Прочитайте онлайн Король и Злой Горбун | Часть 8
8
Гончаров позвонил мне через пару дней. У него был тусклый, с незнакомыми мне интонациями голос, так что я поначалу его и не узнал.
– Это я, – сказал мой собеседник.
– Кто?
– Гончаров Сергей Андреевич.
Вот тогда я и понял, что он звонит неспроста.
– Что-то случилось?
– Нет, ничего.
А сам говорит так, будто у него только что умерла любимая бабушка.
– И все-таки?
– Меня уволили с работы.
– За что? – удивился я.
Почему-то единственное, что пришло мне в голову в эти минуты, – Гончарова уволили за прогулы. Или за выпивку.
– За тот случай.
– За какой случай? – не понял я.
– Ну, за съемки те. За удостоверение. Ни за что, в общем.
Он явно был расстроен. Не хватало еще, чтобы с ним что-то стряслось. Если что случится – вроде как мы будем виноваты.
– Приезжайте, – предложил я. – Прямо сейчас. Я вас встречу внизу. Договорились?
– Да.
Даже не обрадовался.
Он и приехал таким, каким я ожидал его увидеть, – с мрачным выражением лица, с печалью во взгляде. Я провел его наверх. В кабинете сидели Светлана и Демин. Светлана поздоровалась с Гончаровым доброжелательно и с участием, женское сердце отзывчиво к чужим несчастьям, зато Демин лишь буркнул что-то нечленораздельное и даже не подал руки.
За пару минут Гончаров поведал нам приключившуюся с ним историю. Люди из ФСБ добрались-таки до него и целый день, девять часов без перерыва, допрашивали его на Лубянке, все из-за того злополучного удостоверения. Гончаров предусмотрительно все отрицал, и даже сделанная нами видеозапись не сдвинула его со спасительной позиции – он продолжал уверять своих собеседников в том, что удостоверение было никакое не эфэсбэшное, а так, писулька какая-то, и актеру Баранову, которого он, Гончаров, с помощью этой писульки разыграл, со страху что-то примерещилось. Поскольку по видеозаписи трудно было сказать, что за удостоверение он показывал, гончаровская позиция была единственно верной. Не было поддельного удостоверения – нет и ответственности за подлог. Не добившись ничего, эфэсбэшники все-таки для острастки заехали на работу к Гончарову, в овощной магазин, устроили там форменный обыск и здорово напугали его немногочисленный персонал и ничего не понявшего директора. Понять директор ничего не понял, кроме одного: гости пожаловали с Лубянки и причина этому жуткому событию не кто иной, как грузчик Гончаров. И едва эфэсбэшники уехали, в следующие шестьдесят секунд Гончаров вылетел с работы. На всякий случай, для профилактики. Если какой помидор в корзинке подгнил, его лучше выбросить сразу, пока и остальные не подпортились. Такая, наверное, была логика.
– Вот, – печально заключил Гончаров. – Такие дела.
Светлана смотрела на него с нескрываемым состраданием. Лично у меня эмоций было поменьше, но Гончарова я жалел. И один только Демин с демонстративной невозмутимостью таращился в окно, всем своим видом показывая, что этого грузчика-проныру он видит насквозь.
Я позвонил Касаткину.
– Это Колодин, – сказал я. – Мы сможем с вами встретиться?
– По какому делу?
– По неотложному.
Я услышал, как Касаткин вздохнул. У него каждый день – по три тысячи дел, и все без исключения неотложные.
– Это очень важно, – упорствовал я.
– Хорошо, жду.
Я положил трубку.
– Оставайтесь здесь, – сказал я. – Переговорю с Касаткиным и вернусь.
Касаткин встретил меня в коридоре, у двери собственной приемной, из чего я заключил, что у него в кабинете гости, наверное, очень важные, и он вышел мне навстречу специально, потому что никак иначе не мог бы со мной переговорить.
– Женя! – с чувством сказал он и выразительно посмотрел на часы. – У меня одна минута на беседу с тобой!
В отведенное мне время я уложился. За пятьдесят секунд рассказал Касаткину о злоключениях бедного Гончарова, еще десять секунд у Касаткина ушло на то, чтобы все осмыслить.
– И – что? – спросил он.
– Вы должны вмешаться!
– Должен? – Касаткин приподнял бровь.
Настоящий чиновник! Всегда очень четко расставляет акценты. Я был вынужден дать задний ход.
– Нет, вы лично ничего, конечно, не должны…
– И на том спасибо.
– Но у вас связи, Николай Вадимович! Позвоните кому следует, пусть от Гончарова отстанут!
– Кто отстанет?
– ФСБ.
– Женя! Ты всерьез думаешь, что я могу что-то указывать этим людям?
– Но ведь это нелепость!
– Ну почему же? Пусть его проверят. Этого, как его…
– Гончарова, – подсказал я.
– Вот именно, Гончарова. Он все-таки чего-то там начудил.
– Но ведь это нелепость! – повторил я.
И опять Касаткин невозмутимо повторил:
– Ну почему же? Эта история с удостоверением…
– Вы сами в это верите?
– Во что?
– В то, что все это – серьезно!
Касаткин задумчиво посмотрел на меня. Я его понимал. Ему не хотелось ни во что вмешиваться, тем более что Гончаров, по большому счету, подставился сам, но несоизмеримость гончаровского розыгрыша и последовавших вслед за этим событий настолько меня поразила, что я уже не мог остановиться. Мне бы возраст Касаткина, его житейский и чиновничий опыт – и я бы, возможно, отнесся ко всему этому спокойнее. Но я был тем, кем я был, и не собирался отступать.
Касаткин, наверное, это понял.
– И что я должен, по-твоему, делать? – со вздохом осведомился он. – Сражаться за восстановление твоего протеже на работе?
– Я прошу вас защитить его от преследований.
И опять Касаткин вздохнул.
– А разве кто-то его преследует?
Делал вид, что ничего не понимает.
– Да ведь с ним пытаются расправиться! – не выдержал я. – Ничего не могут доказать и потому мстят!
Касаткин недовольно поморщился.
– Мстят! – упрямо повторил я. – И нет никакой гарантии, что они не состряпают какое-нибудь дельце…
– Хорошо, – с усилием сказал Касаткин. – Я попробую что-нибудь предпринять.
Похоже, сейчас он готов был пообещать что угодно, лишь бы я от него отвязался. Но я знал, что если он что-то пообещал – сделает. Хотя бы попытается. Это вселяло надежду.
– Спасибо! – совершенно искренне сказал я.
Касаткин неопределенно махнул рукой и скрылся за дверью. Я отнял у него целую кучу времени.
Я возвращался в наш офис и думал о Гончарове. По большому счету, он не так уж был и виноват. Его разыгрывали, он разыграл – и что же тут такого? А все шишки достались ему. И Служба безопасности обложила со всех сторон, и с работы вот выгнали. С этими мыслями я и вошел в кабинет. При моем появлении Гончаров встрепенулся и с надеждой посмотрел на меня.
– Колесо завертелось, – сообщил я. – Думаю, все обойдется.
– На работе восстановят? – уточнил Гончаров.
Об этом он, оказывается, пекся более всего. А вот как раз по поводу работы ничего конкретного я не мог ему сказать.
– С работой пока не ясно.
Это сообщение его расстроило.
– Я поговорю с вашим директором, – пообещал я.
– Бесполезно. Идиот, каких мало.
– Может быть, пойдет навстречу.
– И не надейтесь.
Помолчали.
– Да вы не расстраивайтесь, – сказал Гончаров. – Я у вас могу поработать. Вы ведь своим артистам деньги платите?
Это было настолько неожиданно, что я в первый момент даже не нашелся, что ответить. И не я один пребывал в таком состоянии. Демин, например, даже в лице изменился.
– Поработаю у вас, – продолжал Гончаров, не замечающий нашего состояния, – а там видно будет.
– Ну это уж дудки! – очнулся Демин.
– Почему? – совершенно искренне изумился Гончаров.
– Потому! – огрызнулся Илья.
Он все еще не мог простить этому человеку сорванную съемку.
– А что здесь такого? – сказал Гончаров. – Мы же с вами договорились.
Он обернулся ко мне, призывая меня в свидетели.
– Будем моих школьных друзей разыгрывать. Ведь было? Говорили с вами об этом?
– Было, – подтвердил я.
Я уже все обдумал. Хотя предложение Гончарова поработать у нас было полной неожиданностью, при ближайшем рассмотрении все выглядело не так уж плохо. Если быть честным перед самим собой, то легко признать, что Гончаров пострадал и по нашей, так сказать, вине. Не будь нас, нашей программы и нашего розыгрыша в ресторане, его не выгнали бы с работы. И если уж он попал в такую вот переделку, то почему бы нам ему не помочь? Ведь мы можем снять с ним несколько программ.
– Ни за что! – жестко сказал Илья, будто прочитав мои мысли.
Но меня уже трудно было переубедить.
– А что здесь такого? – повторил я гончаровскую фразу.
– Я сумею, – сказал Демину Гончаров. – У меня получится.
Демин в ответ только хмыкнул.
– У вас сомнения? – будто удивился Гончаров. – Думаете, я напортачу?
Он задумался на мгновение, будто решая, каким образом может быстро и убедительно доказать Демину его неправоту.
– Я прямо сейчас могу кого угодно разыграть, – предложил Гончаров. – Хотите? Позовите сюда кого-нибудь…
– Да кто же вам поверит? – усмехнулся Демин. – В этой-то комнате. У нас дурная репутация, нам уже никто не верит. Все боятся розыгрыша.
– Хорошо, не здесь, – не сдавался Гончаров. – В другом каком кабинете.
– А в буфете, – предложила молчавшая до сих пор Светлана. – Там народ всякий бывает. И если мы сядем отдельно от товарища…
Я уже понял. И Светкина идея мне понравилась. Мы объяснили Гончарову, где буфет, и пообещали, что придем туда через несколько минут после него. Надо было, чтобы мы появились по отдельности, дабы никто не заподозрил розыгрыша. О характере розыгрыша с Гончаровым не условливались намеренно – пусть импровизирует и покажет все, на что способен. Сам ведь напросился. Это будет что-то вроде экзамена. Сдал – не сдал.
Гончаров вышел из кабинета.
– Я бы не связывался, – сообщил Демин, едва за Гончаровым закрылась дверь.
– Почему? – спросила Светлана.
Она любила, чтобы все было разложено по полочкам.
– Авантюрист и выскочка, – дал Демин оценку нашему гостю.
– Не самый большой грех, – признала рассудительная Светлана.
– Одну съемку он нам уже угробил…
– Ну почему угробил? – не согласилась Светлана. – Сыграл он превосходно. Мы и понять ничего не успели, при нашем-то опыте в подобных вещах.
– Актер из него неплохой, – подтвердил я. – И если мы напишем хороший сценарий…
– Плевать он хотел на наши сценарии! У него, кажется, на все случаи жизни – свои заготовки!
Демина, похоже, более всего выводила из себя непредсказуемость Гончарова.
– Обсудим позже! – подвел я промежуточный итог дискуссии. – Нам пора.
В буфете было малолюдно. Ребята из информационной службы новостей, парочка операторов и еще несколько человек, которых лично я видел впервые. К одному из этих незнакомцев и подсел Гончаров. Сергей Андреевич взял себе сосиски и кофе и теперь вершил трапезу с достоинством обитателя монарших палат. Он был так задумчив, что, казалось, даже не заметил нашего появления. Его сосед по столу, молодой человек неполных тридцати лет, допил свой кофе и потянулся за салфеткой.
– Я хотел с вами поговорить, – неожиданно произнес Гончаров.
Рука молодого человека задержалась на полпути к салфетке.
– Я намеренно выбрал для разговора именно это место, – продолжал Гончаров. – Потому что лишние уши нам с вами ни к чему. – Сделал паузу. – Как вам ваша работа – нравится?
Ничего не понимающий парень механически кивнул в ответ. Его явно сбивал с толку вид собеседника: дорогая, не нашего пошива, одежда, хорошая стрижка, благородная седина на висках, волевое и выразительное лицо собеседника.
– Мы навели о вас справки, – сообщил Гончаров. – Все у вас в порядке на работе. И анкета такая, что просто залюбуешься. Вот только с перспективами – никак.
– Почему? – опешил гончаровский собеседник.
– Роста не предвидится. А вы, как я понял, изучая оперативные данные, не из тех, кто готов всю жизнь просидеть на одном месте. Я прав?
– Да, – подтвердил парень.
Мне показалось, что он сделал это не очень уверенно. Был сбит с толку и не знал, как себя вести.
– Мы хотели предложить вам другую работу.
– Мы – это кто?
Гончаров ответил не сразу. Некоторое время сидел молча, глядя на собеседника значительно и строго, потом сказал:
– Есть такая профессия – защищать родину.
Брови на лице парня поползли вверх. Он не был готов к подобному. Но Гончаров уже вошел во вкус и продолжал стремительно развивать наступление.
– Мы бы хотели, чтобы вы, сохраняя свою нынешнюю специальность, поработали на нас.
– Это вряд ли возможно.
– Не здесь, естественно, – ни на секунду не сбавлял темпа Гончаров. – За границей.
Вот здесь он сделал паузу. Я скосил глаза. Гончаровский собеседник вконец растерялся и замер.
– Нам нужны специалисты вашего профиля, – сообщил Гончаров вкрадчивым голосом. – У нас нехватка квалифицированных кадров. Мы устроим контракт с зарубежной фирмой. Там вы будете выполнять ту же самую работу, что и здесь. Обживетесь, осмотритесь, а там уж мы выйдем на контакт, и вы будете снабжать нас информацией.
– О чем? – дрогнувшим голосом спросил парень.
– Обо всем, что нас интересует. Вы будете агентом под прикрытием.
– Это как?
– У вас же есть специальность?
– Есть.
– Вот вы по этой специальности и будете трудиться. Это ваше прикрытие. А параллельно, по отдельному контракту, будете работать на нас. По специальности будете зарабатывать тысячи три да у нас семь, итого – десять тысяч долларов.
– В год?
– В месяц, – ласково сказал Гончаров. – Мы свою агентуру не обижаем.
Степень растерянности молодого человека достигла пика. Обнаружив это, проницательный Гончаров понял, что взял слишком круто и надо бы дать собеседнику возможность немного расслабиться.
– Я понимаю, решиться на подобное непросто, – признал он и отпил полуостывший кофе. – Я сам, помнится, не сразу согласился, когда мне предложили то же самое. По специальности-то я учитель средней школы.
Парень недоверчиво посмотрел на Гончарова – очень уж не вязался его внешний вид с привычным образом учителя.
– Да, да, – с мягкой улыбкой подтвердил Гончаров. – Я в школе физику преподавал. И когда мне предложили, я подумал – ну зачем мне это? Жил себе спокойно и дальше проживу. Не получилось. Как раз осложнилась международная обстановка, и мне говорят: не время отсиживаться дома. Вот так я и оказался на агентурной работе. Пошло-поехало – Париж, Лондон, Цюрих. Потом, конечно, Нью-Йорк, его никто из наших не может обойти стороной. Хочешь не хочешь – а поезжай. Там я три года провел. Дальше был Брюссель и снова Париж. Я, кстати, из Парижа и прилетел. Сегодня утром.
Гончаров задумчиво посмотрел на своего соседа по столику.
– И я тоже? – недоверчиво спросил тот.
– Что – «тоже»?
– В Париж.
– Конечно, – подтвердил Гончаров. – Но не сразу. Через годик, я думаю.
– А до Парижа что?
– До Парижа – Африка. Место вам уже определено, будете работать в Конго. Годик там поживете, пообвыкнетесь, и тогда вам открыта дорога в Европу. Африка – это как подготовительный класс.
Парень с готовностью кивнул.
– Это надо было снимать, – едва слышно пробормотала Светлана.
Я был с нею согласен. То, что сейчас происходило на наших глазах, запросто могло бы пойти в эфир. Безо всякой предварительной подготовки, прямо с порога, как говорится. Гончаров взял в оборот незнакомого ему человека и теперь успешно его дожимал. Тот был готов поработать на разведку, и оставалось только уточнить некоторые детали.
– И еще, – сказал Гончаров. – Это очень важно: Африка нужна для успешного старта в Европу. Там вы должны легализоваться.
– В Африке?
– Да.
– А как?
– Вы ведь не можете приехать в Европу как российский агент. Правильно? Нужна биография. Хорошая легенда. Вот в Африке она у вас и будет создаваться. Вы станете там своим. Одним из многих. Коренным африканцем, словом.
– Коренным? – не поверил гончаровский собеседник.
– Ну конечно! – опрометчиво подтвердил забывший об осторожности Гончаров.
– Там же негры! А я белый!
Слышавшая все Светлана прыснула в ладошку. Да. Гончаров подставился классически. Слишком уж заигрался.
– Белый, – сказал Гончаров. – Но это только пока. Внешность вам поменяют.
Я, уже не таясь, посмотрел на парня. Я ничем не рисковал, как оказалось. Потому что бедолага потерял способность что-либо замечать вокруг. Довольный произведенным эффектом, Гончаров не стал церемониться.
– Цвет кожи придется поменять.
– Это что же – я негром буду? – спросил потрясенный кандидат в нелегалы.
– Да. Ситуация как с Майклом Джексоном. Только наоборот…
– Я не хочу… наоборот…
– А придется, – веско сказал бессердечный Гончаров.
– Я отказываюсь!
Парень, кажется, начал прозревать. Перспектива превратиться в негра его отрезвила.
– Ты всерьез решил, что после нашей беседы у тебя еще есть право на отказ? – предупредительно перешел на «ты» Гончаров, и голос его приобрел зловещий оттенок. – Нет, милый. И раз уж у нас пошел мужской разговор…
Каким сделался его взгляд в эту минуту! Как посуровело лицо!
– Не думай, что мы в бирюльки играем!
Парень стремительно бледнел. Кажется, уже понял, что выбор у него невелик: либо он становится негром, либо его ждет ужасная кара.
– Мы не звери, – смягчился Гончаров. – Но в интересах родины…
Он откинулся на спинку стула и строго посмотрел на собеседника. Я взглянул на Демина и вопросительно приподнял бровь. Он в ответ неопределенно пожал плечами.
– Едем прямо сейчас, – сказал Гончаров.
– Куда?
– К нам, на Лубянку.
Парень на глазах уменьшался в росте.
– Из здания выходим по одному. Сначала ты, потом я. Жди меня у выезда с автостоянки. И еще…
Пауза. Парень уже спекся.
– Не вздумай мудрить. Этих людей видишь?
Я в последний миг понял, что Гончаров говорит про нас, и успел отвернуться – мою-то физиономию кандидат на нелегальную агентурную работу узнал бы сразу. Зато Демин не стал прятаться. Он топорщил усы и имел довольно суровый вид.
– Это наши люди, – услышал я за спиной гончаровский голос. – Достанут тебя из любой щели в случае чего. Понял? Ладно, иди.
Звук отодвигаемого стула. Парень проплыл мимо нас, словно лунатик. Когда он скрылся, Демин признал:
– Впечатляюще.
– Неплохо, – подтвердила Светлана. – А кто это? Кто-нибудь знает беднягу?
Никто не знал. Гончаров с невозмутимым видом допивал свой остывший кофе.
– У вас талант, – сказал я ему.
– Ничего особенного, – пожал плечами Гончаров.
– Но он поверил! Мы все это видели.
– Ничего особенного, – повторил Гончаров. – Если наши люди верят в исцеление по телевизору, то уж байки про Лубянку тем более идут на ура. Что правда, то правда.