньше твоего, а вон у той дамы, ну, там, в амфитеатре, так еще шире!

Лавиния устремила взор в указанном направлении. В другое время и при других обстоятельствах ее непременно бы раздражило лицезрение леди Карлайл, постоянной соперницы во всем, что касалось моды. Однако теперь она сочла этот предмет не стоящим внимания и лишь заметила, что эти дурацкие гирлянды из роз на платье выглядят просто карикатурно.

Тут Холт обратил внимание мистера Флеминга на ложу, расположенную в глубине зала.

— Ей-Богу, Уильям! Это же герцогиня Квинсбери и ее сын Марч!.. Уверяю, во всем Лондоне не сыскать более приятных людей! Когда я последний раз был у нее…

— Чарлз знает буквально всех! — восторженно заметила миссис Флеминг и не поняла, почему ее кузина засмеялась.

Наконец занавес поднялся и началось первое действие. Лавлейса видно не было, и Лавиния пыталась сосредоточиться на спектакле. Однако, как правило, это плохо удается человеку, мысли которого целиком поглощены чем-то другим, более важным. Впрочем, она была не единственной, кому шутки Гаррика не казались забавными. Ричард, забившийся в уголок ложи, мрачно размышлял о том, что никогда больше не поведет свою жену в театр, никогда больше не будет сидеть вот так, рядом, наблюдая за переменчивым выражением ее живого личика.

Во время первого антракта Лавлейса все еще не было, однако объявилась масса знакомых, считающих своим долгом зайти в ложу и засвидетельствовать свое почтение Карстерсам. Маркхем, Уилдинг, Девере, сэр Джон Фортескью — все они заходили по очереди поприветствовать Лавинию и познакомиться с миссис Флеминг и ее мужем. Все они смеялись и обменивались шутками, а потом выходили.

Боже, отчего я прежде никогда не понимала, как прекрасна и богата моя жизнь, думала Лавиния. Начался второй акт и гениальная игра Гаррика целиком захватила ее. На какое-то время все беды были забыты, и она, как и остальные, громко хлопала в ладоши и весело смеялась.

Но внезапно она вспомнила все и снова погрузилась во мрак. Однако Ричард слышал ее веселый смех и сердце его заныло от отчаяния. Нет, ничего уже не исправить. Лавиния счастлива, что уходит от него.

Занавес опустился, и тут миссис Флеминг спросила, не Трейси ли сидит в ложе напротив. Лавиния посмотрела. Да, в ложе, в полном одиночестве, сидел Трейси и, по-видимому, не подозревал о ее присутствии.

— Разве это не Трейси? — продолжала бубнить миссис Флеминг. — Я же прекрасно помню его лицо!

— Да, — кивнула Лавиния и махнула брату рукой.

Герцог поднялся, поклонился и вышел. Через несколько минут он уже был у них в ложе и целовал ручки дамам.

Тут Лавиния заметила Лавлейса — тот стоял внизу, в партере, и смотрел на нее. Затем тоже исчез, и она поняла, что он идет к ней. Очевидно, Гарольд не заметил герцога, стоявшего в глубине ложи, в тени.

Ричард с мистером Флемингом вышли. Чарлз Холт продолжал развлекать миссис Флеминг, полностью завладев ее вниманием. О, если б только Трейси ушел! Как может она дать ответ Лавлейсу, раз ее брат тут!..

Капитан Лавлейс постучал в дверь. Беззаботным голоском она пригласила его войти, а при виде его изобразила на лице удивление. Герцог, наблюдавший за сестрой сквозь полуопущенные веки, метнул в сторону Лавлейса взгляд, от которого тот сразу почувствовал себя не в своей тарелке.

Лицо его светлости не отражало никаких эмоций, однако Лавиния поняла, что брат настороже, словно он догадывался о ее замысле и приготовился разрушить его. Затем она увидела, как он улыбнулся Лавлейсу и пригласил его присесть. То ли случайно, то ли намеренно, но он так подвинул кресло, что сам оказался между сестрой и капитаном. А потом заговорил с миссис Флеминг и, казалось, забыл о возлюбленных.

Лавинии только и осталось что слушать болтовню неутомимого по этой части мистера Холта, затем уголком глаза она заметила, что Лавлейс стал аналогичной жертвой ее кузины. Ей никак не удавалось ни заговорить с ним, ни даже подать сигнал, так умело его светлость управлял всем этим маленьким спектаклем. Теперь Лавиния окончательно уверилась, что делает он это нарочно. Наверное, догадался, что у нее с Лавлейсом сегодня серьезный разговор и твердо вознамерился помешать им. Как он об этом догадался, понять она не могла, но слишком хорошо знала брата, чтоб удивляться. Он никогда не позволит ей обесчестить их имя — и это тоже она прекрасно понимала. В какие бы тяжкие он сам ни пускался, поведение сестры должно быть безукоризненно; уж он-то сумеет найти способ разлучить ее с Гарольдом, даже если для этого потребуется его убрать. Она весьма смутно представляла, как он это сделает, однако не сомневалась, что сумеет и сделает. И тогда ей придется остаться с Ричардом, которому она не нужна!.. О, если бы только Трейси ушел… Ах, что это? Он, кажется, встает?!

Его светлость герцог Андоверский приглашал капитана Лавлейса разделить с ним ложу. Нет, отказа он не примет. И Трейси с торжеством увел своего пленника.

Через минуту вернулся мистер Флеминг. Третий акт уже начался, когда в ложе появился Ричард и тихо занял свое место. Спектакль продолжался. Во время следующего антракта ни Трейси, ни Лавлейс в их ложу не зашли, и Лавинии лишь оставалось наблюдать, как брат знакомит ее возлюбленного с Эндрю. Да, ловко же он обвел капитана вокруг пальца!.. Теперь уж он его не отпустит.

Заглянул засвидетельствовать свое почтение лорд Эйвон, всего неделю назад вернувшийся из Бата. О, ему так много надо рассказать очаровательной леди Лавинии!.. О том, как Чолмондли и Фэлматч затеяли дуэль в Кресчент-Филдз и были арестованы. Как же разозлился тогда Бью, весь так и кипел от ярости, но возраст уже начинает сказываться и ходят слухи, что власть ускользает у него из рук. В любое другое время миледи упивалась бы этими сплетнями, но теперь они казались ей скучными, а собеседник — так просто раздражал.

Спектакль шел своим чередом. От шуточек Скраба и Бонифация зал так и покатывался со смеху, лишь Ричард и его жена едва улыбнулись. Даже несравненной Китти не удалось завладеть вниманием Лавинии. Удастся ли Лавлейсу перемолвиться с ней словечком в последнем антракте?.. Тут миссис Флеминг начала донимать ее встревоженными расспросами и она, выдавив улыбку, сослалась на головную боль и изобразила интерес к происходящему на сцене. Всего один антракт… Придет ли он? Тут вдруг ей на плечо опустилась чья-то рука. А в ушах зазвучал голос Ричарда — мрачный, но вежливый.

— Тебе, должно быть, жарко, дорогая? Не желаешь ли немного прогуляться?

Ею овладело безумное желание приникнуть к этой руке, но силой воли она его подавила. И нерешительно поднялась из кресла. Но все решила миссис Флеминг.

— Вот именно! Как это мило с вашей стороны, мистер Карстерс! О, я тоже с удовольствием походила бы среди всей этой публики! Ты тоже идешь, Чарлз? А ты что скажешь, Лавиния?

— Я… о, конечно, если это доставит вам удовольствие, кузина, — ответила она.

— Тогда идем, моя прелесть. Ну-ка, Чарлз, бери дам под руки! Пусть наши мужья поболтают.

Выйдя из ложи в коридор, она направилась в фойе. Там Лавинию заметил лорд Марч, всегдашний ее большой поклонник, и, подойдя, предложил ей руку. Лавиния, обрадованная тем, что представился случай избавиться от болтливого Холта, позволила Марчу проводить себя к креслу, где сидела его матушка с мистером Селвином под боком. Кто-то принес ей бокал миндального ликера, затем подошел Монтагю, поболтать.

Выйдя из ложи, Ричард угодил в объятия его светлости Андоверского.

— О, Дик!

Ричард ответил прохладным взглядом.

— Вы меня искали?

Только тут Трейси заметил мистера Флеминга.

— Да нет. Только хотел узнать, не захватите ли вы меня с собой на Гросвенор-сквер. Мне надо сообщить вам нечто важное.

— Разумеется, — ответил Ричард, поклонился и отошел.

Лавлейс, которому удалось наконец вырваться из когтей Бельмануара, поспешил на поиски Лавинии. Не найдя ее в ложе, он решил, что она, должно быть, в фойе, и отправился туда. Заметив его, Лавиния поставила бокал и поднялась.

— О, капитан Лавлейс! Не могли бы вы проводить меня в ложу? Сегодня я едва успела перемолвиться с вами словечком… Нет, вам идти не обязательно! Нет, и вам тоже, милорд! Мадам… — присев в низком реверансе, она распрощалась с престарелой герцогиней и отошла, опираясь на руку Лавлейса.

Оказавшись в безлюдном коридоре, куда выходили двери лож, капитан нетерпеливо обернулся к ней.

— Так что же, дорогая? Что?!

Леди Лавиния печально скривила ротик.

— Да, — сказала она. — Я еду с вами.

Тон, которым были произнесены эти слова, звучал едва ли не траурно, но Лавлейс не заметил.

— Лавиния! Это правда?

— Да, — ответила она с еще большим унынием.

— Любовь моя, прелесть моя! Так ты действительно едешь? Когда? Прямо сейчас?..

— Сей… Ах, нет-нет!

— Но, дорогая, чем скорее, тем лучше. Я понимаю, что это нелегкий шаг и поспешность тут ни к чему, но уверяю, так будет лучше! Тогда, может, завтра?

Глаза ее расширились.

— Нет-нет! Я… О, но я просто не могу так сразу оставить Дики! — и Лавиния всхлипнула.

— Но, Лавиния, милая, ты же не хочешь с ним оставаться, верно?

— Хочу! — воскликнула она. — Я… я вообще не желаю жить без него!

Лавлейс стоял, как громом пораженный этими ужасными словами.

— Ты… но, Боже мой! Что вы такое говорите? Вы же меня любите!

— Нет, не люблю! — возразила она. — И всегда говорила, что н-не л-люблю. Я люблю мужа!

— Вы просто сама не своя! — воскликнул Лавлейс. — Если вы его любите, так почему решили бежать со мной?

Она бросила на него взгляд полный сожаления и упрека.

— Просто больше… не с кем, — прозвучал мрачный ответ.

— Боже милостивый! Но что…

— Мне надо бежать с кем-то… потому что… Дик… б-больше меня не любит, вот… Итак, я еду с вами и… и постараюсь быть хорошей.

Он быстро поцеловал ей руку.

— Милая! Я все же думаю, вы несколько не в себе. Завтра все предстанет в другом свете. Вы поймете, что никогда не любили Ричарда и…

Она плотно сжала губы и решительно затрясла головой.

Лавлейс с тревогой следил за ней.

— Но если вы действительно любите его, это… это более чем странно — бежать со мной, — наконец произнес он.

Она впилась пальцами в его рукав.

— Но я должна! Ах, ничего вы не понимаете! Гарри! Вы должны меня увезти! Или вы этого уже не хотите?

— Конечно хочу. Но только с условием, что вы не будете все это время тосковать о ком-то другом. Нет, это просто нелепо!..

— Это ужасно… ужасно! О, как я несчастна! Ну почему, почему я была столь легкомысленна и эгоистична?..

Лавлейс в нерешительности застыл возле дверей ложи, затем, увидев, что публика уже начала возвращаться на свои места, отворил дверь и пропустил Лавинию.

— Послушайте, дорогая, это самая безумная затея, о какой я когда-либо слышал, но раз уж вы твердо решили, надо идти до конца. Приезжайте ко мне завтра вечером. Вещей берите поменьше. Я все приготовлю и мы тотчас же отправимся. Надеюсь, что со временем вы забудете Ричарда и станете любить меня чуточку больше.

— О, вы так добры, Гарри! Да, я сделаю все, как вы говорите, и я… мне так неловко, что я огорчила вас! Нет, поистине, я приношу всем одни несчастья! О, лучше бы я умерла! Ведь вы не любите меня по-настоящему. Я буду просто обузой!..

— Нет, я люблю вас! — уверил он ее, хотя в глубине души уже жалел, что воспылал столь страстными чувствами к этой женщине. — А теперь мне пора, дорогая, ваш муж может вернуться с минуты на минуту, — и он расцеловал ей ручки. — A demain[50], моя прелесть!

Лавиния сама не понимала, как высидела последний акт. Она мечтала оказаться дома — который скоро перестанет быть ее домом — в тишине и покое. Голова буквально раскалывалась от боли. Больше всего на свете ей хотелось прислониться к плечу мужа, такому близкому и в то же время недоступному, и почувствовать, как ее обнимают такие ласковые и надежные руки. Но Дик любит Изабеллу Фэншо, и она вынуждена сидеть прямо и неподвижно и улыбаться в нужных местах.

Наконец спектакль закончился. Занавес опустился, публика затопала и захлопала в ладоши. Занавес снова поднялся. Господи, что же это? Неужели еще не конец?.. Ах, нет, это Гаррик вывел миссис Клайв кланяться. Да закончат они когда-нибудь или нет?..

Миссис Флеминг уже встала: пора ехать. Кто-то накинул на плечи Лавинии накидку — Ричард, последний раз в жизни. Мистер Холт проводил ее до кареты и усадил вместе с кузиной. Сам он с мистером Флемингом уселись в портшезы и с дамами поехали только Ричард и Трейси. Флеминги остановились у друзей на Брук-стрит, неподалеку от Гросвенор-сквер, так что, довезя Гарриет с мужем, она вскоре оказалась дома.

Лавиния несколько удивилась: зачем это Трейси поехал с ними? А вдруг он собирается предупредить Дика о готовящемся побеге? Но как он мог узнать?..

У лестницы, ведущей на второй этаж, она обернулась — пожелать доброй ночи.

Трейси она просто кивнула, Дику же протянула руку. Он взял ее в свою, поцеловал, и она заметила, как холодны его пальцы и как обжигающе горячи губы. Затем он отпустил ее и она начала медленно подниматься по ступеням.

Герцог следил за сестрой сквозь лорнет. Когда, наконец, она скрылась из виду, он обернулся и критически оглядел Ричарда.

— Если вы всегда так целуете женщин, то я сочувствую Лавинии, — заметил он.

Ричард плотно сжал губы. Затем взял подсвечник и ввел герцога в гостиную.

— Полагаю, вы пришли не затем, чтоб сообщить мне это? — холодно осведомился он.

— Ваше предположение верно, Ричард. Я пришел открыть вам глаза.

— Вы очень добры.

Его светлость бросил шляпу на стол и присел на ручку кресла.

— Возможно… Возможно также, что вам будет интересно узнать, что ваша жена собирается бежать с нашим милым и галантным другом, капитаном.

Ричард кивнул.

— Вы это знали?

— Разумеется.

Трейси внимательно оглядел его.

— Могу ли я знать, какие меры вы приняли, чтоб остановить ее?

— Никаких.

Выражение, возникшее при этом на лице герцога, не поддавалось описанию. На миг он даже лишился дара речи, потом заговорил, и в голосе его звучали саркастические нотки.

— Вы, очевидно, забыли, что ваш долг — указать жене ее место! Нет, ей-Богу, меня от вас просто тошнит!

— Сожалею. Но от этой болезни всегда есть средство, — многозначительно ответил Ричард.

Трейси проигнорировал эту его ремарку.

— Очевидно, что потеря Лавинии для вас ничего не значит, да? И позор, которым покроется при этом ее имя, — тоже!

— Мое имя, если уж быть точным.

— Наше имя! Ваше уже и без того опозорено!

Ричард побелел, рука его непроизвольно потянулась к рукоятке шпаги.

Трейси внимательно следил за ним.

— Неужели вы вообразили, что я стану пачкать свой клинок вашей кровью? — еле слышно произнес он.

Рука Ричарда соскользнула с рукоятки, глаза впились в лицо герцога.

— Так вы… знаете? — спросил он наконец. Голос его звучал спокойно.

— А вы, однако, глупец, — мягко, почти нежно ответил герцог. — Глупец. Неужели думаете, что нет? Я всегда знал.

Ричард привалился спиной к каминной полке.

— Так значит, вы всегда знали, что вина моя? С той самой ночи? Вы догадались?..

Трейси усмехнулся.

— Но зная вас обоих, как можно было заподозрить не вас? — грубо ответил он.

— О, Боже! — воскликнул Карстерс. — Почему же вы до сих пор молчали?

Глаза герцога удивленно округлились.

— Но это бы… только раздражило вас, не так ли? Да, знаю, что так. Я ведь наблюдал за вами, — он усмехнулся. — А эти придурки дальше своего носа не видят. Все до единого тут же и поверили, что смошенничал Джон! Джон, надо же!.. Проглотили наживку, как миленькие, так и не догадались, что это ложь.

— Но вы-то не поверили?

— Я? Разумеется, нет. Зная, что вы — всего лишь слабохарактерный глупец, в то время, как Джон — глупец донкихотствующий. И сделал соответствующие выводы.

— Нет, не просто выводы! Вы пытались свалить вину именно на него! О, Господи, ну почему вы тогда меня не разоблачили?

— Знаете, я никогда не одобрял глупого геройства. Да и к чему мне было вмешиваться? Какое мне, в конце концов, дело? Да и какие доказательства?

— Но можно было хотя бы усомниться… Почему вы этого не сделали? В чем причина?

— Мне кажется, она вполне очевидна.

Ричард смотрел на него с недоумением.

— Бог мой, Ричард, нет, вы положительно глупы! Разве я не говорил сейчас, что Джон — глупец донкихотствующий? Но я же не сказал, что он слабохарактерный…

— Так вы… вы хотели, чтоб Лавиния вышла замуж именно за меня? Чтоб потом выжимать из меня деньги? — медленно произнес Карстерс.

Тонкие ноздри герцога дрогнули.

— Однако, вы грубы, — заметил он.

— Вам было выгодно, чтоб Джека опозорили, вот оно что? Вы думали, что я завладею всеми его деньгами? Вы… вы…

— Негодяй? Однако по крайней мере все же признайте, что негодяй честный. А вы… э-э… бесчестный святоша, вот кто! Ни за что бы не поменялся с вами ролями!

— Знаю! Нет на этом свете более подлого человека, чем я! — с жаром воскликнул Карстерс.

Его светлость усмехнулся.

— Очень мило с вашей стороны, Ричард, признавать это, однако не кажется ли вам, что несколько запоздало? — тут его, по-видимому, осенила новая мысль. — Так вот почему вы позволяете Лавинии уйти?

Ричард склонил голову.

— Я не имею права задерживать ее. Она… выбрала свою дорогу.

— Она знает? — резко спросил Трейси.

— Всегда знала.

— Вот стерва! А я и не догадывался! — он сделал паузу. — Да, теперь я отчасти понимаю, чем вызвано это геройство… Жаль, что тут я уже ничем не могу поспособствовать. Однако, как бы там ни было, но я просто не имею права допустить, чтоб сестра погубила свою жизнь!

— Погубит, если останется.

— Глупости! Прошло семь лет, кому теперь дело до того, кто из вас двоих смошенничал! Ну, будьте же мужчиной хоть раз в жизни! Остановите ее!

— Но она любит Лавлейса.

— Ну и что с того? Это пройдет.

— Нет… я не могу просить ее остаться. Это будет чертовски эгоистично с моей…

Герцог, похоже, окончательно потерял терпение.

— Нет, ей-Богу, ну и дурак же вы! Просите ее! Умоляйте! Заставьте, наконец! Вышвырните Лавлейса вон из дома и оставьте эти позы, заклинаю!

— Вы что же, думаете, я хочу потерять ее? — воскликнул Карстерс. — Господь свидетель, нет, нет и еще раз нет! Но я так люблю ее, что не могу, просто не имею права быть помехой на пути к ее счастью и…

Герцог отвернулся и взял со стола шляпу.

— Что ж, похоже, я, как обычно, должен все взять в свои руки. А вам не мешало научить ее хотя бы немного слушаться мужа, мой добрый Дик! Да она водит вас за нос чуть ли не со дня свадьбы! Лавиния принадлежит к разряду женщин, которым нужна твердая рука! — Он подошел к двери, отворил ее. — Загляну завтра. Надеюсь, вы к тому времени хоть немного поумнеете. Если они и отправляются, то только поздно вечером, я сам слышал, как Лавлейс назначал встречу Малоби в три. Так что время есть.

— Я не стану вмешиваться, — упрямо повторил Ричард.

Герцог фыркнул.

— Это вы уже говорили. Теперь одна надежда — на меня. Доброй ночи.