Прочитайте онлайн Флорис. «Красавица из Луизианы» | Часть 29

Читать книгу Флорис. «Красавица из Луизианы»
3518+6858
  • Автор:
  • Перевёл: Ю. М. Розенберг

29

— Все по местам! Приготовиться к бою! — гаркнул капитан.

Внезапно за кормой, в нескольких туазах от корабля, вырос столб воды. Батистина и Жорж-Альбер инстинктивно пригнули головы. Девушка смотрела на сей феномен с полнейшим непониманием человека, обладающего здравым рассудком, впервые в жизни попавшего в сумасшедший дом.

— Черт побери! Вы все еще здесь! — взревел Легалик, одним прыжком преодолевая лесенку и взлетая на ют.

— Но это же глупо! Просто бессмысленно! Французский корабль стреляет в нас из пушек! Зачем? Такого быть не может! — запротестовала донельзя удивленная всем происходящим Батистина.

— Эта чертова посудина, наверное, так же принадлежит к французскому флоту, как моя задница… — сорвалось с языка у Легалика, но он вовремя спохватился и почти проглотил последнее слово. Следует признать, что в его замечании, однако, несомненно, содержалась истина.

Второе ядро с шипением и свистом упало в воду в одном туазе от кормы «Красавицы».

Легалик обрушился с упреками на Батистину:

— Вы совсем обезумели! Ступайте вниз, запритесь вместе с другими пассажирами в кают-компании и не делайте оттуда ни шагу! Скорей! Нельзя терять ни минуты!

— А как же мои платья? Я хочу собрать мои платья! Не ходить же мне голой! — в ярости завопила Батистина, видя, как за кормой вырос новый столб воды и во все стороны полетели брызги. Начавшие было подсыхать шелка снова намокли…

Но Легалик был неумолим. Вместе с Жоржем-Альбером он стащил Батистину вниз, на палубу.

— Итак, дети мои, тишина! Не будем праздновать труса! Всем молчать и слушать мою команду! — приказал капитан Робино.

«Господи! Да на флоте только и знают, что кричать «Замолчите»!» — с раздражением подумала Батистина.

Третье ядро просвистело в воздухе и шлепнулось в воду неподалеку от левого борта, но не задело «Красавицу». Казалось, нападавшие хотели только запугать команду корабля, сохранив корпус судна.

— На нас напали! Увы, «Красавица» не в состоянии оторваться от преследователей, нас слишком потрепало во время шторма… Попробуем отбиться… Канониры, немедленно к пушкам! Юнги, держать наготове ведра с водой, чтобы гасить огонь! Поджигай запалы! Боцман, собрать всех матросов! Господин Легалик! Раздайте оружие! Всем надеть на рукава белые повязки!

Через несколько минут неугомонная девчонка все же оказалась в кают-компании. Она с восторгом внимала спокойному и уверенному голосу капитана.

— Пусть они поторопятся и отправят этих наглецов на дно! — воскликнула Батистина. Ответа не последовало. Она оглянулась на пассажиров: господин Вейль дрожал, словно осиновый лист, и молча щипал корпию. Она с некоторым вызовом посмотрела на Гонтрана д’Обинье, предполагая, что шевалье тоже трясется от страха, как баба. К ее величайшему изумлению, шевалье спокойно прихорашивался перед зеркалом и поигрывал шпагой.

Батистина с Жоржем-Альбером подкрались к окошку. Незнакомое судно совершало какой-то сложный маневр: на нем спускали одни паруса и поднимали другие, матросы торопливо сновали по палубе. Батистина по-прежнему видела фигуру гиганта в низко надвинутой на лицо шляпе. Он стоял на юте, размахивал ручищами и отдавал приказы. Судно неумолимо приближалось к «Красавице», подходя к ней таким образом, чтобы не попасть под выстрелы пушек. Эти действия отдаленно напоминали осторожные движения охотничьей собаки, обнюхивающей следы большого и опасного зверя.

— Капитан! Капитан! Горе нам! Порох никуда не годится! Он весь промок! — заорал старший канонир из чрева корабля.

Батистина судорожно сжала лапку Жоржа-Альбера. На «Красавице» воцарилась мертвая тишина…

— Господин Легалик, прикажите засыпать палубу песком! Все наверх! Приготовиться к рукопашной! С Богом, дети мои! — прокричал капитан Робино.

Батистина прислушалась. На палубе невнятно зазвучали голоса многих десятков людей: как все богобоязненные бретонцы, члены команды молились перед боем.

«Нашли время! Лучше бы они починили свои пушки или высушили порох!» — в отчаянии подумала легкомысленная девица, страшно разозлившаяся на моряков.

И тут до ее слуха долетели пронзительные крики: заключенные стучали в стены и двери, вопили от страха и ярости, так как не ведали, что происходит. Батистине было искренне жаль этих бедняжек, но она решила, что в данную минуту ничего не может для них сделать.

В кают-компанию вошел бледный как смерть Легалик. Он держал в руках острые кинжалы, пики и сабли… Он протянул оружие мужчинам.

— Но… Клянусь моей матушкой, я не умею пользоваться всем этим! — возразил господин Вейль, с неописуемым ужасом взирая на холодное оружие.

— Это всего лишь мера предосторожности, господин хирург, чтобы вы могли защищаться! Однако приготовьтесь к тому, что вам придется перевязывать раненых!

— Да… Да… Конечно… Надеюсь, мадемуазель мне поможет, — пролепетал, заикаясь, врач.

— Я пойду наверх и буду драться рядом с вами, господин Легалик! — решительно заявил Гонтран д’Обинье.

— И я тоже пойду! И я! — закричала Батистина, которой вовсе не улыбалось превратиться в сестру милосердия. Нет, такая перспектива ее не вдохновляла!

— Я приказываю вам оставаться здесь, мадемуазель! Держите, вот вам мой пистолет! Он заряжен! Пожалуй, только он один и остался сухим, не знаю уж, каким чудом! Если все пойдет хорошо, вам не придется им воспользоваться… — прошептал Легалик и повернулся, чтобы последовать за шевалье д’Обинье.

— Легалик… Легалик… Не покидайте меня… Как… Как вас зовут? — закричала в отчаянии Батистина.

Помощник капитана изумленно посмотрел на девушку, потом его осенило: он никогда не называл ей своего имени.

— О Господи! Яан… Яан Легалик…

— Яан… Яан, не покидайте меня… Я люблю вас… — простонала Батистина, подбегая к молодому человеку и бросаясь ему на шею. Она совершенно забыла про господина Вейля, который был буквально ошарашен ее поведением и выронил из рук корпию.

Жорж-Альбер скорчил презрительную гримаску, глядя на лицо хирурга.

«Ну и неловкий же этот врачишка!» — казалось, было написано на мордочке у обезьянки.

Затрещали выстрелы. Находившиеся на вражеском судне люди целились в сидевших на вантах и реях матросов «Красавицы». Раздались предсмертные крики и бессильные проклятия, послышались глухие удары. Батистина внезапно с ужасом осознала, что это падали на палубу тела убитых. Она бросилась в объятия Легалика. Тот схватил ее в охапку и силой заставил прижаться к стене. Корпус корабля сотряс страшный удар, за ним последовал зловещий сухой треск: по-видимому, судно врезалось в корму «Красавицы» носом. Батистина зашаталась, но устояла на ногах, придавленная к стене телом Легалика. Еще одну секунду он сжимал девушку в объятиях…

— Благодарю тебя за все, любовь моя… Ты еще найдешь того, кого любишь, хотя и сама не желаешь себе признаться в своей любви… — прокричал Легалик, срывая с губ Батистины последний поцелуй.

— Нет! Нет! Что вы хотите этим сказать? Нет, не уходите, Легалик… Яан, не покидайте меня… — стонала Батистина, почти теряя сознание.

Но Легалик был уже далеко.

До Батистины доносились непонятные звуки: какое-то царапание, треск… Она не могла знать, что в эту минуту полчища вооруженных до зубов бандитов одновременно забросили сотни крючьев, которые намертво зацепились за борт «Красавицы»… Нападающие пошли на абордаж… Шум на палубе стоял дикий… Орда негодяев обрушилась на защитников корабля. Мерзавцы были вездесущи, они прыгали на палубу, словно черти, перерубали канаты, лезли на реи… Капитан Робино, стоя на юте, пытался подбодрить свою команду криками. Батистина краем глаза увидела, как Легалик врезался в самую гущу сражающихся. Батистина ощутила на губах вкус дыма, крови, пепла… Яан Легалик бился с врагами с решимостью обреченного. Бок о бок с ним сражался, как лев, шевалье д’Обинье. Батистина, потерявшая от изумления дар речи, видела, как он в одиночку отражал нападение целой банды яростно вопивших негодяев.

Рядом с ней кто-то торопливо забормотал молитву:

— Пресвятая Дева, помоги нам! Спаси и сохрани нас, Дева Мария!

Батистина оглянулась: господин Вейль, упав на колени, возносил к небесам свои мольбы.

— Господи! Какие же все мужчины идиоты! Идем отсюда, Жорж-Альбер! — закричала Батистина и подхватила своего дружка на руки. Тот крепко обвил ее лапками за шею. На мордочке у него был написан страх.

Господин Вейль вдруг прервал молитву и язвительно заметил:

— Легко сказать! Хотел бы я только знать, куда это вы собрались? Где вы сможете укрыться от огня посреди океана?

Батистина не обратила внимания на открытую насмешку, звучавшую в его словах. У нее в голове была только одна мысль: убраться подальше от этой жуткой бойни, смысла которой она не понимала. Она считала, что все происходящее ее абсолютно не касается.

Батистина вылезла на ют. Горьковатый дым окутывал палубу. Девушка сначала даже была довольна сим обстоятельством — густая пелена скрывала ее от взглядов нападающих, но затем она пришла в ужас при мысли о том, что судно, возможно, объято пожаром. Она осмотрелась в поисках местечка побезопаснее и ползком добралась до полуюта, откуда молча стала наблюдать за дальнейшим развитием событий.

А на палубе шло настоящее сражение. Все смешалось и перепуталось.

— Господи милосердный! Как же они отличают своих от чужих? — прошептала Батистина и тотчас же поняла значение приказа капитана Робино надеть всем белые повязки.

Воздух дрожал от выстрелов. Нестерпимо воняло порохом. Батистине стало трудно дышать, в горле запершило, в носу защекотало, из глаз потекли слезы. Все же она вздохнула с некоторым облегчением, придя к выводу, что пожара на корабле нет. Она вспомнила рассказы о том, как люди с объятых пламенем судов бросались в море, в надежде на спасение, и становились добычей морских чудовищ или шли на дно. Девушка зябко передернула плечами. Как всякая благородная девица, получившая воспитание в монастырском пансионе, она не умела плавать.

Батистина крепко держалась за поручни. Она пребывала в растерянности и не знала, что делать, а спросить совета было не у кого. Жорж-Альбер пронзительно верещал от страха и подпрыгивал у нее на руках. С одной стороны, ему очень хотелось поучаствовать в драке, а с другой стороны, он страшно боялся выстрелов и дыма, да к тому же он не хотел бросать свою подружку.

С борта вражеского судна донесся дьявольский гортанный крик. Батистина посмотрела в ту сторону и замерла, словно птичка, загипнотизированная взглядом змеи: на юте стоял уже виденный ею ранее великан и что-то орал, указывая огромной ручищей прямо на нее. Чудовищных размеров шляпа была по-прежнему низко надвинута на глаза и скрывала лицо гиганта, но Батистина ощущала на себе жестокий взгляд злобно сверкавших хищных глаз. В этой фигуре было что-то загадочное, угрожающее, наводящее ужас.

Две липкие от крови руки обхватили талию Батистины. Девушка истошно закричала: один из нападающих спустился по канату и буквально свалился Батистине на голову. Она отчаянно сопротивлялась, отталкивала от себя — обладателя волосатой груди, от которого воняло козлом. Батистина брыкалась, кусалась и Царапалась. Этот грязный тип старался усмирить ее и, видимо, собирался утащить свою добычу на разбойничье судно. Батистине даже показалось, что она слышит раскатистый смех главаря банды. Отважный Жорж-Альбер вцепился в горло наглецу, посмевшему напасть на его хозяйку. Малыш с наслаждением вонзил острые зубки в шею мерзавца, явно собираясь перекусить тому сонную артерию. От неожиданности и боли бандит выпустил Батистину и схватился рукой за окровавленное горло, бормоча проклятия на незнакомом языке. Батистина рухнула на пол и почувствовала, как что-то твердое уперлось ей в бок. Этот предмет явно находился в кармане ее собственной юбки… Пистолет! Пистолет Легалика! Она совершенно о нем забыла… Батистина в ужасе оглянулась, услышав рядом гортанный голос бандита. Он, видимо, все же Решил не выпускать добычу из рук и снова бросился на девушку. Батистина выхватила пистолет и с невероятной для себя легкостью нажала на спусковой крючок… Мерзавец безмолвно свалился к ее ногам, словно набитый тряпьем мешок. На животе у него расплывалось кровавое пятно.

Жорж-Альбер издал победный клич. Ошеломленная своим собственным поступком Батистина склонилась над человеком, напавшим на нее. Он уставился на девушку широко раскрытыми, остекленевшими глазами. Батистине еще не доводилось видеть смерть так близко. Даже под Фонтенуа мертвецы и умирающие находились от нее на приличном расстоянии, к тому же этого человека она убила сама! Батистина с ужасом смотрела на агонию бандита. Короткая судорога пробежала в последний раз по холодеющему телу, и все было кончено. Жорж-Альбер схватил свою госпожу за руку и потащил прочь от трупа. Они кубарем скатились с лестницы. Пробегая по коридору мимо приоткрытой двери каюты Гонтрана д’Обинье, Батистина вдруг остановилась. Ее словно осенило… Она вспомнила, что ей благоразумно посоветовал сделать в Фонтенуа Флорис. При воспоминании о нем Батистина глухо застонала, но все же преодолела себя, ринулась в каюту и крепко заперла дверь. В мгновение ока она разделась и натянула на себя штаны, рубашку и кафтан шевалье. Она, как могла, собрала волосы, связала их на затылке в тяжелый узел и спрятала под треуголкой. Она вновь вышла на палубу, но звон клинков напомнил ей о том, что место это сейчас совершенно не подходит для прогулок — там кипит ожесточенная битва. Батистина задумалась и посмотрела на Жоржа-Альбера. Тот только дико вращал глазами и громко верещал от страха. Девушка на минуту присела, чтобы привести в порядок мысли.

«Ведь Легалик показывал мне корабль! Нельзя ли спрятаться где-нибудь внутри?» — подумала она.

Держа своего любимца на руках, Батистина спустилась вниз, но там было слишком шумно и людно: отчаянно толкаясь и без устали ругаясь, матросы толпились у оружейного склада и выхватывали друг у друга оружие, которое раздавал боцман. Высокий матрос, приняв Батистину за юнгу, сунул ей в руки тяжеленный топор, который она тут же едва не уронила себе на ногу. Она незаметно поставила его у стенки и вновь отправилась на поиски укромного уголка. На палубе кричали и топали ногами. Батистина почувствовала, как что-то липкое капнуло ей на нос. Она отерла лицо и посмотрела вверх… Сквозь щели в полу просачивалась кровь…

Батистина продолжала свой сумасшедший бег в поисках надежного убежища. Веревочная лестница уходила куда-то вниз, туда, где располагалась первая батарея. На нижней палубе никого не было, кроме стаи разбегавшихся во все стороны крыс. Чтобы хотя бы на чем-нибудь выместить свою злобу, Батистина несколько раз пнула ногой бесполезные пушки. Жорж-Альбер поманил ее за собой. Он отодвинул какую-то перегородку, и они оказались в помещении, где были свалены канаты, старые паруса и прочие снасти. Друзья почувствовали себя здесь почти в полной безопасности. Батистина уселась на какие-то мешки и перевела дух.

— Господи! Почему они напали на нас? И кто такой этот великан? — прошептала Батистина.

Она ощутила какое-то недомогание, какую-то странную слабость во всем теле, но подумала, что все это, должно быть, от пережитого страха. Девушка прислушалась, но звон холодного оружия не долетал сюда. Еще немного, и она бы уснула, но тут до ее слуха донеслись глухие удары и стоны.

— Несчастные заключенные! — воскликнула Батистина и вскочила на ноги. Она испытывала жгучий стыд, ведь она совершенно про них забыла. Жорж-Альбер яростно запротестовал и попытался удержать свою хозяйку за рукав.

— Это совсем не смешно! Нашел время изображать из себя обезьяну! — рассердилась Батистина.

Жорж-Альбер, обиженный до глубины души, поворчав, залопотал, будто желал сказать, что он-таки является представителем славного обезьяньего племени, но Батистина не стала его слушать. Она направилась туда, где находились запасы сухарей и муки (ей показывал Легалик), но там нестерпимо воняло плесенью и гнилью, да и удары звучали слабей. Она вернулась обратно и пошла по узкому, плохо освещенному коридору. Жорж-Альбер следовал за юной упрямицей, осуждающе покачивая головой. Батистина спускалась по лестницам все ниже и ниже, не переставая дивиться размерам корабля. По мере того как она спускалась, воздуха становилось все меньше и меньше, зато крысы так и сновали под ногами. И все же здесь Батистина чувствовала себя лучше, чем на палубе, где насмерть бились люди неизвестно по какой причине. В трюме удары стали громче и отчетливей. Батистина осторожно пробиралась между огромных бочек. Одна из них как-то подозрительно ерзала на месте, покачивалась, вздрагивала… Должно быть, во время шторма ослабли крепления…

Батистина едва успела отскочить в сторону: бочка повалилась на бок и покатилась по проходу. Девушка закричала от омерзения, увидев, как дюжина огромных, отъевшихся грызунов делит добычу — гору оливок. Они, наверное, уже давно прогрызли бочку со всех сторон, а сейчас слишком усердно возились и дрались, да и столкнули ее совсем, чтобы не мешала. Батистина в ужасе бросилась бежать куда глаза глядят, и с разбегу налетела на обитую железом, зарешеченную дверь, за которой раздавались крики и стоны.

— Помогите! Умираю!

— Негодяи! Подонки!

— Они оставили нас подыхать, а сами сбежали!

— Пить! Пить!

— Хотя бы кусочек хлеба! Корочку!

— Паразиты!

— Скоты!

— Толстые задницы!

Батистина огляделась. Рядом стоял колченогий стол, на нем валялись опрокинутые кружки, блестело пролитое вино… Под столом были разбросаны полуобглоданные кости… Все свидетельствовало о том, что здесь находился караульный пост. Солдаты покинули его и поднялись на палубу, чтобы принять участие в сражении.

— Потерпите еще немного, сударыни! Совсем чуть-чуть! Я сейчас найду ключи и выпущу вас из заточения! — закричала Батистина.

Удары и крики возобновились с новой силой.

— Ах ты, негодяй!

— Кто ты такой, черт побери? Где шляешься?

— Опомнился! Долго же тебя черти носили!

— Дерьмо!

— Сукин сын!

— Что там у вас происходит?

— Вы про нас и думать забыли, мерзавцы!

Батистина разозлилась и раздраженно пожала плечами.

— Чем орать без толку и браниться, лучше выслушайте меня! Если вы хотите, чтобы я вас освободила, скажите, где находятся ключи! Если знаете, разумеется!

Вдруг, словно по волшебству, за дверью воцарилась тишина.

— Дайте я поговорю с нашим благодетелем, подруги! — произнес чей-то властный голос с легким иностранным акцентом.

Батистина вздрогнула. Жорж-Альбер опять потянул ее за рукав, чтобы увести подальше от этого места.

— Я думаю, ключи спрятаны за самой большой бочкой… Но вы… вы — женщина, судя по голосу?

— Да, я единственная женщина на борту, кроме вас, — ответила Батистина, с трудом добравшись до большой бочки и шаря по полу руками в кромешной темноте.

— Ну как же! Знаем, знаем!

— Распутная корова!

— Та самая принцесса. Только и знает, что прохлаждаться на солнышке!

— Ага! А мы тут подыхаем!

— Но мы тебе еще покажем!

— Шлюха!

— Сука!

— Ты у нас еще попляшешь!

Женщины сыпали отборными ругательствами и без конца колотили в дверь, но она не поддавалась. В этих пронзительных, визгливых голосах звучала неподдельная ненависть, но Батистину это не насторожило и не испугало.

— Ну а теперь послушайте меня! Если вы будете продолжать оскорблять меня, я не открою дверь. Что за манеры! Фу! — спокойно сказала она, позвякивая связкой ключей.

— Да заткнитесь же вы, идиотки! Да нет, нет, сударыня! Мы вас очень любим, поверьте… Девушки немного разнервничались… Нам ведь не давали ни есть, ни пить после шторма… Про нас, наверное, просто забыли… Откройте же дверь, мы будем вам очень признательны, — вновь заговорила заискивающим, просительным тоном обладательница иностранного акцента.

— Так знайте же, я не имею ничего против вас! Наоборот! Я очень разозлилась на капитана за то, что с вами так дурно обращаются. Я долго с ним пререкалась и в конце концов настояла на том, чтобы вас выпускали наверх хотя бы ненадолго… И я послала вам одежду…

— Сердечно благодарим вас, сударыня, вы очень добры. Но скажите же, что происходит?

— Не знаю… На нас напали… Наш корабль атаковало какое-то неведомое судно… Сейчас все мужчины сражаются на палубе, вот почему я и пришла освободить вас, — продолжала Батистина, торопливо примеряя к замку один ключ за другим.

Наконец ее усилия увенчались успехом: дверь заскрипела и распахнулась. Жорж-Альбер отчаянно завизжал.

— Добрый день, сударыни, — любезно улыбнулась Батистина.

— Получай, принцесса!

Батистина хотела отскочить назад, но не успела. Ужасное зловоние ударило ей в нос, и в ту же секунду к ней протянулись отвратительные, грязные, липкие руки, походившие на щупальца морских тварей. На Батистину обрушился град ударов, ее тянули за волосы, щипали, толкали, пинали, били… Двадцать чудовищных гарпий в бешенстве набросились на свою освободительницу.

— Вот тебе, дрянь!

— Плюнь-ка ей в рыло!

— Получай, гадюка!

— Выцарапайте ей глаза!

— Дай, дай ей как следует!

— Оставьте-ка на этой хорошенькой мордочке побольше царапин!

— Да по заднице, по заднице ей всыпьте!

— Будет теперь знать!

— Да уж! Не будет корчить из себя принцессу!

— Ишь, гордячка!

— Черт побери! Она еще кусается!

— Ах, дрянь! Да еще и царапается!

— Ой-ой-ой!

Но царапалась и кусалась не Батистина — верный Жорж-Альбер пришел на помощь своей неразумной, неосторожной хозяйке. Он смело ринулся в самую гущу свалки и теперь пустил в ход зубы и когти… Он вырывал пряди волос, впивался зубами в руки и ноги, оставлял глубокие царапины на лицах и задах. Девицы хрипели, вопили и визжали от боли, но не выпускали свою добычу.

Батистина с исцарапанным в кровь лицом, с полуобнаженной грудью, задыхалась в грязи, придавленная к полу обезумевшими от ненависти фуриями.