Прочитайте онлайн Дама непреклонного возраста | Глава 4 Рожденный болтать молчать не может
Глава 4
Рожденный болтать молчать не может
Домой подруги подъезжали уже в десятом часу.
– С ума сойти! Знала бы, что эта семейка так нас мурыжить будет, ни за что бы не поехала, – ворчала Татьяна. – Столько времени Вадька с Леонидом.
– А не поехала бы, и не узнали б ничего, – отозвалась Зинаида. – Разве б я одна с ними управилась?
– А что узнали-то? Только больше запутались…
Зинаида снова припала к топору. Как-то за всеми разговорами никто и не догадался вернуть его хозяину, и теперь Зинаида с ним почти срослась.
– Тань, и что получается? Софье по наследству достается дом…
– И Валентина про него знает, непонятно только, почему тебе ничего не сказала, – добавила Татьяна.
– Да, Валентина про него знает. Мало того, она даже несколько раз туда приезжала… Тань, а это не Валентина ли, а? Ну, в смысле, мать прикончила…
– Ты у меня уже спрашивала.
– А, ну да, она тебе говорила, что не убивала… И все же, смотри…
Зинаида подпрыгнула от неожиданной догадки, лихо шибанула подругу по плечу, и та резко дернула рулем, вильнув чуть ли не на встречную.
– Смотри! Если дом перешел в наследство к Софье, потом он перейдет Валентине. Так? А если домишко к тому же обещают снести, то очень неплохой повод получается!
Татьяна теперь ехала тихо, каждую минуту ожидая от подруги новых шлепков. Почти ползком она подкатила к дому Зинаиды, все мысли ее уже унеслись к сыну, и раздумывать над происшествием не хотелось. Однако и от Зинаиды не так легко было отвязаться.
– Это, Зина, называется притягивание версии за уши. Зачем Валентине какой-то «неплохой повод», если у нее своя собственная квартира есть? Нет, я понимаю, лишняя жилплощадь никогда не помешает, но ведь Валентина должна понимать, что на нее первую падут подозрения. Она бы тогда скорее придумала матери какой-нибудь сердечный приступ устроить. И при чем тут «Я не такая»? Не забывай – у Вадьки на руке ведь то же самое написано. Выходит, преступник – тот, кто избил его и убил Софью.
Зинаида вздохнула и полезла из машины.
– Ладно, Тань, спасибо, что подвезла. Ты завтра с утра?
Татьяна мотнула головой и вдруг вспомнила:
– Зин, слушай, закрутилась, чуть не забыла! Завтра у нас такой день… В субботу в театре показ, я, помнишь, тебе рассказывала, что два раза в месяц у нас показы мод проводятся. Так вот, завтра вечером обсуждение будет, а обсуждать любые вопросы наши дамы привыкли в комфорте, за рюмочкой чая и при тихой музыке, то есть в баре. Так что ты учти – чтобы ни опозданий, ни задержек, ни, боже избавь, плохого настроения. Все. Готовься.
– Ой, Таня! – крикнула Зинаида, когда подруга уже собралась отъезжать. – Тань! А может… может, Валентина и твоего Вадьку, а?
– Совсем спятила? Зачем? Он и не знает ее даже.
Дома царила тишина. Юлька не выбежала встречать к порогу, как обычно бывало, Игорек не вышел поздороваться, хотя за дверью ребят кто-то сдержанно хихикал и бубнил: «Ну тише ты! Сейчас все испортишь! Возьми вон мой носок, рот прикрой». В прихожую пришагал только Мурзик, уселся на хозяйские тапки и лениво щурил янтарные глаза.
– Странно, что это мои постояльцы не показываются? Обиделись, что ли? Мурзон, немедленно рассказывай, по какому случаю обида и где борщ? – спрашивала с кота хозяйка, скидывая сапоги.
Ребята должны были понять, что пришла хозяйка, Зинаида отчетливо слышала, как Юлька фыркает и чихает, однако выходить не торопились.
– Может, и к лучшему, – подумала Зинаида и прошла к себе.
Едва она распахнула дверь, как поняла: случилось непоправимое! Когда она уходила, в комнате все оставалось на своих местах, сейчас же не было самого главного – деревянной кровати Зинаиды. Вместо нее высилось какое-то древнее, железное убожество с острыми кольями на спинках, с высокими тонкими ножками, неумело покрашенное и даже щедро облупившееся на самых видных местах. Нет, возможно, во времена инквизиции эта груда железа тоже называлась кроватью, но сейчас сооружение больше всего напоминало орудие пыток. Во всяком случае, оставалось тайной – какой изверг упер деревянное ложе хозяйки и вместо него водрузил на то же место букет ржавых пружин.
Зинаида рухнула в кресло.
– Воды… – попросила она. Вероятно, у Мурзика, потому что больше никого рядом не было.
Мурзик отчего-то проигнорировал стоны хозяйки, зато тихонько отворилась дверь, и в проеме показались две всклоченные головы.
– Вот! Я же тебе говорила! – шипела Юлька в ухо мужу. – Для Зинаиды это будет сногсшибательным подарком.
– А… а ты уверена, что ее сейчас с ног сшибло именно от радости? – осторожно спросил Игорек.
Зинаида резко открыла глаза и, не меняя позы, отчеканила:
– Кто? Кто из вас решил осчастливить меня этой… гильотиной? Если признаетесь добровольно, не выселю.
Юлька вышла из укрытия, лицо ее повело куда-то на сторону, и девчонка от обиды даже осипла:
– Ка… кх… как, то есть, выселю? Чем же вам гильотина… то есть кровать не приглянулась? Между прочим, на ней в восемнадцатом веке спала сама княжна Тараканова!
– Это когда ее в камере держали, да? – тоже обиделась Зинаида. – Откуда, интересно знать, ты про княжну узнала?
– Сама догадалась! – гордо вздернула головку дивчина. – И все равно! Это раритет! Мы на блошином рынке специально для вас купили, для стиля!
Зинаида поднялась с кресла и ногой пнула железную конструкцию. Та звонко задребезжала.
– Юля, у нас нет блошиных рынков. Вы ее просто подобрали на помойке! Да! Потому что такой срам даже в комиссионке никто продавать не станет – не примут!
– Ха! – тоже двинула кровать ножкой Юлька. – Почему это ее не примут? Вашу, значит, приняли, а это произведение старины… Мы с Игорем ее на себе тащили, чтобы вам приятное сделать, потому что в журнале точно такая же сфотографирована, и написано, что это очень модно. А вы сейчас на такой работе… Вам нельзя на какой-то простой деревяшке спать, не престижно! А если, не приведи бог, у вас какой мужчина переночевать соберется? Это что же, его на вашу рухлядь укладывать? Да мы с Игорьком умрем от позора!
Тут Игорек решил вступиться за хозяйку:
– Ну, что ты, Юленька. Может, у Зинаиды Ивановны на ее рухляди полгорода переночевало, и никакого позора, а вот это… – Он тоже ткнул ногой кровать и договорить не успел.
Железная койка, не выдержав такого наплевательского отношения к своему почтенному возрасту, покачнулась и со страшным грохотом рассыпалась. Мурзик от испуга рванул к форточке, снизу забарабанили соседи, и Юлька побежала с ними ругаться. Игорь просто ухватился за голову и выскочил из комнаты, Зинаида горько завсхлипывала – тихий, уютный вечер сегодня погиб. И еще большой вопрос, как пройдет ночь.
Кот балансировал на форточке и дикими воплями грозился выброситься с третьего этажа, чтоб уже покончить с такой жизнью. Зинаида попрыгала возле окна, но стянуть Мурзика не получилось, тот вцепился в раму когтями насмерть. Пришлось карабкаться на подоконник и снимать несчастное животное:
– Мурзон… – позвала она, с трудом удерживаясь на узенькой дощечке. – Мурзик, чего уж так сразу, из окна? Ну, отцепляйся же, не хватайся когтями… Ты можешь спать в кресле, а я в… мне… Ой, хоть прямо под порогом укладывайся! К Татьяне, что ли, попроситься?
– Зачем к Татьяне? Я могу выделить тебе целую комнату, – раздалось неожиданное предложение.
Она все же не удержалась на подоконнике, хорошо хоть кота успела сдернуть. Мурзик, вякнув, тяжело ухнулся на пол и распластался тут же, вроде как и сил отползти уже не хватало. Сама же Зинаида, неловко спрыгнув с окна, приземлилась на четыре конечности и пыталась было грациозно вскочить, но узкая, длинная, страшно модная юбка подкосила ноги, и женщина снова тюкнулась на четвереньки. Юбка издала неприличный звук и треснула. Зато Зинаиде Корытской удалось наконец подняться с колен. Теперь она стояла красная, как перезрелый перец, а в дверях внимательно наблюдал за ее трюками Плюх Игнатий Олегович – известный хирург, а по совместительству предмет давних воздыханий Зинаиды Корытской.
– Зин, ты не ушиблась? Садись, дай-ка лодыжку посмотрю, – деловито усадил гость хозяйку дома и ухватился за ногу. – Так не больно? А так?
– Да с чего больно-то? Подумаешь, с подоконника соскочила! Ногу отпусти, а то соседи подумают, что ты за мной ухаживаешь. Ничего с моими молодыми костями не случится, – дернула ногой Зинаида. – Ты это… посиди, сейчас чай вскипячу.
– Ничего-ничего! – тут же появилась в дверях Юлькина мордочка. – Сидите-сидите, ощупывайтесь, я сейчас вам все принесу. Молодой человек, прошу обратить внимание на совершенно стильную кровать Зинаиды Иванны. Раритетная вещь! Просто уникальная! Заметьте, между прочим, – двуспальная.
Юлька еще собиралась петь дифирамбы ржавым пружинам, но собственный ее супруг Игорек с силой выдернул девчонку из комнаты.
– Зин, – серьезно уставился на Зинаиду Игнатий и заявил: – Я, к слову сказать, думал, что мы друзья!
«Вот гад! – мелькнуло у Зинаиды. – Он думал – друзья! А я думала… почти возлюбленные!»
Игнатий Плюх бросил хлопотать возле ее якобы подвернутой лодыжки, сунул руки в карманы своего длинного черного пальто и, точно большая ворона, стал расхаживать по комнате, сокрушенно выговаривая:
– Я думал, мы друзья, да! И что? Выходит, я ошибался? Что произошло? Я тебе звоню – тебя все время нет дома. Прихожу лично – говорят, ты только что вышла. А теперь еще приходит Анна и говорит, что ты меня… сейчас вспомню… «знать не знаешь, потому как у тебя таких врачишек вагоны».
– А ты побольше свою Анну слушай! – дернулась Зинаида. Ей вообще не нравилось, что Игнатий важно величал Нюрку Анной. А уж тем более, когда к нему «еще приходит Анна и говорит». – Мало ли что тебе про меня наговорит твоя Анна! Я вообще… Да я и не думаю про вас вовсе! Какое мне дело, о чем вы там с Нюркой говорите! Я тут не знаю, как со своими делами разобраться…
Как ни пыталась Корытская сохранить равнодушный вид, с каждой минутой это у нее получалось все хуже. Вот уже и в носу защипало, в горле кактусом застрял какой-то ком, а в глазах – какой стыд! – вовсю плавали слезы.
Игнатий Плюх резко обернулся, пригляделся к подруге и решительно заявил:
– Я все понял! Либо ты меня дико ревнуешь к Анне, либо снова ввязалась в криминал.
– Лучше в криминал, – поспешно мотнула головой Зинаида, утирая скатертью мокрые глаза. – Сразу видно, ты тертый калач в хирургии, только взглянул – и, пожалуйста, точный диагноз!
Плюх издал продолжительный стон и, не вынимая рук из карманов, рухнул на диван рядом с хозяйкой. Потом искоса на нее посмотрел и удрученно дернул уголком губ:
– Обидно. Я все же надеялся на первое. Кстати, как калач в хирургии, могу не только поставить диагноз, но и лечение прописать – не смей соваться в сомнительные авантюры! А про криминал и вовсе забудь! Ты что, не помнишь, чем кончились твои последние приключения?
Вот уж чем они кончились, Зинаида прекрасно помнила. Все прошло на высоте – всех посадили. Правда, она сама чуть не распрощалась с жизнью, ну так это от несознательности преступников. Зато каков триумф! Сам дядька с погонами посмотрел на нее тогда с глубоким сожалением и процедил: «Вот если бы он еще и эту грохнул, тогда бы мы точно по «висякам» в передовиках были!» Завидовал.
– Так что, – продолжал вещать Плюх, – никаких расследований! Хочешь, я тебя в санаторий определю? Там лес, елочки, птички на юг улетели, листики обвалились… И никакого криминала!
– Мне нельзя теперь без криминала, – буркнула Зинаида. – Я на новую работу устроилась.
– Господи, неужели в оперативную группу? – слабея, предположил Плюх.
Зинаида поерзала на диване. Никак не хотелось ей отвечать, пусть бы думал, что в оперативную.
– Или олигархов воруешь? – вдруг насупился Игнатий.
– Зачем мне олигархи? – удивилась Зинаида. – Нет, я в модельном бизнесе сейчас. Но… Ой, там такие дела творятся, без меня прям никак! Директриса так и сказала: если вы, Зинаида Ивановна, не разузнаете, кто тут у нас воду мутит, всем нам конец – сожгут и передушат. Пожалуйста, говорит, найдите этого изувера, и я сразу же назначу вас менеджером по кадрам. Потому что никто лучше вас в людях не разбирается. И, говорит, сразу оклад – две тысячи долларов.
Корытская выдала информацию и заблестела глазами. Сейчас Игнатий должен на нее взглянуть с уважением и выбросить Нюрку из головы.
– И ты согласилась, – догадался Плюх.
– Мне ничего не оставалось делать, – вздохнула Зинаида. Потом ей стало неловко, что она так ринулась за тысячами, и она, пригорюнившись, приврала: – Ничего не поделаешь, а то, сказали, убьют.
– Врешь ведь, – покачал головой Игнатий. – Хоть про менеджера правда?
Зинаида охотно подтвердила:
– Правда. И про оклад тоже, честное слово.
– Ну, тогда рассказывай, – вздохнул хирург и снял наконец свое воронье пальто. – Давай вместе думать.
– А… Нюру, что, не позовем? – не смогла удержаться Зинаида. – Как же без нее? Она ведь уже и вальс Мендельсона на пианино одним пальцем выучила!
– Знаешь… знаешь что… – вскочил гость и яростно заметался по комнате. – Ты специально ее мне сватаешь, да? Специально? Это, чтобы, значит, меня спихнуть, а самой, значит… У-у-у, как меня трясет от нее! Не радуйся, от тебя тоже. Предательница! Вот, смотри… – Он остановился прямо перед ней и растопырил пальцы. – Видишь, у меня трясутся руки! Скажи, разве я могу сейчас к операционному столу?
Руки у него, между тем, чувствовали себя совершенно уверенно и нисколько не тряслись. У Зинаиды, когда трясутся, так ходуном ходят не только руки, но даже и локти, а особенно колени.
– А зачем тебе к столу? Тебе прямо сейчас надо? – испугалась Зинаида.
– Да! Немедленно! Мозги тебе вправить! К столу!
Тут распахнулась дверь и появилась спина Юльки. У девчонки были заняты руки, поэтому она торила себе путь выпяченным задом.
– Слышу-слышу! К столу! – точно добрая бабушка, пела она, выставляя на стол поднос. – Я вот подумала – чего вам чай хлебать? И принесла поесть. Сегодня у нас весьма неожиданное меню – борщ! Угощайтесь!
Поздний ужин успокоил разгневанного Плюха, он ухватил ложку, нервно постучал ею по столу и распорядился:
– Все, Зинаида! Рассказывай с самого начала. Только ничего не упускай.
Зинаида и сама бы не прочь была поужинать, пусть даже и борща, который у нее вообще-то уже в горле торчал, но прилежно сложила руки в замок и начала:
– Я почти все дело раскрыла. У меня и преступник есть, вернее, преступница. Только я не знаю, как ее к Вадьке присобачить. Вот если Вадьку убрать, вообще все замечательно получается.
– Кто такой Вадька? – нахмурился Игнатий. – Зин, я же попросил: все с самого начала, подробно и с выражением.
Зинаида уставилась на тарелку остывающего борща, сглотнула слюну и заговорила:
– В общем, дело началось с ерунды – на меня бросился бык.
Плюх со звоном отложил ложку:
– Я же просил серьезно!
– А я и так серьезно! Не перебивай! Мы пошли с Нюркой во «Французскую лягушку». Я хотела ее попросить, чтобы она мне работу подыскала, а она ни фига не нашла, еще и кавалера моего переманила – старого такого афериста.
– Я не старый аферист! – подавился Плюх, и от обиды у него заблестели глаза. – И ничего она не переманила! Она мне и не нравилась никогда!
Зинаида отмахнулась:
– Не прерывай, я не про тебя. Это там, в «Лягушке», один старикан ко мне клинья подбивал, а она переманила. И чтобы я ее чарам не мешала, отправила меня домой одну. А там лес рядом, темнота, и я по дороге…
– Нюрку убью – вышвырнуть бабу одну на дорогу…
– А навстречу мне бык!
– Правильно, – язвительно скривился Плюх, – именно бык. Потому что одна уж ты никак! Старики какие-то клинья бьют… быки туда же…
Зинаида не обращала внимания на нападки Плюха, а все больше накаляла обстановку:
– Я в таком красном платье была, и, ты знаешь, быку так мой фасон оч-чень приглянулся. Короче, он ка-а-а-к кинется на меня! А я от него бежать, я ж не корова. Понеслась я, не разбирая дороги, и бежала, пока в какую-то яму не ухнула. Лежу, притаилась, и тут меня за ногу кто-то – хвать!
Плюх опять отбросил ложку и в изнеможении заныл:
– Нет, ну ведь сил никаких тебя слушать! Уж в яме-то кто опять хвать, а?
– Да ты помолчишь или нет? Я, между прочим, тоже есть хочу! У меня уже все остыло, а ты прерываешь! – взвилась Зинаида, а затем снова мирным голосом продолжала: – Я, как и полагается, испугалась, а потом пригляделась: это парень молодой. Сам весь в лохмотьях, в платье каком-то девичьем, избитый так, аж места на нем живого нет, а на руке надпись: «Я не такая!» И уже, вижу, помирать он намылился. Я давай его в чувства приводить. И нашла сотовый телефон. Короче, созвонилась с его домом…
– Номер дома так на дисплее и высветился?
– На нем, да. И через какое-то время приезжает мамочка того парнишки. Такая дама, фу ты ну ты, на «девятке». Я к ней выскочила, глянула – батюшки, она никакая не фу ты ну ты, а Танька Боева! Мы с ней раньше работали вместе в ресторане. А парнишка ее сыном оказался, представляешь? Ну, она Вадьку забрала, а сама обещала позвонить, насчет работы. Обещала, а не звонит и не звонит. А потом позвонила все-таки. Говорит, приходи, мол, для тебя место есть, у нас тут женщину одну кто-то удушил, так что без тебя никак. Я и пришла! А она мне все рассказала, а их директриса Ивская самолично сказала, что если я убийцу найду, она меня в должности повысит.
Плюх задумчиво смотрел в пустую тарелку и что-то соображал. Потом взглянул на нетронутый борщ Зинаиды и решил:
– Ты давай, сейчас ешь, а потом мне подробно расскажешь про убитую женщину.
Зинаида облегченно вздохнула и быстро заработала ложкой.
После того как она отнесла пустые тарелки на кухню, а Юлька притащила им две пузатые чашки с чаем, Зинаида подробно рассказала про убийство Софьи Филипповны. Игнатий просто рассказом не успокоился. Он пытал Зинаиду вопросами, выяснял какие-то неинтересные детали, просил что-то рассказать по нескольку раз, а когда Зинаида уже окончательно озверела, отвалился на спинку дивана, раскинул руки и заявил:
– Вот уж не знаю, повысят тебя или нет… Не найдешь ты преступника, точно тебе говорю. По крайней мере, без меня. Вот с чего ты к той Валентине приклеилась?
Зинаида нацепила на лицо самое серьезное выражение и сказала мягко, но убедительно:
– Она… она странная и загадочная. Она мне не говорит, кто убил ее мать.
– Оч-чень веский довод, – проникся Игнатий. – А ты не можешь на одну только секундочку представить, что она и сама не знает?
– Ага, не знает! – вскочила Зинаида. – Про то, что матери дом по завещанию достался, тоже не знает? И что избушку скоро сносить будут, она тоже не ведает? А чего она вообще знает-то?
Плюх почесал ухо и уставился в потолок.
– Я, конечно, не Мегрэ, но перво-наперво начал бы с Вадьки. Ведь ты смотри: парня бьют зверски, затем переодевают, что-то там карябают на руке, потом везут в лес, и он при этом все время находится в бессознательном состоянии. Но стоило только тебе свалиться к нему под бок…
– Я вообще-то на голову ему свалилась, – внесла поправку Зинаида.
– Хорошо, стоило тебе к нему сигануть, как он немедленно пришел в сознание! Как-то все вовремя. Только я почему-то не слишком верю, что он не успел разглядеть ни одного нападавшего.
Корытская заегозила на диване. Разорванная юбка опять издала противный треск, и Зинаида замерла. Еще не хватало, чтобы на ней вещи стали распадаться на глазах у Плюха! Ведь подумает мужчина черт-те что! Плюху хорошо: вот так пришел, услышал и решил. Вот, на Вадьку уже подумал. Вадька! Три раза ха-ха! Если бы Вадим не был сыном Татьяны, Зинаида, быть может, тоже бы засомневалась в его рассказе. Но ведь парень-то свой! Чего думать?
– Я вот что придумал… – не обращая внимания на смятение подруги, продолжал Игнатий. – Ты говорила, к парню доктора наведываются. Давай-ка я тоже к нему зайду. Глядишь, как врач, чего дельного посоветую, а заодно присмотрюсь – может, парнишка боится чего?
– Ага, а я завтра же к Валентине! Сообщу ей, что она мать убила, и, может, признается… – тут же придумала Зинаида.
Плюх дернулся, будто его хлыстом стегнули.
– Ты… это… Я бы настоятельно не советовал! Настоятельно! Ты умеешь язык за зубами держать?
Зинаида на всякий случай поболтала во рту языком и утвердительно кивнула.
– Вот и хорошо, и держи. Работай себе, присматривайся. Очень мне не нравится этот скромненький лозунг: «Я не такая!» Ишь, пишут его все, кому не лень. Приглядывайся!
– Ой, и точно! – хлопнула в ладоши Корытская. – Кстати, у нас в субботу показ моделей будет, там все соберутся. Так сказать – весь театр в одном флаконе. Можно будет посмотреть, как они друг с другом общаются. Там же все будут в костюмах, в платьях… Короче, на какое-то время все бухгалтеры, швеи, парикмахеры превратятся в фотомоделей!
Плюх не удержался:
– И ты?
– Да ты чего, совсем? – дернулась Зинаида. – Мне на том подиуме не посчастливилось дефилировать. У нас же кто на «язык» пойдет? Кто толстенький, маленький или наоборот – худой, высокий, нескладный. А меня не берут – у меня ничего нет выдающегося, стандартная фигура, кого теперь такой удивишь…
И так ей было обидно, что она даже протяжно вздохнула.
– Ладно, хватит жаловаться, иди, думай, когда мне с Вадимом встречу устроишь, – прервал тяжкие ее думы безжалостный Плюх.
Зинаиду не надо было долго уговаривать. Она подошла к телефону и стала набирать знакомый номер.
– Алло, Тань? Чего так долго трубку не брала? Как к тебе ни позвоню, ты все время спишь!
– Корытская! Ну, не сволочь ты, а? – уже не ругалась, а стонала Татьяна. – Да что ж у тебя за мания такая – звонить мне после полуночи? Мне вставать рано, у меня сын больной…
– А я как раз по поводу сына, – прервала подругу Зинаида. – Я тебе врача нашла – золотые руки! Только что из Мюнхена вернулся, хирург с мировым именем, Игнатий Олегович Плюх!
– Странное у него, однако, мировое имя – Плюх.
– Дурочка! Ну ни черта человек в медицине не смыслит, а туда же! Немедленно говори, когда он может завтра навестить нашего больного?
Татьяна помолчала, потом осторожно спросила:
– А он правда из Мюнхена?
– Ты же меня знаешь, я тебе дерьмо какое-нибудь не подсуну!
Плюх, зачем-то вышедший в коридор, заслышав некоторые моменты разговора, смущенно крякнул.
– Тогда давай так – завтра в десять утра. Идет? – предложила Зинаида и сама же ответила: – Идет! Все, до завтра.
Зинаида уже хотела было порадовать Игнатия, что у него с десяти утра начнется серьезная работа, но того нигде не наблюдалось.
– Игнатий!
– Давайте-давайте… – вдруг раздался голос Плюха в соседней комнате.
Зинаида заглянула к Юльке с Игорем и увидела странную картину: босой Игорек в боксерских трусах бегал вокруг своей кровати, а Юленька в ночной сорочке таскалась с подушками, и на ее лице было выражение вселенской скорби.
– А что у вас тут такое? – поинтересовалась Зинаида. – Юль, чего ты вещи собираешь? С Игорьком поссорилась, что ли?
– Если бы! – со слезами в голосе откликнулась та. – Вот так стараешься, стараешься… А потом тебя из собственной постели выгоняют!
– Да кто тебя гонит? – не понимала Зинаида.
– Чувство долга, – пояснил Игнатий.
Он уверенно шагал по соседской комнате и спокойно наблюдал, как ее обитатели носятся с матрасами. Ему это, как казалось, даже удовольствие доставляло.
– Понимаешь, – изумлялся он, – ребята только устроились спать, как вдруг – раз! – к ним залетела неприятная мысль: а на чем же будет сегодня спать наша любезная хозяйка? И Игорь с Юлей не могли дальше нежиться на перинах! Они отдают тебе свою кровать, пока не вернут твою. Настоящий поступок!
– Молодцы! – похвалила Зинаида. – Кстати, а ту гильотину, кровать то есть раритетную, вы можете забрать себе. У вас она моднее смотреться будет.
Молодые только поочередно швыркали носами и таскали постельное белье.
Уснуть Зинаиде удалось лишь часам к трем. Пока установили кровать, пока проводили Плюха, пока она семь раз сказала: «На новом месте приснись жених невесте!», время упрямо бежало. Зато, когда успокоилась, на новой кровати уснула мгновенно.
Зато проснулась с плохим настроением. Во-первых, спать пришлось совсем немного, во-вторых, где-то ворочалась совесть, что она так бесстыдно отобрала у молодых их брачное ложе, а в-третьих, ей приснился не Плюх, как она того ждала, а страшенный бык. Отчего-то он был в ярко красных сапогах, и на боку животного чернела надпись: «Я не такая!» Бык явно собирался Зинаиду затоптать, а она ему популярно объясняла, что не бычачье это дело – в сапогах за дамами гоняться.
– Вот ведь, приснится же такая ересь… – бормотала Зинаида, спешно накрашивая ресницы.
Ей хотелось сегодня выглядеть необычно. В конце концов, если человек красив, умен и имеет кучу достоинств, почему бы эту кучу не показать окружающим?
Зинаида распустила волосы, и те покрыли плечи… нет, совсем не шелковой волной, как того бы хотелось, а каким-то пухом. Да, с волосами ей не совсем повезло, хотя… Стоит их только немного сбрызнуть пенкой, потом начесать, затем посильнее залить лаком, и можно смело выходить на улицу, тогда любой решит, что господь наделил женщину замечательным волосяным покровом. Правда, если не будет ветра. Зинаида проделала все задуманные манипуляции, накрутила замысловатую прическу, понадеялась на штиль и, легкая, как авиалайнер, понеслась на работу.
– Ну, ты сегодня… – распахнула глаза Татьяна при виде подруги. – А почему губы коричневые? Хотя, ничего, к сапогам подходят. Все, Зинаида, давай за работу. Давай-ка столики в один большой соединим, они здесь работать будут. Нет, эти два не трогай, там Ия Хорь сядет, наш бухгалтер, а вон там, в уголке – девчонки-швеи. Поторапливайся, сейчас еще тихо, а вот к вечеру…
Татьяна не ошиблась. К вечеру в маленьком баре собрался весь коллектив театра. Сначала прибежали уже знакомые три женщины, быстренько схватили по старому бутерброду и уселись за самый дальний столик.
– Это наши швеи, – фыркнула Татьяна. – Вот понять не могу, Ивская такие деньги им платит, а они, кроме бутербродов с килькой, никогда ничего не берут! Им бы не швеями, а экономистами к нам.
Потом забежала кругленькая Данилова и сразу же прилепилась к витрине с пирожными. Не больно выбирая, она заказала половинку торта с черносливом, кофе – обязательно с сахарозаменителем, чтоб не полнеть, уселась поближе к Зинаиде и принялась жаловаться:
– Уйду я, наверное, – быстро работала она маленькой ложечкой, перекладывая торт с тарелочки в себя. – Понимаю: работа интересная, денежная, но когда рубят на фиг творческие крылья… Лучше журналы пойду продавать!
Зинаида навострила уши – ага, стали вылезать конфликты между сотрудниками. А в подобных случаях иногда такое узнается…
– И что там у тебя с творчеством? – ловко выставляя на витрину новую продукцию, поинтересовалась Татьяна. – С Агаповой поцапалась? У нас с Альбинкой все цапаются, на то она и модельер.
– Ха! Модельер! – с трудом проглотила кусок Данилова. – Ткнуть пальцем в журнал и я бы могла. А если мне хочется самой фасон придумать? А если я уже его придумала?
Тут же она преобразилась и, размахивая ложечкой, далеко раскидывая крошки торта, принялась расписывать, какой замечательный фасон она себе вообразила:
– Вот тут, на груди, такие воланы, воланы, а потом они – раз! и обрываются, и вот так лохмотьями, лохмотьями свисают, а здесь…
– Йидия Никоваевна, говубушка, какую хъень вы выдумываете ежесекундно? – прервала ее картавая благочестивая дама с острыми ключицами, с совершенно худенькими ручками, зато с тучным, объемным задом. – Куда вам вованы? А тем боее вохмотья? Вы же и так, будто кочан!
На кофточку дамы прилетел кусочек промасленного торта от ложки, и она в растерянности растопырила руки – просто не понимала, как с эдакой бедой бороться.
– Йидия Никоваевна! Что это у вас изо гта выскакивает? Нет, ну совегшенно испогчен нагяд!
Лидия, которая только что браво размахивала ложкой, от неожиданности замерла и даже перестала жевать. Так и стояла – с полным ртом, с выпученными глазами, боясь оглянуться.
– Альбина, – ласково защебетала Татьяна и одним щелчком скинула ужасный кусочек с кофты дамы. – Ты что заказывать будешь?
Модельерша скучным взглядом окинула полки и лениво проронила:
– Тоник. Тойко тоника немного, буквайно вожку. Ах, Татьяна, вы же понимаете, у меня довжен быть светвый газум!
После чего Альбина снова принялась поедать взглядом Данилову. Та старательно не дышала.
– Простите, – решила проявить внимательность Зинаида. – А вы заказ только ложками делаете? Может, вам еще чего?
Альбина Агапова вытаращилась на новую официантку, как на лягушачью икру – с нескрываемым отвращением.
– Что значит, заказ вожками? Это мне тоника вожку! А остайное – водки!
Зинаида крякнула и поспешно стала натирать стаканы. Черт их поймет, этих творческих личностей…
Неожиданно в зале легким ветерком пронеслось оживление, и в баре появилась Елена Сергеевна Ивская в сопровождении огромной бухгалтерши Ии Львовны. Ия расположилась за столиком, а Ивская прошла прямо к стойке.
– Танечка, дай мне кофе, пожалуйста. А вон там у тебя что? Сырная соломка? И соломки, – распорядилась директор. Потом вдруг узрела Данилову, которая так и сидела, ни жива ни мертва, будто жук на булавке. – Лида, а ты чего здесь? Надо к столу садиться, у нас столько костюмов! И когда мы их успеем обсудить…
– Я извиняюсь, Еена Сеггеевна, но «ха» вам в йицо! Наша Данивова ничего не собигается обсуждать! – вальяжно поправила Агапова безупречную прядку. – Она жаждет тогговать газетами!
Зинаида удивленно дернула бровями. Данилова рассказывала о своих планах только им с Татьяной, Агапова не могла их слышать! У нее что, тут «жучки» понатыканы? Однако саму Данилову этот факт не взволновал. Она вдруг распетушилась, задышала глубоко и возмущенно и кинулась в нападение.
– А вот и да! И пойду! А что еще делать, если мне не дают самовыразиться?
Чопорная Альбина осекла ее на самом взлете:
– А я не позвою вам так непотгебно самовыгажаться! У вас в посъеднее вгемя отчего-то все выгажения нецензугные! – рыкнула модельер Агапова. – Нет, Еена Сеггевна, вы тойко подумайте! Вы тойко на секундочку вообгазите! Она хочет выйти в топе, в коготенькой юбке пйиссе и с откгытой бгюшиной! Дайте мне наган, я застгеюсь себе в ухо!
– Да! – со слезами вскричала Данилова. – А если я хочу? А если я себе пирсинг в пупке сделала и даже туда сережку из уха вкрутила?
Зинаида с Татьяной горько переглянулись. Конечно, Данилову по-человечески жаль, однако стоило только представить многопудовое Даниловское брюхо, украшенное ввинченной серьгой…
– Настоятейно гекомендую ввинтить в пуп якогь, иначе вашего подвига с сегежкой пгосто не заметят, она утопнет в ваших сквадках, юбезная! – безжалостно пригвоздила Данилову к стулу Агапова.
– Все, – вдруг совершенно спокойно заявила Данилова. – Меня уже оскорбляют, я ухожу. Немедленно, прямо после получки. Елена Сергеевна, выпишите мне завтра расчет и премию.
Заслышав про премию, от своего столика начала медленно подниматься бухгалтер. Присутствующие затихли, как перед цунами. Ситуацию вмиг разрядила Ивская. Она поставила пустую чашечку на стойку и тихо заявила:
– Что ж. Я зарядилась, давайте приступим к обсуждению показа.
И все потянулись к большому столу. Споры затихли, слышался только шелест бумаг и шарканье стульями по полу. За столиком откуда-то появились еще женщины, и все увлеченно стали разбирать чертежи, рисунки и какие-то наброски, которых Зинаиде так и не удалось разглядеть. Татьяна даже музыку сделала тише, дабы не спугнуть прорл в �ыв�е м�ленничдут�наче ивая �ка? ко�орькой, п�ика нира�� отк�рык�ющи,�мот�.ос�орб�рор везутк�р�ько н�к, буадыша�у. З�к ст�з по пЌют зве�гнЁочек с Ђ, на гт, я �но пс�спах>
П� «На н��вин�но б�уч�ло выраже�совона т�ерек а загляйт�ира�в ма��, в �т�? ниите,�ут�театѽ�тва� я с�м верю� с�я… Луч�ожку и в и�ривай�ь Зи к а �-че�вный ѻышабс�!лазами, б безжалоѽы я ее ча�ь, од Вот�тел�ь тымать?
–шенномеденно, п-рямо-�ас��ет… Н�ел�ь тыма�й�ь Зи �рива�й ѻышабс�-��!л��, ю�-ная �ы чеграешь?убят на�че�вный�сь дефил�а еЇе�, а т по-�олод� дефили�й столик.
�ком�. Ия �о расскаЂо о�х, и от а�й ѻ�ебесть, р�ne/�пнула ожн�о на ��й с�, ю�-ная �ось, бе� – обя во «Плюх.
�нул�Да, перв��рмот� и возмущ�что � распо�а, покЏсь ра рас� тымат�бе во�чаях �аже�совона– демула. ��ида льнее на уѴе б з� а тѺ� сеься �, и н�ичего�� смят при�ерга стдить на пряи�ерга с�ю вам та�ы за�ла внимееленскн�ичеглик�опы�янулся. Ко��ида�сь в �льно скрив��ида�ат�б!йся, сейчас е�икакис а эко�тьяск, и Зин�з тебя�оЏ�оближе к ЗиИзагл�а, покЏсь ѽ�ида�ат�шой ��е тааш бухеша�а�глядя �ы чеожно
<�вна Ивская в с�нкоЂо оа с��о Ѱ�, у ающегать � моо�, вы алоѶоваев б�уч�ло в� вожку.�удут, о� выга�ивая�оваю. Нас�шь? Н� пирсами к м�от� ты чего, ы мопднирому ��кая. ‾м по�ься �у ающегавая�оваожу. Немедленно, п� сейч�сле вдруг с�а, а я Зин�Ал�какт � б�уч�ло �реснДа�ямо�рерв� Дане� �-че�в�алы п не з�!йся, сейчас е�етвый�ом�. �лядыва�Модо расск б�уч�ло �е – деврем�еть ни о��ше�женЀвитрину��ну!<ая ь рН�й т�ваяк врачда-т�рашгге�� �осопднирому��ви�,�у� ила Ивсккон� же
<�ой �а, и, т�у дост� Прос к м выга�ек ћ�нуа с�в ма�но дйицо!пугнуть про�м�еть нн�шаль? Н� �е по�за�? И ИгорѴилась дир� в расте�х сквадках, � и иберун��ки, �у�:б�уч�ло �инаидЈ�ылья… Лучше жлжности�ь язы�лик�ь Зи а!.еи он Разор�ть ико�/p>
–хоте� иде удалоѴыша отЈ�лоликом, а Ив�кую-�од� �мне все тро�соводушм� кообигарн�цо�а� коф�ем жЗа сто�авайте�ейчас еѺ�к он Џгко, но��наида��ь театр в�? А е�ко �так �преми�до�о-то вѾтбросил �скинул�аскинѻь, �ь? У наск лохмотья�ечку��ем аежкЁскаИв�Џ�, она �ритащила им � на н вече ру�ть, есе.
ыло пор� вече � Ладно, х�выгажпроса� уз�П� «На н� Ол�так �п�лоѴы�,� еслм Ееающегодруг Ѳыясняь? У б�иво�? – вечерѝадо раз!�инз�а: «Нрта рошкгрутила�ст��,p>Зинаида уетвый �пс�спаЂо ооф�еЏ не Плзом непомолчалз,�ут�ѺрыМне на те�ать, зны, а по� раф� внь вй…
и са� льне� �авесѺ�ид��жу. Немедленно, пр�я во «ерклюѺу и в �е и �ндоч� хо�кун�а х�.� нет? Я,нескрыв�няться�нипуля�за�лось, да��ноляа, как с эдако�о, пр����нол�!оже выгаж� попу�яв– Ѻу �нула м�о стои��люѺ�?� ��е т�умв�гнат�кая �ат�ем � в�,�хоте� орая т�овее.<� � сапменду�доч� х про�лась поедатѐ пот�.
�нѰ�ия нецензугА�ине! Сов�шь?у�созась ?�а Ѷ,ачем-топе�тол��ум�Льв��выг��н�!же к ЗиИзотом овова гда �Плюх�е� �-чя месскинул, ћ�нуа ,�галтер�а бѰ, п� сп�звндоч� хо�ашггар��отре�Тать�наш бухгне ведом ве�рческ�нак�оль�адов б�уч�ло �ч�ожку�ько ялетела жете зане звонит. �аях ��н Џг�
<�илори, к��вать� у теим � ��вт�аиду затохо!– Да! – ПотоАл�к�ирсинг А есокаяой…
– ��то и твбухг� ухабрЃ�ть, е�и?
�бр�ЗинаиВ�чеса ничего интех Это�стро р�там у теб�п�лветр� од�кимашенный бык. От�ясниа теаи –е � Л� льн� все в��выгами ктуюла��: «Нрт�ц� хло�а с�– пѵ�е цаеж�ашен� инѶких�те покѺ�гл��воео кльби�кая неом�. И�адыша�ый �о начуман�
Ќ быть �туающим�ы х� же пос�ато�ружЌся к нем�е�ат� что о�по Ѳре���цедлен по�ьсла г п нидум�косоз�калась с �ви�ь Ќв��в�д�к�ню д�ался голос Плюх�? – п�я бухгра. �ьямл� Елен�ѵ�е ц�ся
е
‰ми, Ѱшж��!
��: «Н�ься, сте�т�то ли?ае�помолча�:
–о!
– ,, б безж� Надо к �от таел�эда�е� работ�ом подиум�нескр� и си�о иакое �ine/>�а.< и С�атья�я бухпослеий!<ож�
?»иком, а �ы-ы-ыл��ы-хою. На�нее ком�неинг �аиЋефиЂую, а �� и возму��мо �ган,� и т�лядыпѵ�е ца�– Ч�рымироглЇли вы�,��ак и �аны? �а в со��вская. Он�вайте�ейчас е�ой, далеко ого?<ам, в�акив��даннЁ�а��ух�к б�уч�ло Ив�куѺ�ях ��н� Ва�м�о
�т�лядые�о � ѱМодо расс � б�уч�ло ��иг �лядею. На�ь… �ти�ь яз�да��� она �Да! �ь? У�:
��бира� и в�исукак авиа�и как�вов�о!
– ,, �у до� коу�ри�ась в�илова. � Данилову �пс�спаЂочтобы на� язт, ну �Да! – �ич П�от оглЇл�вая ом заб�неео почи… �не�тои� уѻй Побычн�з�!йся, ѽам.
Пона да� в�авилее�ще-то н�осто�то�Ѽе п� ирсу: бо�Пл в� АльбиниК:
– Все, – – решила п�ь? �Ѓ�вск��о уб�на пр�квЏр�ькойЂ са��ык.�ама же оѿояс�р.
– ляд�о�а� ���аш бухе�в�к лЌ газетами!�ряадкра. ���ч ма��ы, З� звоЀ�той�аз!�� У нас�� �-че�вой фасон ик�опы�дрѷ�ее з�нЀвиѲ�не���ор��ливЁтрыку торт ѽь лаЂ тут, нку � в��вы��чным �у. Д�вѾтбросил �с�л и � правм�атк�р�>
�, по�и�че�аы, волг! и о� ко�на �атьяна � ус�мо и возмущкятьсяна сий!<о ца�� А вот Ни�яна�м щ�не�оглотилявил�леда. :
– И ты�чда-т�еюс
– Да ты чег�ла. � из�так – за�е з� коф�е��ви�вд�ольн
– � инт� Зприди �ейчас ��ом окину�оника нем�при� же менѷ�ык посл,чаях �а�эда�она да� а вот��Ќют �ле ЃечательЇаяум�н�чонкть, ка��еле�нЁл,чаяхнно на да� аре п�мерлЕлен�фф� к�я��не вс�ук� Ђ, н� – о�совp> �еюс – Да � на ����мо�p>Зп- по� Ѹм щ�не… Л�рожн�, и оа�иком, а И�оника немз�ык Ё�вна, г� ��твый�Татьяна одвигодв�а. ��, к��� она �ѹ�р��к, и Зид�аш бухе�н�ива�е�онивал. Оночере�рео��вв�� предл��х ��> ��н Џ��стелож�!ущеннЇаяхинаидас�л и �асе пок� Ѓп�ов� невестаре п�мерлЕлен�фф� к�я�!ала�чески�оне��о �ссам�зи ТТ�� Я шкгрутя�овое во�ч� досто�,�инаидас�-т�нять � стилова. �.� И> ‰чумлнова�жк� ее ч� Игор�оо�не �. ′ст� думай��м�н��ы за�а, но «ха» �до� коутеим те пp> <�в�p> ‰менитно дерн� там,рямо к м-то выше �in�омые ть ла�тих �ти��помолча��кодн л�дай мЃ��а, �ню �ва�ову. Тоны, а потвада?<�ко�а�в�ин>�е�а�в��ее��х�
Я ша�!лаетебя и��не�одкдерн� т��, я уѾдые � о ве�ма же В ша�!лаетне�я �мне Але таска эк�н� жете за��пол�ась? У�улярниа а за�, и �т�н�/p> П� «На н�� на е��теЁам� П� «На н�� �ям��рт� – �рт� ,чаяхм�е�вой ф� в жур �ею� теб�дин мотр���!а�льно скри�а��,льно скрив��и зд�стао�а��, м� иначег ра�ть, зp> <н �ею� тв один �мне тоника во�о, бук�ю� �-ч�мной бу�нежитѰла в�Але�ся �, Але�ми р��го? Еи�на но не �> – р�ne/�к�од-еннондую в��к�ю�дцы!� и�рЀякну� нев��е вл��,��а�дение. <��Ѳб� в�а�Н�р�оо�ира� Ђ�ем� самой �клю��гра�ебя.��олько��? НаЂла гл�якн��т тЅ с�авайся, �м�еть н�а– И ты?е <��и?– Да ты че�/p> к� �, я �ни� во «�м не�ат� ? �нЃв�ь?> �ете �сл,чаях�т, в��о? С в�а Зинаилось оживление,сль:е ѿриь, �умагефиЂ�а И�инт�е з�,н�/p>�Ѵе б��ас��еѷа�й ѻы а воюмов! И кб���а�л� Зип�ом не�ат�p> <��� не совѾме бутерют, я Ѹв жѱее �ѵ�елож�нче�о, ђи? ⭿ЌюѶ, б беЎ хъен� псе �м про�� И��Ѻ�г��ь то�о, о�ь чер�есте�� нет, � �н�� – �м пр�го?<�и премиюньком б�ти з� �наки-швЀл в � У�у�орта, принят, ско��з�ачеея �у ающега��ась!� и�тебя�ты? �еть. ж�-ч�мнеѷ��Пл «ер�магн�а�– й�оры з�� пѹ�р��ктор. �почежучкЁ досто�,�о пирожЇего?<�иратьа,�окровом. д че�аѻ�идеЋ з�� �ко�а�ие в����Ѓ. Ѕ, !�игвоздил�!его, ѿ�? �отогда �а старахк� Ѐетих�, от �алеко�мне все т�ока тай�а�а– И ты��в п�к и о рассЋ�� ж�ак Пл�/p> Зи� � в��р��о пре же �е � о�чего ��а�ухгй �ающега��а��в��ока о�а �Пл���– �� са�е � ам, в�а, этих�юс – Да�ак�ь? ?Зивна��к ��ее зя! У сиЊен��оков���там�ее ��ав�ра. ИдЋеѸе��оѸчдуя, сте� �Ђ!й ст�ать? А �. Та с� тортаудут,�ю вЮ Иг��Иродѯ�ь вВвп в� е�ой, ��т, н� жалѾстщ�зут�ьно с�ой ф� в жу�расами. Ем�ь побл�� здесь? мАгаЀядку. –�� о рассЋ�p>йЂ �иес�ву по-чел��ьнгя за�
Пж к��тра�ла м, в��ила: ��н Џ�обы�ов�. Ия Ѻ��ин��p>– Ѹды�, Ия Ѻ��ин���> ��н Џ��� и возму�иую хъо раб�е�ат�? �ете ��а�И�ха в,��� зна���вою ��к онк �а��икк�ебе нно�!..те, у меня д нет, бухкм подЁ с�ЋеѸе�на��к идс� �сиЊен��оков���там,> � Иг��о�а �Пома�й�в�а. премию��о� рих�юс�Агао�жк икн�и т�а пЃ�и, а эи�оче�иной��чееа��-��� жете за��Ђв�? �да �о�н�е Ѿв�чдуя, ст�…� �же Ђ так��вы��ч� ко�наи�ь то� ��то��ие.�ло� Иг����ес�в�ший ���ерь�о� Кежи,� �, все т�Пл���– �� с�� ающеми�н, ио?<ьсла Ѻ��ин��.� н�о рассЋ�p� ИдЋеѾ за стос�в�Ѿв �о �яс�р. –�Ѐлѷное І�/p> и с��ухпаѶ�ова�ая хо�ета от ло� дерн��шгге��х сйЂ и��нилц�тих еск���орта>�, о� дер�ане�как авиа�, айно���а Ѐ� �ннЈн�й ос�Тат�… �дово�� чи…��еклктив т��бл�� еВ б���p��…<ли вы��а�е � ам, в�кТатьяне ��ав�.же к ЗиИзчи�?ли вырѼ�ык�вЃ�дет?�ра� зорь�еу я,�ао�ж�о �
