Прочитайте онлайн КГБ в смокинге. Книга 1 | 25 Амстердам. Отель «Холидей Инн»
25
Амстердам. Отель «Холидей Инн»
— Алло? Попросите, пожалуйста, господина Рене.
— Кто его спрашивает? — голос в трубке принадлежал немолодой женщине.
— Скажите, что звонит его старая знакомая по Цюриху.
— Вы учились вместе с господином Рене в колледже?
— К сожалению, только два семестра, мадам.
На этой дурацкой фразе официальная часть пароля заканчивалась. Дальнейшие инструкции Матвея Тополева заключались в том, что я должна ждать.
Я и ждала, плотно прижав трубку к уху и безуспешно пытаясь зажечь одной рукой фирменную картонную спичку.
В трубке воцарилась тишина. Без треска и шорохов, которыми родные советские АТС ублажают слух своих абонентов, а — музыкальная, чистая. Затем раздался уже более молодой женский голос. Витяня, как видно, в своем прекрасном далеке времени зря не терял:
— Мадемуазель Мальцефф?
— Да.
— Наш общий знакомый поручил мне пригласить вас отпраздновать вместе с ним Новый год.
— Очень мило с его стороны, — пробурчала я. — Где именно?
— Ровно через два часа с Центрального вокзала отправляется ваш поезд. Билет у администратора вашего отеля, внизу…
— Простите, мадам, какой еще поезд?
— В Волендам. Это небольшой курортный городок на самом берегу моря. Очень красивые места, природа, дюны… Вы будете там в семь утра. Сразу по прибытии вам надо будет взять такси и назвать шоферу отель «Дам», где уже ждет вас номер.
— Да, но…
— Мадам что-то не устраивает?
— Видите ли… — я представила себя одну в поезде, а потом в пустом номере отеля, в ожидании милого друга Витяни, и мне сразу захотелось забаррикадироваться в ванной. — Видите ли, я здесь не одна. Со мной главный редактор моей газеты, и мне будет как-то непросто объяснить ему причину столь неожиданного отъезда в другой город. Тем более в канун Нового года…
— Никаких проблем, мадам, — с новой силой защебетал голос. — Вы можете ехать в Волендам вместе с вашим попутчиком. Сейчас я закажу ему номер в отеле. Что же касается билета на поезд, то он будет его ждать у проводника четвертого вагона. Запомните: вагон номер четыре. Счастливого пути, мадам, и приятного вам Нового года!
Я отшвырнула проклятые картонные спички, нашарила в сумке зажигалку и наконец прикурила сигарету, показавшуюся мне такой же противной, как полтора последних месяца моей жизни.
«Все как в хорошем театре, уважаемая В.В., — думала я, пуская клубы дыма навстречу сталактитам люстры „мобиле“. — Билеты у знакомого администратора в кассе, программка у билетерши, бинокль в обмен на номерок, место в четвертом вагоне, прекрасный обзор, пьеса в двух действиях и шести картинах, в финале кого-то убьют, но кого именно, авторы программки предусмотрительно не пишут. Для поддержания зрительского интереса. Я бы с удовольствием досмотрела спектакль до конца, не точи меня червь сомнения относительно моей роли в нем. Я ведь не была ни актрисой, ни режиссером, ни даже рабочим сцены, но вполне могу быть принесена в жертву именно как зритель…»
Я уже докуривала фильтр, как вдруг сообразила, что пора поворачиваться и отрабатывать командировочные из желтого дома рядом с «Детским миром». Набрав телефон портье, я услышала ставшие уже родными оральные интонации телефонной маньячки:
— Хэлло?..
— Я бы хотела сделать заказ, мадемуазель.
— О, конечно, мадам! — голос был такой, словно она забрала телефонную трубку в рот, отчего в моей мембране все чмокало, шепелявило и шелестело. — Все что угодно!
«О Боже, только не это!», — подумала я с содроганием и сухо велела:
— Распорядитесь, чтобы мне принесли холодный чай с лимоном и сэндвич с лососиной.
— У мадам прекрасный аппетит… — замечание этой стервы попадало в самую точку, если учесть плотность обеда, который недавно принес мне Юджин. — Будет исполнено, мадам…
Ровно через две минуты в мой номер уже стучали.
На сей раз потомок Батыя был облачен в стильную замшевую куртку песочного цвета, из-под которой выглядывал высокий ворот бежевой водолазки, в синие джинсы и замшевые туфли на высокой каучуковой подошве. На плече у него болтался дорогой фотоаппарат, и вообще он был похож на праздношатающегося туриста из нежданно-негаданно разбогатевшей Монголии.
Даже не поздоровавшись, убийца-гастролер уверенно проследовал в холл, плюхнулся без приглашения на диван и вопросительно сощурил свои и без того узкие глаза.
Я молча села напротив в кресло и тоже уставилась на гостя.
— Ну? — спросил потомок Батыя.
— Баранки гну! — ответила я дружелюбно. — Тебя что, полена кусок, так и не научили здороваться при встрече? Как выясняется, дружок, ты еще более дремуч, чем те лошади, которых твои предки трахали с утра пораньше для сохранения вашего узкопленочного генофонда! Лошади хоть хвостом махали в знак приветствия…
Потомок Батыя открыл рот, потом закрыл, через секунду снова открыл, после чего опустил пухлые веки, переваривая услышанное, внутренне подобрался и тихо сказал:
— Здрасьте.
— Привет.
— Пароль говорила?
— Это насчет лососины?
— Ну.
— Говорила.
— Что передать?
— А ты запомнишь?
— Не боись.
— Как тебя зовут, мутант?
— Говори, что передать.
Я вздохнула и пересказала ему свой разговор с бабами Витяни. Пока я рассказывала, потомок Батыя смотрел на меня широко раскрытыми, насколько это возможно при столь скупом разрезе век, глазами и ритмично кивал, словно я исполняла в его честь модный шлягер. Когда до него дошло, что я уже все сказала, мутант встал и, не прощаясь, направился к выходу.
— Эй! Ты куда?
— Передать.
— А мне что делать?
— Ждать.
— У меня же времени в обрез! Мне в двенадцать на вокзале быть надо…
— Надо ждать, — тоном окончательного диагноза отрезал потомок Батыя и закрыл за собой дверь.
Опять ждать! Впрочем, этот лопух из пустыни Гоби, как ни странно, оказался честным скотоводом: не успела я выкурить сигарету и помянуть парочкой теплых слов отцов-основателей Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с бандитизмом и саботажем, включая ее козлобородого шефа, как призывно зазвонил телефон. Я и думать не могла, что это кто-то из моих несгибаемых кураторов и потому рявкнула в трубку по-французски:
— Сколько можно ждать вашу лососину, мадам?
— Развлекаетесь, Мальцева? — услышала я наканифоленный голос Матвея.
— Без вас? Это было бы грубейшим нарушением субординации.
— Если уж вы заговорили о субординации, то будьте любезны не паясничать, а слушать меня внимательно.
— Есть! — гаркнула я что есть силы.
На секунду в трубке наступило молчание. Тополев, видимо, размышлял, стоит ли заводить скандал по телефону или лучше дождаться более подходящего момента. Очевидно, подполковник остановился на втором варианте, потому что сказал более спокойно:
— У вас мало времени.
— Вы меня уже цитируете?
— Почему?
— Потому что это я сказала вашему мутанту с гульфиками вместо глаз, что у меня мало времени.
— Валентина Васильевна, — Тополев шумно вздохнул. — Вы можете разговаривать, как нормальный человек?
— Вы считаете, что в вашей теплой компании можно оставаться нормальным человеком?
— Мы теряем время, Мальцева.
— Хорошо. Я слушаю вас.
— Вы полностью следуете инструкции, которую вам дали по телефону.
— Полностью? — переспросила я.
— Да.
— А что потом?
— Все остается в силе: вы выполняете свое дело, мы — свое. Надеюсь, проколов не будет. Во всяком случае, с нашей стороны.
— У этого дела есть неприятный момент.
— У этого дела масса неприятных моментов. Какой именно вы имеете в виду?
— Как мне сказать обо всем редактору? Человек, можно сказать, уже в пижаме. А тут — подъем, выходи с вещами, едем на ночь глядя в Волендам!
— Так и скажите: так, мол, и так, ваш старый друг из венской газеты «Курир» по фамилии Мельцер, узнав, что вы находитесь в Амстердаме, только что позвонил вам в номер и пригласил к себе в Волендам, где он пишет книгу о международном терроризме («На автобиографическом материале», — добавила я про себя), отпраздновать с шампанским Новый год. Поскольку вы с ним находитесь в чисто дружеских отношениях, то решили пригласить на эту встречу и вашего уважаемого редактора. Так сказать, для компании. Интернациональное братство журналистов. Устраивает вас такой вариант?
— А мой коллега Мельцер, судя по всему, человек зажиточный, так?
— Вы говорите о билетах на поезд и оплаченных номерах в отеле? Да, он человек состоятельный и может позволить себе такой жест. В конце концов, на Западе это даже принято.
— А как я объясню своему редактору ситуацию, когда господин Курт Мельцер из венской газеты «Курир» широко распахнет объятия при виде меня и на добротном московском диалекте воскликнет: «Валюха, старая ты корова!»?
— Да бросьте, Валентина Васильевна, — с неожиданной усталостью в голосе сказал Матвей. — О каких объяснениях вы мне толкуете? Редактор ваш — человек неглупый и, вдобавок ко всему, с прекрасно развитым инстинктом самосохранения, чему, кстати, вам не мешало бы у него поучиться. Он уже давно все понял, так что ваши объяснения будут лишь проформой, не более. Поэтому он выполнит все, что вы ему скажете. Давайте, Валентина Васильевна, будите своего ненаглядного шефа и — до встречи в Волендаме!..
Нажав на рычаг телефона, я медленно отпустила его и набрала четыре цифры.
— Ты спал?
— Да, уже в постели… — интонация недовольства в его голосе тут же сменились тревогой. — Что-то случилось?
— Так, мелочи.
— Говори.
— Я предлагаю тебе совершить увлекательную и, кстати, совершенно бесплатную поездку на север Голландии.
— Ты решила сэкономить мою валюту?
— Ради общения с тобой мне ничего не жалко. Даже презренных гульденов!
— И поэтому мы едем прямо сейчас, в половине одиннадцатого ночи?
— Ты никогда не был романтиком, мой дорогой…
— Зато в тебе этой дури на четверых.
— Так что? Поедем или…
— Спасибо тебе.
— За что?
— За то, что щадишь мое самолюбие.
— С чего ты взял?
— Ты не говоришь, что выбора у меня нет. Ведь так?
— Ты всегда по ночам такой умный?
— А ты уже забыла, какой я по ночам?
— А я должна помнить, по-твоему?
— Короче, Валя, когда надо ехать?
— На сборы у тебя минут тридцать.
— Успею…
Он откашлялся и осторожно спросил:
— Может, заодно скажешь, зачем мы едем?
— Так, легкая экскурсия по прекрасной северной стране. Голландия, если ты не успел прочесть в путеводителе, — страна тюльпанов, плотин и ветряных мельниц. Даже странно, что Сервантес родился не здесь.
— А выезжаем ночью — чтобы лучше видеть эти достопримечательности?
— Ночью — потому что мы с тобой отправляемся в секретную экспедицию. Я бы даже сказала, на операцию.
— Валя, мне не до шуток.
— С чего ты взял, что я шучу, дуралей? Это действительно операция. Наша с тобой. Личная. У нее даже кодовое название есть.
— Какое?
— «Здравствуй, жопа, Новый год!..»
