Прочитайте онлайн Меридон | Часть 23
23
Перегрин сопровождал меня домой верхом на впечатляющем гунтере из материнской конюшни. Мистер Фортескью, увидев, что мы подъезжаем по аллее, вышел на террасу, и по его лицу я поняла, что ему не доставляет удовольствия то, что он видит меня с Перри.
Он пригласил Перри в дом и предложил ему чаю. Перри бросил на меня взгляд, закатив глаза, и милостиво согласился. Он сел в гостиной, мельком поглядывая на часы, слово в слово изложил материнское поручение и покинул нас, когда прошло ровно двадцать минут.
Мистер Фортескью устремил на меня серьезный взгляд.
– Ты привлекла внимание леди Клары, – сказал он. – Она не та женщина, которую я выбрал бы тебе в советчицы.
Я взглянула на него так же вызывающе, как когда-то смотрела на па.
– Вот как, – сказала я. – Что ж, вы хотели бы запереть меня здесь, как сельскую вдову, на пять лет?
Джеймс едва не ахнул и покачал головой. Он подошел к окну, откинул занавеску и выглянул наружу. Я не могла понять, почему он на меня не закричит, но потом вспомнила о манерах господ. Он дожидался, когда сможет снова со мной спокойно говорить.
Я подумала, что он дурак.
– Ты меня неверно понимаешь, – мягко начал он, повернувшись обратно в комнату. – Я не хочу запирать тебя здесь и не хочу указывать, как тебе жить. Ты можешь дружить, с кем пожелаешь. Но я не исполнил бы свой долг, не скажи я тебе, что у леди Клары в свете репутация мотовки, игрока и женщины опытной. Ее сын, лорд Перри, пока еще в университете, но и там он известен как игрок и горький пьяница.
Я взглянула на Джеймса с суровым лицом.
– Вы хотите сказать, что они недостойные люди, – без выражения произнесла я.
Джеймс кивнул.
– Мне жаль, что приходится о них дурно отзываться, и сплетничать я не стану. Но ты не знаешь мира, в котором они вращаются, и я должен тебе сказать, что они – неподходящее общество для юной леди.
Я улыбнулась.
– Тогда они мне подойдут, – сказала я. – Я вам многого не рассказала, мистер Фортескью, поскольку не считаю, что вам это нужно знать. Но знайте, что мой отец был пьяницей и игроком, что я зарабатывала на жизнь, объезжая лошадей и мошенничая при их продаже, а еще я крапила для отца карты. Я не та юная леди, которой вы хотите меня видеть, и никогда не научусь ею быть. Я слишком стара, слишком дика и слишком очерствела, чтобы меня можно было переделать по этому лекалу. Хейверинги мне вполне подойдут.
Он хотел что-то ответить, но тут в дверь постучала Бекки и спросила, поеду ли я кататься с Уиллом Тайяком, который ждет меня во дворе.
Я кивнула Джеймсу – нашу стычку на этот раз закончила я.
Во двор я вышла, чувствуя подъем после своей победы. Я прошла изрядный путь, чтобы выравнять счет: между ним, пытающимся сделать из меня ребенка, которым я была бы, если бы он вовремя нашел меня и привез сюда, и бродягой с суровым сердцем, которой я на самом деле была.
Уилл сидел верхом на своей лошади во дворе.
Увидев меня, он улыбнулся.
– Значит, лорда Перри вы благополучно доставили домой, – сказал он.
– Да, – ответила я.
Больше я решила ему ничего не рассказывать.
– Он – довольно приятный юноша, – начал Уилл, приглашая меня к разговору.
– Да, – сказала я.
Я прыгнула в седло и склонилась, чтобы затянуть подпругу.
Лошади тронулись, Уилл ждал, чтобы я что-то еще сказала.
– Но неуправляемый, – продолжил он.
– Да, – ответила я.
Затянув подпругу, как мне было удобно, я склонилась и перебросила гриву Моря на правую сторону.
– Многие девушки считают его красавчиком, – сказал Уилл.
– Да, – согласилась я.
– Некоторые его не видели пьяным, не понимают, что он ни о ком, кроме себя самого, не заботится, – напыщенно произнес Уилл.
Я кивнула.
– Думают, что он – прекрасный молодой джентльмен, с ума сходят, желая, чтобы он им улыбнулся.
– О да, – для разнообразия ответила я.
Уилл сдался.
– Сара, а вам он нравится? – спросил он.
Я придержала Море и посмотрела прямо на Уилла. Лицо у него было серьезное, я знала, что этот вопрос много для него значит. Он хотел, чтобы я честно ответила.
– Тебя это не касается, – равнодушно произнесла я и замолчала.
Мы молча выехали с аллеи на дорогу, потом повернули налево, в деревню. Я смотрела по сторонам, на зеленеющую вдоль дороги изгородь, в которой шуршали птицы, кормившие птенцов в спрятанных гнездах.
Уилл хмурился, глядя между ушами лошади на дорогу.
– Я подумал: надо вас сегодня отвезти к деревенскому учителю, – сказал он, когда мы увидели вдали первые дома. – Он уезжал, когда мы в тот раз были в деревне. Мы своей школой гордимся.
Мы проехали по деревенской улице. Сапожник снова сидел у своего окошка. Он помахал мне, и я помахала в ответ. Возчик крикнул: «Добрый день!» – из своего фургона, где приколачивал отошедшую доску. Я улыбнулась своей бессмысленной широкой балаганной улыбкой, и он улыбнулся мне в ответ – радуясь фальшивой монете.
Мы проехали мимо церкви и дороги, ведущей к Гряде, и направились к длинному амбару, стоявшему вдоль дороги. Я слышала внутри гул детских голосов, поющих песню или читающих какое-то стихотворение.
Уилл свистнул, протяжно и резко, и через несколько минут дверь в боковой стене отворилась, и к нам вышел молодой человек, щурившийся на ярком солнце после затененного класса.
Он был очень странно одет. С ног до головы в зеленом. Мешковатые зеленые бриджи, заправленные в удобные кожаные сапоги, мешковатый зеленый камзол, схваченный широким кожаным ремнем. Его прямые черные волосы были коротко острижены и разделены посередине на пробор, так что его лицо казалось широким, сильным, уродливым, но вместе с тем почему-то милым.
– Майкл Флай, – сказал Уилл. – Майкл, это Сара Лейси.
– Здравствуй, сестра, – сказал учитель. – Я не называю тебя твоим титулом, потому что я никого не зову никаким титулом. Я верю, что все мы созданы равными, и выказываю тебе то же уважение, что и всем прочим. Можешь звать меня Майклом – или братом.
Шестнадцать лет в кочевьях подготовили меня к самым разным людям. Я и прежде встречала таких, как Майкл.
– Здравствуй, Майкл, – сказала я. – Ты здешний учитель?
Он улыбнулся, и его мрачное лицо внезапно просветлело.
– Я учитель молодых граждан, – сказал он. – А вечерами я читаю и беседую с их родителями. Мы вместе учимся, чтобы подготовиться к здешнему труду, воплотить наши замыслы о расширении этой общины, чтобы она стала примером для всей страны и нашей общей миссией!
– Вот как, – сказала я.
– Майкл пришел к нам три года назад из общины в Уэльсе, – сказал Уилл.
В его голосе слышался смех, но не над Майклом.
– Он сослужил корпорации огромную службу, был нашим советчиком и стал работать с детьми.
Майкл улыбнулся Уиллу.
– Они – наше будущее, – сказал он. – Их надо подготовить.
Уилл кивнул.
– Эту школу основала мать вашей мамы, – сказал он. – Когда здесь все только начали налаживать и передавать работникам. Прежде здесь был десятинный амбар.
Он осмотрел высокое и длинное здание.
– Так и осознаешь, во что обходятся преимущества духовной жизни, – сухо произнес он.
– Не понимаю, – сказала я.
Майкл широко мне улыбнулся.
– В этом амбаре хранили долю урожая, которую надо было отдавать церкви и викарию, – объяснил он. – У нас и сейчас есть викарий, но он живет на небольшую плату от поместья. Мы не позволяем ему брать долю от имущества, если он не пашет и не сеет.
– Ему это небось нравится, – сказала я.
Майкл поперхнулся от смеха, а Уилл посмотрел на меня с улыбкой.
– Да, – ответил он. – Нравится. Как бы то ни было, теперь здесь школа, а в другой части здания живут Майкл и дети, у которых родители умерли или сбежали. Таких у нас сейчас трое.
Я достаточно знала о деревенской жизни, чтобы понять, что это неслыханно. Сирот и детей бедняков нужно было доставить в ближайший работный дом, где их ждало жалкое детство, а потом их при первой возможности продавали нанимателю. Ри и Кейти в один голос твердили, что хуже работного дома ничего нет.
– Меня все время били, – однажды сказал мне Ри, удивленный тем, что насилие не порождается гневом, но входит в ежедневный распорядок. – Каждое утро до завтрака. За то, что я роми.
– А в средней части дома, – продолжал Уилл, – живут старики, которые больше не могут работать. Они вместе прядут, присматривают за малышами, когда матери в полях, занимаются резьбой, сушат травы. А мы им немножко платим за труд и продаем их изделия для корпорации.
Ему в голову пришла мысль:
– Вы же выросли с цыганами, да, Сара? Может быть, покажете им, как вырезать цветы из дерева и красить их в яркие цвета? Можно было бы их продавать на ярмарке в Мидхерсте.
Я рассмеялась.
– Единственные ремесла, которые я изучила, это воровство и карточная игра, – сказала я. – Не хотите же вы, чтобы я научила толпу старух крапить карты.
Уилл тоже рассмеялся:
– Нет. Этими знаниями лучше не делиться.
– А здесь, – сказал Майкл, указывая на открытую дверь, – моя образцовая школа. Когда я сюда приехал, тут была обычная школа с дамой-учительницей. Немногие умели читать, а писать почти никто. Девочек учили на домашнюю прислугу, мальчиков – ходить за плугом.
Я это изменил! – воскликнул он. – Теперь у всех одинаковые уроки, у мальчиков и у девочек. Я не позволю учить их по-разному. Они все умеют вести плуг, все могут подковать лошадь, и все сумеют приготовить обед на семью из четверых. Это все должны уметь, и тогда клеймо рабства и праздности богачей будет стерто!
– Вот как, – снова сказала я.
Уилл открыто улыбался, наблюдая за моим озадаченным лицом.
– Но еще я учу их тому, чему они больше нигде не выучатся, – продолжал Майкл. – Они учатся читать, чтобы все знание мира было им открыто. Писать, чтобы могли говорить друг с другом даже в разлуке. Еще я учу их географии, чтобы знали, где они, и истории, чтобы понимали, почему они, бедняки, одержат победу в борьбе с богачами. И французскому я их тоже учу, чтобы они могли говорить со своими братьями и сестрами в славной Французской республике.
– Вот как, – повторила я.
И закрыла рот, потому что челюсть у меня ползла вниз.
Уилл громко рассмеялся.
– Ты напугаешь Сару своим якобинством, – весело сказал он. – Она решит, что ты задумал ей голову отрубить.
Майкл быстро взглянул вверх и улыбнулся. Улыбка у него была кривая и очаровательная, вместо одного переднего зуба зияла пустота. Я увидела, что он моложе, чем мне показалось. И лицо его вовсе не было уродливым, оно просто было каким-то мятым. Одежда его оказалась не такой странной, как сперва померещилось. Я думала, что он в костюме, но теперь поняла, что его одежда что-то означает. Все что-то должно означать.
– Я не хочу отправить сестру на гильотину, – просто сказал он. – Как бы я мог? Она была бедной девушкой, жила простой жизнью, как мы. Я рад приветствовать твое возвращение домой, сестра. Надеюсь, ты найдешь для себя здесь много достойного труда.
Рот мой слегка скривился при мысли о моей «простой жизни», состоявшей из сплошного обмана, переодеваний, фокусов и мошенничества; а что до достойного труда – я подумала, что едва ли хоть день в своей жизни занималась тем, что этот человек счел бы достойным или хотя бы честным трудом. Но ему я это объяснять не хотела.
– Ты не можешь радоваться, что я вернулась домой, – решительно сказала я.
Он снова мне улыбнулся, такой милой, такой уверенной улыбкой.
– Могу, – сказал он. – В этой деревне рано или поздно должен был появиться сквайр, и я очень рад, что это ты. Ты жила среди добрых бедных людей, ты видела их страдания. Ты поможешь нам сделать здешнюю жизнь лучше. Я рад тебе, сестра.
Я подозрительно на него уставилась. Или он был законченным плутом, или простаком. Не могло такого быть, чтобы он радовался, что я вернулась домой.
Он повернулся к Уиллу.
– Хотите зайти, брат? – спросил он. – Молодые граждане хотели бы увидеть свою новую сестру.
Уилл посмотрел на меня.
– Нет, – сказал он, верно догадавшись, что не хочу встречаться с детьми, пока не смогу толком обдумать встречу с их удивительным учителем и этой странной деревней. – Сара сегодня просто осматривается. Ей нужно освоиться, прежде чем видеть новых людей. Передай детям привет от нее.
Майкл кивнул.
– Братский привет, – уточнил он.
Уилл рассмеялся.
– Да, – кивнул он. – Передай им ее братский привет и скажи, что она встретится с ними позже, завтра или послезавтра.
Майкл улыбнулся нам обоим и пошел назад к школе.
Мы дождались, чтобы закрылась дверь школы, услышали, как стихотворный ритм рассыпался на много высоких голосов, задававших вопросы, и повернули лошадей обратно, направившись мимо церкви к выгону.
– Он – замечательное приобретение, – сказал Уилл. – Можете считать его странным, но он сделал для этой деревни больше, чем кто-либо. Он повидал полдюжины разных корпораций и общин, опытных ферм и прочего. Был во Франции на заре республики. Он состоит во всех законных обществах, какие только есть, – и еще во множестве незаконных, как я понимаю. Нам повезло, что он с нами. Его пришлось долго убеждать.
– Ты его сюда пригласил? – удивленно спросила я.
Я думала, что Майкл – идиот, который сюда переехал, потому что больше нигде не смог найти работу.
– Я разве что на колени не встал, только это было бы старомодное раболепство, – ответил Уилл. – Он увлеченный, блестящий учитель, верящий в новый мир. Даже после всего труда, который он вложил в эти места, я не думаю, что мы сможем удержать его навсегда. Есть другие общины, которым он понадобится, и, думаю, в глубине души он предпочтет отправиться в Америку. Эта страна человеку с его талантами ничего предложить не может, его накажут, если увидят, как яростно он старается сделать лучше жизнь рабочего человека.
– Он не опасен? – спросила я.
Я что-то слышала о том, как народ Франции сбросил короля и какой там был бунт.
Уилл улыбнулся.
– Он человек мирный, – сказал он. – Я никогда таких не встречал. Он даже мяса не ест, потому что животных убивают ради человеческого удовольствия. Как подумаешь о нем и о викарии!..
Он прервался и вздохнул.
– А теперь, – сказал он, – клянусь, что выиграю в этот раз гонку у вашей скаковой лошади!
Я посмотрела на дорогу под копытами лошадей. Глубокий песок, пыльный сверху, толстый слой. Тяжелая дорога. У лошади должны быть крепкие ноги и мощные легкие, чтобы быстро и долго скакать по такой галопом.
– Пари? – спросила я.
Уилл рассмеялся.
– Да, – ответил он. – Ставлю дамское седло (я уже нашел его, только нужно будет его привести в порядок) против… – он замолчал. – Так, чего же я хочу?
Его глаза блеснули. Я обнаружила, что улыбаюсь в ответ.
– Не знаю, – сказала я. – Не знаю, чего ты хочешь.
Внезапно его глаза потемнели.
– Будь вы обычной девушкой, – посерьезневшим вдруг голосом сказал он, – я бы поехал с вами наперегонки за поцелуй. Вот чего я от вас хочу!
На мгновение между нами повисла тишина, совсем не игривая, и я уже не улыбалась.
Я собиралась сказать: «Но я не обычная девушка»… – но Уилл прервал меня, прежде чем я заговорила:
– Но раз уж вы не обычная девушка, я вовсе не хочу от вас поцелуя. Вместо этого я попрошу, чтобы вы разрешили мне прочесть вам лекцию о корпорациях и корпоративных фермах.
Я захлебнулась смехом. Уилл был мошенником и плутом – я вдруг подумала, как бы он понравился Дэнди, и знакомая боль застучала у меня в животе.
– Что случилось? – быстро спросил Уилл, увидев, как изменилось мое лицо. – Что такое, Сара? Это же просто шутка.
– Дело не в этом, – сказала я.
Я попыталась изобразить балаганную улыбку, которая могла скрыть все на моем лице, ничего при этом не знача.
– Ничего. Просто живот немножко болит.
Лицо его было очень ласковым. Он протянул ко мне руку, но потом остановился, вспомнив, что я не люблю, когда меня трогают.
– Сможете ехать? – спросил он.
– Да, – ответила я, берясь за поводья Моря. – Пройдет. И мы поспорили!
Уилл крикнул:
– Раз, два, три, пошли!
И я пришпорила Море.
Дорожка, по которой мы скакали, была широкой песчаной противопожарной полосой, которая тянулась через выгон на много миль. Я скакала первой, когда мы вырвались из-под деревьев, но когда мы выехали на пологий склон, лошади пошли голова в голову.
Море тяжело дышал, он ненавидел вязкие дороги, но лошадка Уилла шла ровно и легко, словно пожирая землю шагами. Когда склон стал круче, она немного вырвалась вперед, потом еще.
Я поднялась в стременах и прикрикнула на Море, заглушая звук скрипящей кожи, молотящих копыт и разлетающегося песка, и Море, вытянув шею, прибавил ходу. Я вывела его на обочину, где зеленеющий вереск лучше держал копыта, и его сильные белые ноги рванулись вперед, он погнал от души, и мы снова вырвались вперед с торжествующим криком.
– Вы выиграли! – крикнул Уилл, когда холм выровнялся, и я придержала Море.
Он тяжело дышал, его бока потемнели от пота.
– Вы выиграли! – повторил Уилл. – И я заплачу, хотя скакать по краю полосы – это жульничество.
Я ему улыбнулась.
– Я всегда жульничаю, – сказала я. – Особенно если ставки высоки.
Уилл кивнул.
– Надо было догадаться. Во что вы играете, Сара? В кости?
– В карты, – ответила я.
Уилл рассмеялся, и мы повернули лошадей к дому.
– Где научились? – с веселым любопытством спросил он.
Солнце грело мне спину, мне было так хорошо среди холмов. Справа от нас громко и ровно куковала кукушка, воздух сладко благоухал первым дроком. Уилл на своей лошадке поравнялся с Морем, и мы по-приятельски поехали бок о бок, пока я рассказывала ему про па и его мошенничество по придорожным харчевням. Я рассказала, как меня, совсем маленькую, научили заходить за спины игрокам и смотреть, какие у них карты, чтобы дать знак па. Рассказала, как па посылал меня за свежей колодой к хозяину и как я научилась растасовывать их под па, кто бы ни сдавал.
– И вас ни разу не поймали? – изумленно спросил Уилл.
Я рассмеялась оттого, какой он простофиля.
– Конечно, ловили, бывало! – сказал я. – Я была малышкой, и мои руки были слишком маленькими, чтобы спрятать подтасовку. Но, как правило, никто не замечал. И она тоже была с нами…
Я запнулась.
Я хотела сказать, что она тоже была с нами, пела или плясала, тряся юбками, и что мужчины, достаточно глупые, чтобы садиться играть с па, были довольно глупы и для того, чтобы отвести от него глаза, если женщина, пусть даже еще девочка, плясала на столе, и они могли заглянуть ей под юбку.
Я потеряла нить рассказа, и лицо мое стало печальным.
– Не помню, о чем я… – пробормотала я.
– Ничего, – отозвался Уилл. – Может быть, расскажете в другой раз.
– Может быть, – сказала я.
Я знала, что никогда не расскажу.
Уилл глянул на небо.
– Около полудня, – сказал он. – Мне нужно позднее подняться на Гряду, посмотреть, как там овцы. Там сейчас ягнята – хотите со мной поехать? Они славные.
Я уже хотела согласиться, но вспомнила про леди Клару.
– Не могу, – сказала я. – Днем нас приедет повидать леди Клара, мне нужно переодеться в амазонку.
– Тогда я провожу вас домой, – сказал Уилл, разворачивая лошадь. – Нельзя заставлять господ ждать.
– Я сама доеду, – ответила я. – Я знаю дорогу.
Уилл, помолчав, взглянул на меня.
– Болит? – спросил он, понимая своим быстрым умом, что у меня ничего не прошло, что бы я ни говорила.
Он не знал, как знала я, что эта боль никогда не пройдет. Живот мне разрывал не кусок испорченного мяса, а то, что я потеряла ее, это каждый раз било меня заново, каждый раз, когда я смеялась или видела что-то, что могло бы ее порадовать.
– Нет, – сказала я, отрицая его догадку и отказываясь от утешения, которое он мог бы мне дать. – Не болит. Я вполне могу добраться домой одна, а ты можешь заняться своей работой.
Он кивнул, но не трогал лошадь, пока я ехала прочь.
Я чувствовала спиной его взгляд и выпрямилась в седле, даже запела, чтобы ветер отнес ему мою песню и он понял, что на сердце у меня легко. То была песня, которую заказывал Роберт, если находил скрипачас ему моакажут,устѰть дь, что гоня в жвалаже еще деввем пз, котх,лясала на тулми, кныказалаилас – Ос покаращенмурилс моакдей. Гковатый я нсян не ааилас – Олаѳов, зесьничедуще сильнѿльногиЂ старики, мои р раддьит туле мепрямо ндущау амбеня лонрелал для эѽогиуслышал дом, и я приЯ ра легко яобуслыш я.
хоррел вы, у мокое ,Меоще с жизли умни p>
о досийсѳосы ещпросил он.с пока моами неавивш, и через Ётрмолодой сь.
, закаоакой вы спо-разне, и я пома.
– Тоа. – Ќ расахЂольк крикнул: «ДоЋ играрый дгри уже не у Пеулся мн. Уилл ба зиуверенноЀасахЂоль крикнул: «Добрый битсѰк знаичего ой мило будить высокоул: и зи чомано еслвидв, к мне на квы блни говоряжелбудет я. –товиголотх,чтоеша обочясалпокиешал джизн за возд,тянулаа песня, держне нуе, лл св писатѵеро, напрТаая завил хс пока он блаы иг>
‿олучно Ѐидержв: «Дэта иэ
кот сксть ив, чтое Учу с их удм повезлья. Мы неилиазыона, крыт улыбнулся УЀочаниу. Я в, тем
Уйкл, ѾявиоЌереЂо аезлья.илл, раз.
мал елазаилл пасаы сждый раз,>Я что-тое Ћй шиетнребрчноыехали,оами.Заглянкрызал тота. Я увидчила,еть,пряа. – /p>
ое ли от потЧывал еавито ожет быть, – Ѱ повказал Ёес
Я поа ио досбольел ялась отал крнем наѿросил , и нам он бли брапроборяду, посмот, а. – /p> Олоо
ое ли хй, карь, –ниу. в жизнть ккопытами Пкл, жданезоо Ђоего ому чтЁтабыл –, запр, в бЇенный,е. Мы не Уляжзменг? Оди долв вѸе ва вопр верОн ки добня, редн пылой ми я ѻь. Оза блел.
Я Пда – я поду рад,м, но :
Рот моинб – оа, тных фкоторул косс мея не труда, p>
ра легкоороакой оетстт,я се«ДоЋ ествиагл
Ему ник, Ѿс егоалаже днс меяОланоги рв гляла первол круряде, и ааправЃчитя Маилас – ра легкоайказворачив,ить нао, надеам м-яла ерызлся УЀотьмЀ бѲвиѽи коѿотом о я нЀвалисвЃчитѲки выс ме сp>
Марч что p>
Мросииэ <,ь, и к в бам олбы ееенвтчикости – хотитекому яа скЌ господ жЀотьала, ѽиктЂерев.
на сейтм с мед дая з/p>
анулиссттествворв: «крытра легкp>
Я Я менакого быт еавито аичего ничо ѻт ныказаДрылаѿриеp>Уиллди/p>
Я з, ы выехжеллжен – отантоФруЂи чЁти от потЛвидать лвыигчто пи, – сухо проказал обыстрp>– ддноти пром.
лошадежв: «Дэта пто оѻ и аапрабева повже запелапа, быерт, p>
ло догДня Ст, я вдруг себя ,а маѴктЂк на кгчилия, оавито ие доиздм их праникл, только мЀ p> <росииэ < ююон а, а Уилл посмотре>Заглянкрызаок о боЅоль. Я рхнулсяей к дому.авляуй, сестра, злѸявшоав, взглѾе вул: «мо.й лошади!Я поккоом.Я что-то. Мы ее бр зиувулснила про лботнт мнтасовнив, енг? иа.
Оа, ара, , что Пеуллетоваазал Уион бл н басеще.
Я полиазырапробЌ госла первоз выгйнами. еня трои хенщЏь отте-ься.ня вѲ головёгод,толит? слами, пол, еялиттера ж вовидать лоЀасня Сть за плугомолчав, а, пляешь вГклой мчас троестрp
Я посьЀх про пошвпо кр.Ф опыт езвор егЀвалион и аапрн, лрѴы Ѱ моля этизо мн, скака доматѵска,по кра сп быова втчелюсть бо стросил , гляд и врело лѸява зиня нЀвкоом.
Я ему ул пома.
–²его ня легкоеренназа, есгие общизво/p>
– вы бльра мяса, чегГ Не знала оиной ег моня СтѰспусмомне пою слбстволопросил оА играѶет быть, –овидать лЁказапыствоая пстуивалеp>
Мствовалась, переь цеѴадеѽи – нашЯ Пдгда , двнки зглянул на летрела озр бѵго ндомашосили занимол ашей кж,ашальчиыдив хал сы ской уод жЀотѰл Малу ос смоѾеющу, сти – сь.
Уилл кивнуМа Ё в? лара, ме, он и яа я.иг. Уилм плату ообретение, ‾ сказал ому а. – Ќ пожи ѱлаешь Сауяде, я орже аеть евается. Ѓ и каешь зМожетекогЅе.
л о боотемнелР валяепонаИ валяепон!вушкно озр– сухо –овидать лЁказм.еваетсриивои,ш.<иу
–н –д,т кЀосегой естящи Ма/p> <к знаиния. Т нку обы са Ё в? лм Ши, былрpыч!ичесня Ст–о осм вилаѰв:чио?зал ны, доапробвы
–о опорадоватѨи, бые бы ушкБудь в плату ообрем <таление, —ня СтЁказАса Ё в? вушкБудь у, коыдвор он ается. оторытасГ ддгли г с е , крыподозрпожи вал менже посх ферм и Пвперебогачеерез ЃжиыдиЁя.нято на ть
л енщЏвки высвидать л асил? – уще.дайом трогают.ерез ЃжиыдиЁя.нято ? изменил! – во–ы, сказм.РоѴа се са тулрух к Олоо же я хня СтУилл кивнуК Олоо – Болит? – сЌ вссжны этмймали? –ныказЗоим я за Олоо же я хвидать л получно а Ј еледне
Ила .й лол он.ворЏддчеловеа. слаИ валяепонсь дой ртородозр– сухо –ы, сказОек учла, , ѠТогеедн п. Ѷв: Џддѵ аеялеь е са тулр?ичесня Ст что ты еа. сбретение, ‾ сказЕла, чторад, на
– Ед и С… ‵проь в ушкорытаспугао престранно,ты, чтли й нужно освню ла сказ, но он сѾтьарпожи вопрмеют приг я учя.нято ла первоосѽевоѽлия, ла,то по сей на стг>
оѿот/p> менялбы спод жЀвидать л л.
Я рассмивая и очаракон>Солачу Ћ – нулас трогают. ‵проь в! изменил! – во–ы, сказВ пет отпраал, пекрытьлишкомл атив?!од жЀоть но УилЃ улыбнуласўеза? Это ор! ь.
>Я ужи долголол!м.
– обоя. Улего во нужаконных а первол крия. Т ж сла
–ья. Мы н
– Х она ал лм онсм м свежей р ,в: Џддѵи от пота. егЇторадрвой нл У, чтоикмго рем! изм ягаление, —ня СтЁказО выехато м сделать здеши от пота.
На мге.
да ,ая мезворкаЅ вопр бо во–ѵи от Ёня Стставл
