Прочитайте онлайн Дерзкая | Глава 12
Глава 12
Когда Джейми тащил ее вслед за собою вниз по лестнице, Ева во многом чувствовала себя грузом, и эта мысль относилась к тем, которые не доставляют особого удовольствия.
Пожалуй, единственное, о чем еще могла думать Ева, так это о руке – мускулистой мощной руке, что удерживает ее запястья словно железным обручем. Возможно, она могла бы освободиться, если бы у него над головой взорвалась комета и оглушила его.
Спустившись по лестнице, они подошли к задней двери, и Рай, положив руку на дверь, взглянул на Джейми, который, прижавшись спиной к стене, локтем прижал к ней и Еву.
Джейми коротко кивнул, и Рай толчком приоткрыл дверь, выглянул наружу, потом широко распахнул ее и, обнажив меч, выскочил во двор. Взглянув направо, потом налево, он, не оборачиваясь, махнул им:
– Идем.
Джейми протолкнул Еву в дверной проем, словно она была овцой, а он молчаливой сторожевой собакой.
– Вы ожидаете нападения? – поинтересовалась она, немного задыхаясь.
– Всегда.
Это было гораздо тревожнее, чем все предыдущие беспокойные мысли. Хотя, конечно, она могла бы убежать. Она всегда была способна убежать. Побег – это ее знамя, ее боевой штандарт, ее герб. Никто не умел исчезать лучше ее.
Она взглянула вниз, на руку Джейми, сомкнутую у нее на запястьях, возможно, именно так он удерживал пленников.
– Роланд дал тебе какие-нибудь описания, Рай? – тихо спросил Джейми, когда они пересекали двор у конюшен, наполненный невероятным количеством цыплят. Ева не заметила следов Роджера, и ее сопровождающие, очевидно, тоже, и почувствовала небольшой прилив гордости.
Приятель Джейми, темноволосый, кареглазый, такой же высокий, но более худой, однако выглядевший не менее грозно, отрицательно покачал головой и, подойдя к воротам конюшни, тихо ответил:
– Нет. Он сказал, что видел только поднятую ими пыль.
Джейми отпустил Еву, только когда они прошли через ворота конюшни в пыльное тепло. Отпрянув, она подавила желание потереть запястья, и не потому, что боялась испытать боль, а потому, что опасалась выдать свое желание коснуться тех мест, которых касался он.
Лучи утреннего света, проникая сквозь щели между досками, бросали тоненькие яркие полоски на лошадей и сено, поэтому все вокруг светилось золотым, коричневым и каштаново-рыжим. Лошади переминались в стойлах, настороженно поднимали мохнатые уши и, поворачиваясь, смотрели на вошедших влажно блестевшими глазами.
Джейми и его напарник вывели своих лошадей, которых оставили оседланными, – очевидно, предвидели, что остановка будет короткой.
Ее темно-коричневая лошадь стояла дальше в ряду, с полуопущенной головой и чуть прикрытыми глазами и лениво жевала бархатными губами золотистую соломинку.
Рассеянно похлопав свою лошадь по крупу, Джейми забросил вверх поводья, взялся за стремя и, взглянув на Еву, коротко бросил:
– Садитесь.
Она растерялась, и, проследив за ее взглядом, он спросил:
– Ваша?
Ева открыла рот, но не нашлась, что сказать, и закрыла, оказавшись не в состоянии решить, необходимо ли солгать. Признание, что у нее есть лошадь, ничем не выдало бы ее намерений: Джейми и так вполне мог это предположить, иначе как бы она добралась сюда. Да и указать можно было на любую.
Но все же, несмотря на все эти разумные доводы, Еву, как фитиль, охватило яркое, обжигающее пламя осознания, что чем больше Джейми будет знать о ней, тем меньше у нее шансов… изменить свою жизнь.
Ева жила ради изменения своей жизни. Решения – это всего лишь следы на песке: их может смыть набежавшая волна. При необходимости Ева твердо меняла мнения, планы – все. Но Джейми… Джейми скорее край обрыва, чем движущийся песок, – обратно уже не вернуться.
Тот тонкий шрам, который рассекал край его губы и шел вверх через высокую скулу, ни на йоту не умалял мужской красоты. Руки, кинжалы, острый ум – все, чем обладал Джейми, – было оружием, и даже слепой понял бы, что с таким человеком лучше не встречаться. А прямо в этот момент он в затянувшейся тишине, не сводя глаз, смотрел на нее.
Никогда с нею не случалось такого, чтобы она не могла соврать или пребывала в нерешительности – лгала легко и постоянно, убегала всегда.
«Ну же, не молчи!» – услышала Ева внутренний голос, а затем и собственный:
– Да, она моя.
– Рай, – вздернув подбородок, позвал Джейми, – выведи лошадь.
Пока напарник занимался кобылой, Джейми связывал Еву.
– Эти веревки… вряд ли необходимы, – заметила она.
– Считайте меня осторожным.
– На ум приходят другие слова.
– Какие же? – Он вскинул голову, и она, увидев его длинные ресницы, подумала, что он бесподобно красив.
– Вы, наверное, ждете комплиментов? – Она вздохнула. – Ну вот хотя бы по поводу ваших ресниц.
Пока он смотрел на нее, мелкие морщинки у его рта сделались чуточку глубже, а потом он снова склонился к веревкам.
– Почему вы решили, что я хочу убежать?
– Ваше исчезновение и удар ботинком не оставляют в этом сомнений.
Ева хмыкнула, но спорить не стала. У нее действительно не было намерения убежать – больше не было. Дополнительные размышления – на это было время, пока ее тащили вниз по лестнице, – открыли ей правду об отчаянном положении, в котором она оказалась: надежды вернуть отца Питера больше нет.
А у Джейми есть.
Если нельзя избежать пленения, то неоспоримо лучше попасть в плен к тому, кто имеет силу и желание смести с дороги общих врагов, а потом, придет время, можно просто незаметно ускользнуть – со священником.
Она снова вздохнула.
– Но вы наводите такой страх своим оружием и гневными взглядами…
– Гневными? – Его руки замерли.
– …поэтому мне больше ничего не остается, кроме как уступить.
– Прежде вы, возможно, могли бы заставить меня в это поверить, – усмехнулся Джейми и вернулся к своему занятию. – Но потом я провел ночь в кандалах в подвале под городскими стенами.
– Там, наверное, было холодно и сыро…
– Именно так. – Он перекинул конец веревки через верх и резко дернул. – Но меня согревала мысль о мести.
Она сопела и упорно смотрела поверх его головы, потому что рассматривание его темных прядей, свисавших вдоль заросших щетиной скул, не помогало сохранять в надлежащем виде возмущение и ненависть, уместные в такой момент.
– Эти веревки, Джейми… Мне неприятно говорить, но они наводят на мысль, что вы… боитесь.
Он напоследок еще раз дернул веревку и притянул к себе Еву так близко, что они коснулись грудью друг друга.
– В то короткое время, что я вас знаю, вам было неприятно говорить многие вещи, но ни одна из них не была правдой. – Его тихо сказанные слова падали в пространство между их ртами, наполненное горячим воздухом. – Это вам следует бояться, потому что, если вы сами не заговорите в ближайшее время, я вас заставлю. – Он наклонился к ее уху. – На это не уйдет много времени.
Страх был ничто по сравнению с холодом, который от его слов волной прокатился по телу Евы. Значит… это был не страх.
Но, несомненно, Джейми был самой страшной опасностью – край обрыва, накатывающийся прилив.
Ухватив руками за бедра, он практически забросил ее в седло. Ева сохраняла спокойствие, напоминая себе, что ей необходимо, во-первых, убедиться, что Роджер надежно спрятан, и, во-вторых, продемонстрировать беспечность, проявив столько интереса к этому делу, сколько обломков веток можно найти в нечесаной шерсти, а их, к слову сказать, там вообще не бывает.
Скромная. Решительная. Ева по необходимости могла быть разной.