Прочитайте онлайн Герцогиня-дурнушка | Глава 25

Глава 25

Затворив за собой дверь, Тео тотчас повернулась, ожидая, что Джеймс ворвется к ней. Он ведь вломился прямо в ванную комнату… Ах, почему она так и не разделила эту просторную комнату на две – по одной для каждой из спален? Она ведь давно уже подумывала об этом. Увы, вместо этого она установила в ванной комнате новейшую систему подачи воды и великолепную керамическую ванну, изготовленную в их поместье.

Тут послышались его шаги – он вышел из комнаты, а затем зашагал по коридору. Вот и хорошо, она очень рада. Возможно, Джеймс просто забыл, что ванная комната у них общая. Впредь он будет уважать ее уединение.

Тео неспешно оделась, стараясь не думать о пышнотелых островитянках, любивших ее мужа. Она собиралась остаться дома этим вечером, чтобы почтить память Джеймса. Но теперь не было причин горевать, и, следовательно, не было причин оставаться дома. И, что еще важнее, ей была просто невыносима мысль о том, что им с Джеймсом придется сидеть друг напротив друга за ужином. Тео отчаянно захотелось сбежать.

Она послала Амелию уведомить Мейдрона, что поедет в театр. Затем надела вечернее платье из плотного мягкого шелка оливкового цвета, мерцавшего в свете свечей. Ткань спадала вниз от самого лифа, но не расходилась колоколом книзу. Шелк был выкроен по косой и мягко облегал каждый изгиб ее тела. Лиф же был собран прямо под грудью и отделан медно-красным кружевом, расшитым блестящим черным бисером. Волосы ее были гладко зачесаны назад от самого лба, и ни одна прядь не падала на уши.

Тео отмахнулась от рубинового ожерелья, которое ей предложила Амелия. Она не хотела, чтобы что-либо отвлекало внимание от ее лица, однако надела сверкающий рубиновый перстень на правую руку, который подарила себе в тот день, когда «Рейбернские ткачи» получили свою первую тысячу гиней прибыли. Можно ли представить себе лучший повод вспоминать об этом знаменательном достижении, чем носить значительный процент от него на своем пальце?

Наконец Амелия достала маленькую кисточку и искусно нанесла на лицо хозяйки несколько стратегических мазков косметики. Менее всего Тео хотелось выглядеть «традиционно женственной». Но она обнаружила, что тонкая линия сурьмы придает ее глазам таинственный вид.

Взглянув последний раз в зеркало, Тео почувствовала, что вновь обрела уверенность в себе. Уверенность, завоеванную тяжким и упорным трудом в те годы, когда она приводила в порядок поместье, делая его прибыльным, когда покоряла французский двор и когда добивалась уважения английского высшего общества.

Пренебрежительное отношение к ней мужа – пусть даже выраженное столь откровенно перед собранием пэров – не могло принизить ее достижений.

Дворецкий ждал ее возле лестницы.

– Его светлость в библиотеке, – объявил он с выражением тревоги на лице.

– Благодарю вас, – ответила Тео. – Я не сомневаюсь, что вы сумеете успокоить персонал, Мейдрон. Герцог вернулся так неожиданно, мягко выражаясь… Но я уверена, что он не станет ничего менять в домашнем укладе.

Дворецкий кивнул и тут же сообщил:

– Его светлость не привез с собой слугу, так что я посчитал своим долгом сделать заявку в контору по найму, чтобы прислали трех подходящих кандидатов завтра утром. А гостя герцога я поместил в…

– Гость?! – перебила Тео, чувствуя, как кровь отхлынула от лица. Но каким бы дикарем ни стал Джеймс – не мог же он привезти с собой женщину из Вест-Индии?!

– Сэр Гриффин Берри, – поспешно ответил Мейдрон. – Как я понял, его светлость и сэр Гриффин были компаньонами последние несколько лет. Я поместил сэра Гриффина в «розовой» спальне.

– Прекрасно, – со вздохом кивнула Тео. У нее возникло желание выбежать из дома как можно скорее. Ее супруг не только вернулся, но и притащил с собой своего преступного сообщника. Разве не говорил мистер Баджер, что у этого Берри еще более возмутительная репутация, чем у самого Джеймса?

Наверное, уже завтра констебли начнут колотить к ним в двери. Никогда еще за все эти годы Тео так остро не чувствовала, что ей не хватает поддержки матери.

– Ваша светлость, я думал, вы собираетесь в…

Тео резко вскинула руку, и дворецкий тотчас умолк.

– Мейдрон, позже, прошу вас.

Решив встретиться с Джеймсом лицом к лицу, прежде чем сбежать, Тео поспешила в библиотеку – пока не передумала. Она заново отделала эту комнату после смерти старого герцога. Теперь здесь не оставалось ничего, что могло бы напомнить ей момент унижения, сгубивший ее брак. Тогда герцог вошел в ее комнату, а она стояла на коленях перед его сыном, оказывая ему услугу, при одном воспоминании о которой ее до сих пор бросало в дрожь.

В то время панели комнаты были обшиты темным деревом, а окна закрывали малиновые шторы. Единственным же украшением являлись портреты давно умерших охотничьих собак. Теперь высокие, от пола до потолка, стеллажи чередовались с белыми деревянными панелями, в каждой из них имелась темно-голубая, цвета барвинка, вставка, разрисованная различными фантастическими изображениями, навеянными последними открытиями в Помпеях.

Занавеси – разумеется изготовленные на ткацких станках Рейбернской фабрики, – были в белую и синюю полоску, с маленькими цветочками, разбросанными на синем. А все оставшиеся фарфоровые пастушки, избежавшие гнева прежнего герцога, уже давно были сосланы на чердак; вместо них радовали глаз изделия «Керамики Ашбрука», древнегреческая и римская тематика которых прекрасно гармонировала с причудливыми рисунками на панелях.

Тео осматривала комнату, стараясь не смотреть на мужчину, находившегося здесь сейчас. Она так нервничала, что ей пришлось подбодрить себя, мысленно перечисляя собственные достижения.

Джеймс же сидел за письменным столом, которым она обычно пользовалась, и, видимо, писал письмо. Он сбросил сюртук и закатал рукава рубашки.

Тео сделала глубокий вдох.

– Добрый вечер, Джеймс, – сказала она, проходя мимо стола.

Когда она заговорила, он поднял взгляд от листа бумаги, лежавшего перед ним, и встал. Очевидно, он не совсем утратил манеры английского джентльмена.

– О, Дейзи… – Герцог вышел из-за стола и поцеловал руку, которую она ему протянула.

Когда он выпрямился, жена внимательно его оглядела.

– Меня зовут Тео, – сказала она тоном, не терпящим возражений. – Господи, как ты изменился, Джеймс. Неудивительно, что я тебя не узнала сегодня утром. Не подать ли тебе бокал хереса? – Она подошла к столику, где стояло несколько графинов, и вытащила из одного пробку.

– Я редко пью, – произнес Джеймс возле ее плеча.

Тео вздрогнула от неожиданности и выронила стеклянную пробку, но муж ловко поймал ее на лету.

– Позволь мне. – Он взял графин из ее рук и налил ей бокал хереса. – Я вижу, у тебя тут три сорта бренди, а это означает, что ты не походишь на остальных леди в выборе спиртного – как, впрочем, и в других отношениях.

Тео лихорадочно пыталась понять, не хотел ли он смутить ее, косвенно намекая на нехватку у нее английского очарования? Но она тут же отбросила эту мысль и сделала изрядный глоток хереса, тотчас ощутив, как он согревает горло.

– Твой кузен Сесил очень любит бренди, и я держу его для него, – сказала Тео, направляясь к кушетке, сменившей диван в стиле рококо, который она выбросила.

Усевшись, она внимательно наблюдала, как незнакомец, считавшийся ее мужем, наливал себе бокал портвейна. Затем он направился к ней. Когда же он приблизился, она откинула назад голову, чтобы лучше разглядеть его с головы до ног.

– Ты стал на удивление огромным.

– Да. – Он сел рядом с ней, и Тео осторожно отодвинулась от его жаркого бедра. – Когда мне было чуть больше двадцати, я неожиданно вырос на несколько дюймов. Я объясняю это исключительно воздействием морского воздуха.

Внезапно кушетка показалась ей совсем маленькой. Тео снова отхлебнула вина и покосилась на мужа, вернее – на его щеку.

– Полагаю, это мак у тебя под глазом…

Он утвердительно кивнул.

Тео согласилась бы скорее умереть, чем признать это, но его татуировка вдруг показалась ей… в каком-то смысле даже привлекательной.

– Сэр Гриффин тоже имеет подобную эмблему на лице? – Похоже, она справлялась со сложившейся ситуацией на редкость удачно. Многим ли женщинам предоставлялась возможность поговорить с пиратом – не говоря уж о том, чтобы принимать сразу двоих под своей крышей? И наверняка она была единственной английской аристократкой, оказавшейся замужем за таким человеком. «Что ж, все в конце концов разрешится, – сказала она себе. – Муж покинет Англию – без сомнения лучше уехать, чем быть повешенным, – и моя жизнь вернется в нормальное русло».

– Да, тоже имеет, – ответил Джеймс так небрежно, словно она спросила его о галстуке. Но галстук-то он как раз не носил, его шея выступала из ворота рубашки – такая же обнаженная и загорелая, как у парней, работающих в поле.

– Тебя не беспокоит, что твоя деятельность может привести к определенным неприятностям? – спросила Тео.

– Неприятностям? Какого рода?

– Принимая во внимание необычный и, осмелюсь сказать, незаконный характер вашей деятельности… В общем, я думаю, что вскоре к нам нагрянут констебли. Или офицеры королевского военного флота. Те, которые имеют дело с пиратами.

Джеймс откинулся на спинку кушетки и улыбнулся жене поверх своего бокала.

– И о чем же мне следует беспокоиться?

– А пляска на конце веревки? Насколько я знаю, пиратство карается смертью. – Тео снова отхлебнула хереса.

– Да, – кивнул Джеймс с усмешкой. – Думаю, это так. При обычных обстоятельствах.

– И тебя это не тревожит?

– Ничуть. Какими были эти семь лет для тебя, Тео?

– Утомительными, – ответила она, предпочитая откровенность. – Жизнь стала очень трудной, после того как ты покинул Англию. Но ты будешь рад услышать, что «Рейбернские ткачи» и «Керамика Ашбрука» стали теперь процветающими предприятиями. Когда мне удалось наладить бесперебойную работу обеих фабрик, я переехала в Париж и вернулась оттуда в прошлом году. Я думала… – Она осеклась.

– Ты думала передать поместье Сесилу, – продолжил за нее Джеймс. – Я не могу винить тебя за то, что ты хотела покончить с этим. К моему стыду, я собирался никогда не возвращаться сюда отчасти по той же причине. По правде говоря, я именно поэтому сменил имя. Хотелось быть уверенным, что никто не сопоставит Графа с графом Айлеем.

– Как удачно для всех нас, что ты изменил свои намерения, – сказала Тео без особого энтузиазма.

Он молча смотрел на нее какое-то время. Потом спросил:

– Ты сердишься, потому что я не сообщил тебе о моем возвращении, прежде чем прервать заседание Палаты лордов? Но мой корабль причалил глубокой ночью, и я посчитал, что неудобно будить весь дом. Я думал, что на заседании Палаты присутствуют только мужчины.

Тео со вздохом кивнула:

– Да, понимаю… Жены легко забываются.

Джеймс немного помолчал, затем сказал:

– Я перестал думать о тебе как о своей супруге несколько лет назад, потому что был уверен, что ты обо мне забыла.

При этих его словах у Тео перехватило дыхание. Почему-то она никогда не переставала думать о Джеймсе как о своем муже, хотя, Бог свидетель, ей очень этого хотелось.

Гнев снова начал закипать в ее душе, но она не зря прожила свои двадцать четыре года.

– Понимаю, – сказала она спокойно. – Если ты задаешься вопросом, изменяла ли я тебе за годы твоего отсутствия, то знай, я этого не делала.

В глубине его глаз промелькнула вспышка чувств, которая исчезла так быстро, что Тео уже не была уверена в том, что ее видела.

– Мой ответ на подобный вопрос был бы противоположным, – сказал он с таким видом, словно они говорили о погоде. – Два дня брака произвели на меня не слишком глубокое впечатление. Я совершенно уверен, что большинство мужчин не осудят мое грехопадение.

– Не всякий так легкомысленно относится к брачным обетам, – заметила Тео.

– С нашим браком было покончено – согласно твоим же собственным словам. – Он не повышал голоса, но в его интонациях появилась жесткость. – Ты вышвырнула меня из дома, приказав никогда не возвращаться. И я не усматривал в этих твоих словах уважения к нашим взаимным клятвам оставаться вместе, «пока смерть не разлучит нас».

– Следует ли мне понимать это так, что мой гнев и обида, из-за того что меня обманом вовлекли в брак с целью скрыть растрату моего приданого, послужили оправданием твоей измены?

Атмосфера в библиотеке все больше накалялась, и Тео казалось, что достаточно малейшей искры – даже воздух воспламенится. Как ни странно, но Джеймс полностью держал себя в руках. Он действительно повзрослел.

– Мы расстались с чувством неприязни, – снова заговорил Джеймс. – Но я не думал, что ты все еще будешь таить обиду. Честно говоря, мне кажется, будто наша свадьба была в какой-то другой жизни. Я вряд ли смогу припомнить наш последний разговор – кроме твоего настойчивого утверждения, что с нашим браком покончено. Но на случай, если я не принес свои извинения в то время… С радостью приношу их сейчас.

Тео внезапно захлестнула волна жгучего желания. Не к суровому мужчине с каменным лицом, сидевшему сейчас перед ней, а к юноше, который опускал глаза, когда она на него кричала, – к юноше, который любил ее.

А Джеймс тем временем продолжал:

– Я очень сожалею, что уступил требованию отца и женился на тебе под фальшивым предлогом. В последующие годы я осознал: хотя эта свадьба вполне могла в любом случае состояться, наша близость, без сомнения, сделала боль от моего предательства еще более мучительной.

– Как бы то ни было, теперь мы едва знаем друг друга, – сказала Тео.

– Мальчик, которым я был когда-то, всегда будет любить тебя, – ответил Джеймс с обезоруживающей улыбкой. – Мужчина, которым я стал, еще тебя не знает.

И теперь в его глазах появилось выражение, которое она узнала, выражение, отозвавшееся во всем ее теле сладостной дрожью, но Тео тут же подавила эти свои чувства. Она скорее спрыгнет с церковной колокольни, чем ляжет в постель с мужчиной, которому до такой степени на нее наплевать, что он выжидал целых семь лет, прежде чем удосужился сообщить ей, что жив. Это был один из уроков той ужасной истории с «гадкой герцогиней». И теперь-то она прекрасно знала: если сама не ценишь себя, никто не станет с тобой считаться.

За исключением, пожалуй, того мальчика, на которого Джеймс больше не походил.

– Ты целых семь лет не была с мужчиной? – тихо спросил он; глаза его теперь стали откровенно голодными.

– Это правда, – ответила Тео. – Тем не менее я давно поняла, что наши клятвы аннулированы – если не в суде, то фактически. Теперь мне нужно наверстать упущенное. – С этими словами она встала и добавила: – Я больше не жена тебе, Джеймс. А ты, видимо, оставался моим мужем только как Граф, в течение двух или трех лет, пока не стал Джеком Ястребом.

– Черт возьми, откуда ты об этом узнала?

– От одного сыщика с Боу-стрит. Из его рассказа я поняла, что Граф был моим, в то время как Джек Ястреб принадлежал доброй половине женщин Ост-Индии и многим другим за ее пределами.

– Досадное преувеличение.

– В самом деле? А мистер Баджер считает, что у тебя по всем островам разбросаны незаконнорожденные дети.

Джеймс рассмеялся, потом заявил:

– Я предпочел бы завести первого ребенка от своей жены.

– Боюсь, это неосуществимо, – холодно ответила Тео. – Я убеждена, что наш брак следует расторгнуть. И я надеюсь, что у тебя будет куча здоровых детишек от твоей следующей жены.

– Моей следующей жены?

– Совершенно ясно, что наше нынешнее положение неприемлемо. – Тео не хотела уходить, не прояснив все до конца. – Я подам прошение о разводе как можно скорее. Я уже связалась с моим поверенным. Не сомневаюсь, что принц-регент удовлетворит мою просьбу.

– Нет, черт возьми, ты этого не сделаешь! – в раздражении проговорил Джеймс.

– Думаю, мы оба предпочли бы прекратить вражду между нами, – сказала Тео, проигнорировав его слова.

– Верно, не вижу причин ссориться, – согласился муж, но что-то в его интонации заставило Тео насторожиться.

– Я имею достаточно средств, чтобы жить достойно, – продолжала она. – Мы ведь еще владеем домом на Хеннесси-стрит. Кроме того, я приобрела поместье пять лет назад в целях инвестирования. Если ты согласен, я поселюсь там и с радостью выкуплю у тебя тот дом, поскольку он явно не включен в майорат.

– Будь я проклят, если моя жена покинет мой дом! И я не собираюсь тебе ничего продавать! – закричал Джеймс, и теперь его голос напоминал рычание.

Нелепо, конечно же, но подобное «рычание» показалось ей очень привлекательным. Без сомнения, это настоящая трагедия, что Джеймс потерял свой изумительный тенор. И смешно думать, что рокот, исходивший, казалось, прямо из груди, мог быть привлекательным. Но он был глубокий, низкий и…

Тео взяла себя в руки. У нее не было ни капли сомнения в правильности своего решения – глубокий у него голос или нет. Джеймс очаровал ее, когда она была девочкой. Но теперь перед ней стоял незнакомец, а не ее молодой супруг. Она не могла жить с подобным мужчиной.

– Боюсь, это не обсуждается, – сказала она, улыбаясь ему в точности так, как улыбалась, когда дизайнер Веджвуда обвинил ее в переманивании клиентов. – Не могу представить, что у тебя за причина держать меня здесь. Ведь ты высказал убеждение, что с нашим браком покончено. Если хочешь, я могу жить за границей.

– С браком было покончено. Но теперь я вернулся.

– Брак не такой предмет, который можно отбросить, а затем снова вернуть себе, когда вздумается. – Она помедлила, но ему, видимо, нечего было на это сказать. – Ты намерен остаться в Лондоне? Или вернешься в море?

– Я собираюсь остаться в Англии.

Похоже, его совершенно не волновала возможность быть обвиненным в пиратстве.

– Я уверена, что твое продолжительное присутствие склонит свет в твою пользу, – сказала Тео. – Конечно, разразится скандал, когда нас разведут. Но с твоим титулом ты со временем найдешь себе новую герцогиню. А теперь… Если позволишь, я собираюсь посетить театр сегодня вечером.

Джеймс подступил к ней на шаг.

– Возможно, я мог бы тебя сопровождать.

– В этом нет необходимости. – Она взглянула на его костюм. Он выглядел как простой работник. Бронзово-загорелая шея выступала из белой рубашки, закатанные рукава которой открывали сильные, перевитые мускулами руки. Поразительно, как облагораживает человека одежда. – Тебе надо будет посетить портного, прежде чем ты вернешься в светское общество. Не присоединишься ли ко мне на минутку, Джеймс? Я хотела бы представить тебя своему дворецкому.

Он молча последовал за ней, а Тео, проходя в холл, вновь заговорила:

– Мейдрон – настоящее сокровище. Он проделал неоценимую работу, управляя хозяйством после ухода Крамбла. Мейдрон, я знаю, что вы уже разговаривали с герцогом раньше, но я хотела вас представить друг другу как положено.

Дворецкий поклонился. Джеймс сдержанно кивнул.

– Может быть, вы представите его светлость остальной прислуге? – предложила Тео. – Будьте любезны, подайте мне накидку, Мейдрон.

– Карета ждет вас, ваша светлость, – сказал дворецкий и еще раз поклонился. – Однако…

– Вы приготовили карету? – обратился к нему Джеймс. – Но ведь вы знали, что герцогиня будет этим вечером со своим мужем впервые за долгие годы, не так ли? – В тоне его не было грубости – только любопытство.

Мейдрон в очередной раз поклонился.

– Камеристка ее светлости уведомила меня, что миледи собирается сегодня в театр.

– Значит, ты не планировала приятный вечер вдвоем дома, чтобы возобновить наши обеты? – спросил Джеймс, снова повернувшись к жене, спросил так, словно дворецкого не было рядом.

– Нет, – ответила Тео, укутав плечи накидкой – восхитительным творением парижских мастеров из шелковой парчи.

– Кто же сопровождает тебя в театр?

– Замужняя женщина, подобная мне, не нуждается в сопровождении. У меня постоянное приглашение от лорда Джеффри Тревельяна – ты ведь помнишь его? – к нему в ложу. Он очень удивится, увидев меня этим вечером. Ну… принимая во внимание случившееся сегодня днем. Однако я уверена, он не станет возражать. Прошу меня извинить, но у меня нет времени поздороваться с сэром Гриффином. – Тео одарила мужа подобием улыбки и мысленно добавила: «Похоже, Джеймсу не понравилось, что мы с Джеффри остались друзьями». – Передай сэру Гриффину мои наилучшие пожелания, пожалуйста.

Тео присела в глубоком реверансе и подождала немного, думая, что Джеймс поклонится в ответ. Но он не стал. Поэтому она повернулась к парадной двери, у которой стояли слуги, гораздо менее искусно, чем Мейдрон, скрывавшие свой интерес к этой маленькой супружеской драме.

Внезапно сильная рука мужа обхватила Тео за талию и развернула кругом, так что она встретила яростный взгляд его голубых глаз.

– Моя жена не должна делать мне реверансы, – процедил он сквозь зубы.

Тео инстинктивно замерла – как кролик, завидевший лису.

– Отпусти меня, пожалуйста, – попросила она.

Джеймс повернул голову.

– Вон! – сказал он, взглянув на слуг.

Те с легким шарканьем поспешно обошли супругов и скрылись за ближайшей дверью.

– Я сказал вон! – повторил Джеймс, гневно глядя на Мейдрона (хрипота в его голосе слышалась особенно отчетливо, когда он раздражался, отметила Тео).

Мейдрон умудрился подобрать тон, одновременно твердый и почтительный:

– Прошу простить меня, ваша светлость, но я слуга ее светлости и не хотел бы покинуть ее в ситуации, в которой, возможно, она чувствует себя неловко.

Тео стояла в объятиях Джеймса, изо всех сил пытаясь скрыть, как на нее действовал жар его мускулистого тела. «Он, видимо, уверен, что я истосковалась по мужскому вниманию после стольких лет одиночества», – промелькнуло у нее. Это была отвратительная мысль. Любовные встречи любого рода ее никогда не привлекали.

«А может, он думает, что я избегала интимных связей только потому, что ни один мужчина не пожелал меня?» Эта мысль была еще более неприятна, но Тео, давно уже научившаяся контролировать свои чувства, сумела сохранить самообладание.

– Буду тебе очень благодарна, если ты освободишь меня, – сказала она ледяным тоном.

Муж пристально посмотрел на нее, видимо, забыв про Мейдрона, и низким хриплым голосом проговорил:

– Ты моя жена. И настанет момент, когда мне удастся вернуть тебя, Тео.

Она не ответила, хотя каждая клеточка ее тела кричала «Нет!». Должно быть, он увидел это в ее глазах, потому что быстро поцеловал ее в губы и тут же отпустил.

Проигнорировав тот факт, что от прикосновения его губ у нее подогнулись колени, Тео сказала:

– Мейдрон, пожалуйста, сообщите Амелии, чтобы она упаковала мои вещи, потому что завтра утром мы покидаем этот дом.

– Герцогиня никуда не поедет, – заявил Джеймс, даже не взглянув на дворецкого.

– Ваша светлость, – произнес Мейдрон, глядя прямо в лицо хозяйки, – там, перед домом, сложилась такая ситуация, о которой я должен поставить вас в известность.

– Ситуация? – Тео покосилась на парадную дверь.

– Газетчики, – произнес Мейдрон со вздохом. – Боюсь, новость о возвращении его светлости возбудила их интерес. Они окружили дом и даже пытались забраться на садовую ограду. Я поставил грумов в саду, чтобы они не позволяли им заглядывать в окна.

– Какая жалость… – протянул Джеймс с лукавой улыбкой. – Похоже, тебе не удастся сегодня выбраться в театр, Дейзи.

Тео пристально посмотрела на него.

– Уверена, что удастся. Мейдрон, отправьте кого-нибудь из слуг сопровождать меня до кареты.

– Не глупи, – сказал Джеймс. – Они напечатают специальный выпуск, чтобы сообщить, как ты была жестока, оставив мужа в одиночестве в первую же его ночь в Лондоне. Не говоря уж о том, что они последуют за тобой в театр – слетятся как стая ворон на падаль.

– На падаль?… – в растерянности переспросила Тео.

– Я полностью согласен с мнением его светлости, – вмешался Мейдрон. – Один лишь взгляд на одного из вас только усугубит это прискорбное положение дел. Я вынужден был послать слугу на чердак, чтобы никто не смог пробраться сюда через крышу.

Тео судорожно сглотнула. Она внезапно почувствовала, что с нее хватит. К ее ужасу, на глазах у нее выступили слезы.

– Ладно, довольно, – резко произнес Джеймс. И прежде чем она поняла, что происходит, он подхватил ее на руки и понес вверх по лестнице.

Тео открыла рот и тут же его закрыла. У мужа на руках ей было уютно, и она чувствовала себя в полной безопасности.

– Не думай, что ты можешь делать так постоянно, – пробурчала она, решив, что ей все же следовало воспротивиться.

– Буду, если захочу, – заявил Джеймс. Он даже не запыхался.

– Я личность, а не собственность, – сказала Тео, разозлившись. – Ты будешь… что, если захочешь? Таскать меня, как мешок муки? Прогуливаться по дому и вести себя так, словно ты уезжал всего на неделю? Что побуждает тебя думать, будто ты можешь обходиться со мной столь пренебрежительно?

Он устремил на нее спокойный непроницаемый взгляд.

– Я твой муж, Дейзи.

– Тео, – огрызнулась она, чувствуя себя дурой.

Джеймс кивнул:

– Да, верно. Но должен заметить, что мне неприятно называть жену мужским именем. – Он плечом отворил дверь в спальню и, поставив жену на ноги, с улыбкой спросил: – Ты придешь ужинать в этом платье?

– В этом?… – переспросила Тео, прищурившись.

– В нем ты выглядишь восхитительно.

От такого комплимента она ощутила странный спазм в животе. Как мог этот мужчина, выглядевший как варвар, быть таким галантным?

Что ж, она вполне могла поужинать и в этом платье.