Прочитайте онлайн Мистика Древнего Рима. Тайны, легенды, предания | «ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ»
«ИДУЩИЕ НА СМЕРТЬ»
Ликует буйный Рим… торжественно гремит
Рукоплесканьями широкая арена:
А он – пронзенный в грудь —
безмолвно он лежит,
Во прахе и крови скользят его колена…
Мы пленные звери, Голосим, как умеем. Глухо заперты двери, Мы открыть их не смеем…
Знаменитый оратор и государственный деятель Древнего Рима Марк Туллий Цицерон о кровавых гладиаторских боях говорил: «Людям полезно видеть, что рабы могут мужественно сражаться. Если даже простой раб может проявлять мужество, то каким же должны быть римляне?
Кроме того, игры приучают воинственный народ к виду убийства и готовят его к войне».
Многие прогрессивные мыслители, ученые, поэты Древнего Рима разделяли столь негуманное мнение Цицерона.
Известный историк и писатель I–II веков нашей эры Корнелий Тацит Публий считал выступления гладиаторов «школой мужества и физической и духовной закалкой».
Кровавые сражения для развлечения публики проводились в Древнем Риме более 7 столетий. Вероятно, традиция проводить бои на арене возникла благодаря этрускам. У них гладиаторство произошло из погребального ритуала – приношения в жертву рабов умершему знатному человеку.
Считается, что первая публичная битва гладиаторов состоялась в 264 году до новой эры на Коровьем рынке Рима, во время поминок по знатному этруску Бруту Пере. В том сражении участвовало шесть гладиаторов.
В III веке до новой эры римляне верили, что кровавые бои успокаивают души умерших. Чем больше убитых – тем радостней им.
А спустя несколько столетий, император Каракалла по поводу гладиаторских боев заявил: «Мы жертвуем живыми, чтобы накормить мертвых».
Ни спортивные и ипподромные состязания, ни театральные и поэтические выступления в Древнем Риме не могли сравниться с популярностью гладиаторских боев.
Примерно в 105 году до новой эры они стали официальными публичными зрелищами. Большинство праздников в Древнем Риме сопровождались сражениями гладиаторов между собой и с хищными зверями.
Их, как правило, организовывали магистраты. Но подобные кровавые зрелища могли устраивать и частные лица. Многие, благодаря организации сражений на арене, приобретали популярность и уважение граждан Рима.
Сами гладиаторы говорили: «Судьбу нашу решают боги, но оберегают – животные и цветы».
Бойцы – невольники изготавливали из определенных деревьев амулеты. Листья цветов брали с собой, выходя на арену. Изображениями разных животных украшали щиты, мечи, шлемы.
Убив одного или нескольких хищников, гладиаторы после сражения обращались к их духам и просили прощения.
Официально бои на потеху публике были запрещены в 405 году. Случилось это после того, как один монах бросился на арену разнимать бойцов в разгар сражения. Публике не понравился такой порыв христианина, и его безжалостно забили камнями.
Христианская церковь давно уже выступала против кровавых зрелищ, и император Флавий Гонорий, наконец, вынужден был запретить бои гладиаторов между собой. Но сражения людей со зверями для развлечения зрителей продолжались еще долгие годы.
Во II веке нашей эры тренер гладиаторской школы говорил своим подопечным: «Помните: жизнь сложна, смерть легка. Я научу вас не только красиво сражаться и умирать, но и не бояться и любить смерть…»
У гладиаторов были свои специализации. Так называемые «велиты» обучались бросать дротики на большие расстояния. Как правило, с них начиналось сражения на аренах Рима.
«Ретиарии» применяли в бою трезубцы и особые металлические сетки. В тяжелых доспехах обычно дрались «галлы», «самниты», «фракийцы».
«Бестиарии» обучались сражаться со львами, леопардами, медведями, буйволами, носорогами, кабанами и даже со слонами. Для них считалось важным не быстро убить зверя, а чтобы публика насладилась долгой агонией животного или смертельно раненного гладиатора.
«Эсседарии» сражались на тяжелых боевых колесницах. «Андабаты» имели на вооружении лишь два длинных кинжала. Им надевали шлемы, которые закрывали «андабатам» глаза. Эти гладиаторы дрались почти вслепую, нанося удары кинжалами наугад.
Чтобы «андабаты» сражались активней и яростней, служители цирка покалывали их сзади дротиками или жгли металлическими раскаленными прутами. Но почти ничего не видящие бойцы не смели отвечать на подобное «подбадривание». Это особенно потешало публику.
Кандидатов в гладиаторы отбирали среди военнопленных разных племен и народов. Так оказался на арене Рима знаменитый впоследствии вождь восставших рабов – Спартак. Будущих бойцов-невольников выискивали также и в тюрьмах.
Нередко гладиаторами становились по приговору суда преступники – граждане Римской империи. А бывали случаи, когда в эту опасную профессию шли свободные римляне, спасаясь от нищеты и в надежде разбогатеть.
Удачливые мастера своего дела, гладиаторы иногда обретали не только славу среди публики, но и ценные подарки, и денежные вознаграждения. Лучшие из бойцов получали от ставок в букмекерских конторах определенный процент.
Если кровавое зрелище удовлетворяло публику, то на арену победителям бросались монеты и даже драгоценные украшения.
Бывали подарки и более значимые. Известный гладиатор Спикул получил от Нерона целый дворец и земельный участок вблизи Рима.
Лучшие бойцы на арене, за свое мастерство и мужество, награждались деревянным мечом. Это символическое оружие означало освобождение от рабства.
Известнейший в Древнем Риме гладиатор Фламма несколько раз удостаивался такой чести. Но каждый раз он отказывался от заветного для невольника деревянного меча. Скорее всего, отказ от свободы был продиктован жаждой богатства и славы.
В конце концов, Фламм добился своего: цирковую арену он покинул прославленным, богатым и вольноотпущенным.
Нередко опытные гладиаторы становились учителями фехтования и кулачного боя, телохранителями у состоятельных римлян.
Примерно с начала I века до новой эры некоторые знатные жители Вечного города стали обзаводиться собственными гладиаторами. Эти невольники зарабатывали для своих хозяев деньги выступлениями на арене, охраняли их дома и имения и даже сопровождали их в военных походах и в путешествиях.
Известно, что у Юлия Цезаря в личной охране было несколько сот гладиаторов. Они служили Марку Антонию во время его пребывания в Северной Африке и на Ближнем Востоке.
Рабов, ставших «бойцами арены», хорошо кормили. За ними следили врачи. Тренировки проходили с восходом солнца и до позднего вечера.
Гладиаторы обучались не только владению разного рода оружием, но даже элементарной анатомии человека.
Ведь публика ценила не только силу и ловкость, но и умение «красиво», с ее точки зрения, убивать, совершать проход по арене, кланяться, отвечать на вопросы императора или знатных римлян.
Но век гладиатора был короток. Лишь одному из десяти удавалось сражаться и выживать на арене больше двух лет.
В Древнем Риме слава императоров, диктаторов, консулов, сенаторов, полководцев зависела не только от военных побед, экономического состояния государства и населения, но и от умения организовать зрелища для своих сограждан. Конечно, особое значение придавалось устроению гладиаторских боев.
Властители Древнего Рима старались в этом перещеголять друг друга. Каждое новое представление на арене должно быть более красочным и памятным, чем предыдущее, считали они. Если публика рассказывает о кровавом празднике своим потомкам, историки отмечают его в хрониках, а поэты слагают стихи, – значит, будет упомянут и главный устроитель зрелища.
Уже в конце II столетия до новой эры на аренах римских цирков организовывались сражения, проходившие по нескольку дней. В каждом из них принимали участие до тысячи, а порой и больше, гладиаторов.
Чтобы придать красочность зрелищу, на арене возводились деревянные крепости, искусственные лесные дебри, труднопреодолимые препятствия. Среди этих декораций имитировались сражения римских войск с каким-нибудь вражеским племенем.
Разыгрывались театрализованные сцены взятия Карфагена, военных действий в Галлии, Британии, Африке и в Малой Азии.
Когда такие гладиаторские представления стали привычными для римлян, императоры обратились и к морской тематике.
В 46 году до новой эры Юлий Цезарь приказал на Марсовом поле в Риме выкопать огромный котлован и заполнить его водой. Вскоре на временном искусственном озере появилось шестнадцать галер. На них было около четырех тысяч гребцов, а в инсценировке морского сражения участвовало две тысячи гладиаторов.
Это необычное «морское сражение» наблюдали почти все жители Вечного города.
– Более замечательного, памятного зрелища ни нам, ни нашим потомкам уже не увидеть!..
– Хвала великому Цезарю!..
– Какое наслаждение он подарил нам!..
– Никто уже не сможет организовать подобного зрелища!.. – говорили друг другу римляне, вспоминая представление, устроенное на озере Марсового поля.
Но они ошиблись. Спустя 44 года, император Октавиан Август решил превзойти Юлия Цезаря. И ему это удалось…
Император приказал воссоздать морское сражение греческого флота с персидским, которое произошло при Саламине. В представлении участвовало 24 корабля, более 3 тысяч гладиаторов и несколько тысяч гребцов. Примерно 2 тысячи музыкантов играли с утра до ночи победные и радостные мелодии.
В I веке новой эры император Клавдий организовал еще более массовое побоище гладиаторов. В самом Риме и в ближайших его окрестностях не оказалось подходящего водоема для «морского сражения».
Для грандиозного представления император выбрал Фуцинское озеро, расположенное почти в 85 километрах от столицы.
На этот раз были привлечены 50 боевых кораблей. Гладиаторов не хватало для такого сражения, и Клавдий повелел набрать в тюрьмах Рима и других городов преступников, владеющих оружием. Таких оказалось более двадцати трех тысяч.
К назначенному дню на представление двинулось почти все взрослое население столицы империи. Несколько дней дорога к Фуцинскому озеру была запружена пешими, всадниками, повозками. Везли на небывалое представление даже тяжело больных и немощных.
Как отмечали современники этого события, в самом Риме остались лишь малые дети, умирающие и городская стража. В столице закрыты были все лавки и хлебопекарни.
Зрителей на берегах Фуцинского озера собралось более полумиллиона.
Сражение длилось почти шесть часов. Как отмечал знаменитый римский историк Тацит: «Боевой дух сражавшихся преступников не уступал боевому духу настоящих воинов».
А зрители небывалого представления сообщали тем, кто не смог прибыть на Фуцинское озеро, что его воды «…из сине-зеленых сделались красными от крови».
Сколько человек было убито во время этого «морского сражения», точно подсчитать не удалось. Вероятно, – более четырех тысяч.
Тех гладиаторов, кто хорошо дрался, император Клавдий великодушно помиловал и одарил деньгами, а несколько из них получили свободу.
Последующие властители Древнего Рима уже не смогли превзойти его в организации столь массового зрелища. Они пытались компенсировать это более изощренными убийствами и истязаниями участников жестоких представлений.
Знаменитый польский писатель Генрик Сенкевич в романе «Камо грядеши» изобразил, как во времена императора Нерона убивали на арене цирка христиан: «Публике представили уже не борьбу, а ряд мифологических картин, задуманных самим императором.
Зрители увидели Геркулеса, заживо горящего на горе Эта…
Была представлена гибель Дедала и Икара… Обоих с помощью хитроумных машин подняли в воздух, а затем с огромной высоты внезапно сбросили на арену…
Мучения девственниц, которых перед смертью бесстыдно подвергли насилию гладиаторы, переодетые зверями, развеселили толпу…
Ей показали… девочек, которых разрывали пополам дикие кони… После дев показали Муция Сцеволу, рука которого, привязанная к треножнику с огнем, наполнила запахом горелого мяса весь амфитеатр…»
Особо развлекали зрителей сражения мужчин-карликов с женщинами-гладиаторами.
Невозможно точно подсчитать, сколько христиан было убито за веру лишь в Колизее. За два первых века новой эры в самом знаменитом римском амфитеатре, по одним данным, уничтожено более 100 тысяч, по другим – около 230 тысяч приверженцев этой веры.
Одним из первых христиан, замученных на арене Колизея, стал священномученик Игнатий Богоносец, завещавший собратьям по вере: «Оставьте меня быть пищею зверей, и посредством их достигнуть Бога…
Я пшеница Божия: пусть измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым. Лучше приласкайте этих зверей, чтобы они сделались гробом моим и ничего не оставили от моего тела, дабы по смерти не быть мне кому в тягость…»
Чем изощренней становились убийства на арене, тем более совершенствовалось оснащение амфитеатров для этих целей. Инженерно-техническая мысль шла вперед.
В 75 году в Риме началось строительство Колизея. Название его произошло от латинского слова Colosseus, что означает колоссальный, огромный.
Действительно, это был самый грандиозный амфитеатр античного мира. Длина его составляла 188, ширина 156, а высота – более 48 метров. Колизей вмещал примерно 52 тысячи зрителей, но иногда в нем собиралось и 80 тысяч.
У этого сооружения имелось четыре основных входа и восемьдесят арок. В считаные минуты зрители добирались от входов к своим пронумерованным местам.
Порой любители острых ощущений проводили в Колизее по нескольку дней подряд. Поэтому здесь шла бойкая торговля напитками и едой. На террасе, вокруг арены, располагались ложи императора, видных военачальников и сенаторов.
Этот грандиозный амфитеатр делился на три яруса. В первом располагалась элита Рима, иностранные послы и самые богатые купцы. Второй занимало среднее сословие жителей Вечного города. Третий ярус доставался плебеям.
В самых верхних рядах сидели рабы, поднимающие лифты, и матросы военного флота, которые управлялись с помощью канатов, огромными холстами. Льняные покрывала спасали зрителей от жгучего летнего солнца. В разные времена здесь работало более 35 лифтов.
Мало того, что вход в Колизей был для всех бесплатным, перед началом представлений небогатые римляне получали от императора в подарок муку или какие-то другие продукты.
Подземная часть этого амфитеатра не уступала объемами наземной. Там размещались комнаты для гладиаторов, зверинец, кладовые, лечебница, морг, шахта, куда сбрасывали убитых людей и животных, своеобразные карцеры, комнаты для пыток и даже помещение для предсказателей.
Римляне не только насаждали свои традиции и образ жизни в разных странах, но и сами перенимали их у других народов. При закладке фундамента Колизея была применена традиция служителей восточного бога Ваала. В котлован сбросили 77 человек. Заживо погребенные рабы, якобы, помогут устоять зданию 77 веков.
В VIII веке по Риму распространялось пророчество Беды Достопочтенного. В нем были такие слова: «Пока будет стоять Колизей, будет стоять Рим, но когда исчезнет Колизей, падет Рим и наступит конец мира!..»
Едва только началось строительство грандиознейшего амфитеатра, а по городу о нем поползли таинственные слухи, и сложилась первая легенда.
Колизей возводили на месте, где некогда располагалось искусственное озеро, созданное по приказу Нерона. Однажды скучающему императору доставили из болот Центральной Африки неизвестное чудовище. В Рим его привезли тайком, чтобы до поры до времени не тревожить горожан.
Охотники объяснили Нерону: зверь неимоверно силен и очень опасен. Он пожирает даже гиппопотамов, носорогов и молодых слонов. А люди от одного взгляда этого неизвестного науке животного сходят с ума или столбенеют, пока тварь их не растерзает.
Император приказал поместить чудовище в озеро, а чтобы укротить его нрав, приказал и днем и ночью дежурить у водоема сотне вооруженных длинными копьями и баграми воинов. Он повелел также сделать щедрые жертвоприношения богу животного мира Фавну.
Римляне поклонялись этому божеству в специальном гроте, на склоне холма Палатин. Жрецы Фавна назывались луперками (от слова Lupus – волк). Каждый год 15 февраля, в праздник луперкалий, они приносили Фавну в жертву черных козлов, собак и воронов.
Чтобы доставленное из Африки чудовище не выбиралось на сушу, Нерон повелел обнести озеро металлической оградой. Алуперкалиям он повелел просить Фавна опекать неизвестного в Риме зверя.
Видимо, все это помогло. Чудовище вело себя довольно смирно, если не считать поедания каждую ночь двух-трех брошенных ему рабов и трупов разных животных. И Фавн остался доволен, поскольку приобрел власть над неизвестным даже ему существом.
Как утверждала молва, когда после смерти Нерона его озеро стали засыпать, чудовище ушло по водостокам глубоко в подземелье, где, по слухам, находилось «море, не знающее солнечного света».
Открытие Колизея, по распоряжению императора Тита Флавия Веспасиана, праздновалось 100 дней. По приблизительным подсчетам, за это время на арене нового амфитеатра погибло более 2 тысяч гладиаторов, а животных убито было примерно 3 тысячи.
Служители Колизея не смогли вывезти все трупы за город и сжечь. Останки людей и животных бросали в глубокие колодцы, расположенные под амфитеатром и якобы связанные с «морем, не знающим солнечного света».
Согласно преданию, Фавн открыл одному из служителей Колизея название чудовища, переселившегося в подземный мир Вечного города. После этого посвященный в тайну имени загадочной твари мог вызывать страшного зверя даже из «моря, не знающего солнечного света», чтобы он поедал останки сброшенных в колодец гладиаторов и животных.
Знаменитый итальянский скульптор, писатель и ювелир Бенвенуто Челлини был сам свидетелем, как в середине XVI века сицилианский священник со своими помощниками устраивал страшное зрелище. В развалинах Колизея он вызывал огромное количество демонов и каких-то неизвестных чудовищ. Появлялись они на фоне курившегося фимиама.
Челлини рассказывал также, что ловкий сицилианский священник умел договариваться даже с чудовищем из «моря, не знающего солнечного света». И тварь «без четких очертаний», якобы, являлась в развалины Колизея по зову сицилианца и совершала какие-то немыслимые сатанинские пляски.
Правда, слава богу, чудище на людей не бросалось. Но людям ведь не интересно подобное безобидное явление странного зверя, поэтому по Риму пошли слухи, что после пляски в Колизее чудовище все же уносит с собой пару-тройку нерасторопных зрителей.
Сам Челлини предполагал, что организатор этого развлечения применяет систему зеркал и проекционный фонарь, который в XVI веке был мало кому известен.
Как вспоминали другие свидетели проделок сицилианского священника, за деньги, которые он взымал в Колизее со зрителей, можно было вызвать не только чудовище из «моря, не знающего света», но и всех тварей мира.
О мистериях среди руин Римского амфитеатра вскоре узнали в Ватикане. Сам понтифик сурово наказал устроителя. Мудреный механизм, зеркала и какие-то детали полетели в костер инквизиции.
Демоны, привидения и прочая нечисть временно перестали появляться среди почтенных руин.
Но жители Вечного города в XVI веке по-прежнему считали: пока чудовище из «моря, не знающего солнечного света» сыто, – Колизей будет стоять и удивлять римлян загадочными событиями.
Современные любители мистики рассказывают гостям итальянской столицы, что Колизей начал ветшать и разваливаться, когда запретили гладиаторские бои, и чудовище в подземелье перестало получать останки людей и животных.
При этом о землетрясениях, о растаскивании в течение нескольких веков строительного камня из заброшенного Колизея рассказчики мистических историй не упоминают.
Русский путешественник, литератор и ученый Андрей Николаевич Муравьев побывал в Италии в I половине XIX столетия. В своих путевых заметках он поведал о судьбе Колизея после падения Римской империи: «Когда же разорением Рима Готами прекратились игрища, другое воинственное назначение получил Колизей, потому что долго не мог выпариться из него дух обильно пролитой в нем крови.
По мере того, как Еепископы Римские сделались независимыми… они разделили между собою древние памятники…
В XII веке сильный род Франгипани захватил господство над частью города и укрепился в Колизее, который хотя и был поврежден во время нашествия норманнского завоевателя Роберта, однако уцелел еще своею исполинскою массою.
Но Франгипани имели жестоких соперников в могущественной фамилии Аннибальди и уступили ей во владение сперва часть Колизея, а потом и все его здание…
На ложах и ступенях амфитеатра надстроены были чертоги и бойницы; там, среди непристанного звука оружия, шумно протекала феодальная жизнь баронов, доколе оба враждующих дома принуждены были совершенно уступить права свои на Колизей законному наследнику Кесарей, Императору Генриху VII, а он передал его торжественно во владение сената и народа Римского; это обладание запечатлелось опять кровью многих благородных юношей Римских, которые сражались там против разъяренных быков, во вкус игрищ Испанских.
Долгое отсутствие Пап, в Авиньоне, обрекло великолепнейший из памятников Римских на окончательное разрушение. Легат папский назначил камни его в продажу и предоставил третью часть их братству Латеранскому. С тех пор чудное здание лучших времен империи обратилось в обширную каменоломню».
Муравьев писал, что папа Павел II у подножия Капитолия построил мрачный замок. В XVI веке он возвел несколько великолепных зданий из колизейских камней. Другой понтифик Сикст V, в самом конце XVI столетия собирался переоборудовать Колизей в суконную фабрику, но, к счастью, не успел.
Климент XI превратил этот архитектурный памятник в огромный склад селитры. Именно в те годы в Риме произошло землетрясение, которое разрушило часть Колизея.
В начале XIX века папа Пий VII, обеспокоенный состоянием Колизея, приказал оберегать этот исторический памятник и не давать расхищать его древние камни.
Спустя несколько лет после того распоряжения понтифика Муравьев писал о своем пребывании в Колизее ночью: «Мы взошли во внутренность здания, сооруженного людьми на погибель людей; белым полотном разостлалась пред нами его обширная площадь, столько раз обагрявшаяся кровью мучеников!
Сквозь яркий свет луны странно мелькали на верхних ярусах, восходившие и нисходившие огни, по ступеням полуобрушенных лестниц: это были факелы любопытных, которые пришли, подобно нам, осязать труп Колизея, как некоего чудовища, когда оно уже мертво…
Чудное зрелище открылось с вершины одной полуобрушенной части Колизея: весь древний Рим, обращенный в живописную груду развалин…
Я посмотрел во внутренности Колизея… все в нем было тихо и светло, как на сердце тех, которые тысячами там пострадали; плетеницы диких цветов роскошно пробивались из-под камней; ясное небо проглядывало из бесчисленных окон, и над его зубчатою вершиною, со стороны холма Делийского, подымались стройные кипарисы зверинца Домицианова, как погребальный венок, один достойный украшать чело колосса в его вековой борьбе с сокрушительным временем!..».
Как и во многом другом, в отношении к животным Рим был противоречив. С одной стороны, почитание и обожествление в Вечном городе многих птиц и зверей, с другой – их массовое уничтожение.
По приблизительным подсчетам, только на арене Колизея во времена гладиаторских сражений было убито почти 400 000 львов, медведей, пантер, быков, носорогов и других животных.
В этом амфитеатре находились специальные катапульты. С их помощью на арену выбрасывались обезумевшие от страха и ярости звери, которые через несколько мгновений кидались на гладиаторов.
Правители Древнего Рима старались перещеголять друг друга и в количестве убитых на арене животных. Так, диктатор Корнелий Сулла для гладиаторских боев приказал в один день выставить 98 львов.
Во времена Юлия Цезаря только на одно дневное кровавое представление готовились сотни разных зверей. Однажды было устроено сражение, в котором против 22 разъяренных слонов выступило около 400 гладиаторов. Перед этим животных напоили вином, а потом каждому нанесли неглубокие раны и присыпали их солью. Понятно, в каком состоянии были слоны.
Император Марк Ульпий Траян решил весьма пышно отпраздновать победу над Дакией. Этот праздник стоил жизни одиннадцати тысячам львов, леопардов, медведей, слонов, буйволов, диких кабанов, носорогов.
Порой сами правители Древнего Рима выходили на арену цирка, чтобы позабавить себя убийством животных, а заодно и показать своим согражданам ловкость и умение владеть оружием.
Император Луций Элий Аврелий Коммод, отличавшийся меткостью, однажды убил из лука в Колизее пять бегемотов. Вначале он, под восторженный рев трибун, ослепил их стрелами, а потом в течение нескольких часов добивал искалеченных, неповоротливых, обезумевших животных.
Последний из римских императоров, из династии Флавиев, Тит Флавий Домициан тоже был искусным стрелком. На его счету сотни зверей, уничтоженных на арене.
Конечно, такое жестокое, стремительное уничтожение животных требовало постоянного пополнения зверинцев Рима и других городов империи.
Десятки отрядов хорошо обученных ловцов непрерывно промышляли в Северной Европе, в Африке, на Ближнем Востоке.
В труднодоступных, не покоренных Римом, землях нанимались местные охотники. Из Индостана в столицу империи привозились тигры и особо свирепые буйволы, пантеры. Африка поставляла слонов, жирафов, гепардов, зебр, бегемотов, обезьян, носорогов, гиен, львов, леопардов. Северная Европа обеспечивала Рим медведями, рысями, зубрами, волками.
Несколько раз удавалось даже выставить на арену Колизея белых медведей. Но эти обитатели Крайнего Севера умирали больше от жаркого апеннинского климата, чем от копий и мечей гладиаторов.
Сражавшихся на арене с хищниками бестиариев обучали не только владению оружием, но и дрессуре. Эти гладиаторы знакомились с повадками животных, а порой и ухаживали за ними.
Но такая дружба человека и зверя не поощрялась за кулисами амфитеатров. Во время представления на арене публике надо было показывать злобное, яростное отношение между гладиатором и животным. Поэтому, если бестиарий и ухаживал за каким-то зверем, то в поединке их вместе не выставляли.
Однако случались недосмотры. Однажды из Африки доставили очередную партию животных. В ней оказался детеныш гориллы. Дрессировать его поручили опытному бестиарию.
Когда горилла выросла, ее стали выпускать на арену – сражаться с хищниками. Огромный черный самец одним ударом переламывал хребет леопарду, рвал пасть льву, душил медведя, сворачивал шею буйволу, раскалывал череп крокодилу. Наконец, было решено выставить его против гладиаторов.
В первые же минуты сражения несколько бестиариев было убито и покалечено толстой и длинной жердью, которой орудовала горилла. На арену вышло еще несколько гладиаторов. Среди них был тот, кто выращивал гигантскую обезьяну.
Этих бестиариев ожидала та же участь, что и предыдущих. Никого не спасли щит и меч. Лишь на своего друга у гориллы не поднялась рука. Зверь демонстративно отбросил смертоносную жердь и улегся прямо на арене, спиной к оставшемуся бестиарию.
Публике не понравился такой оборот. Миролюбивые жесты в амфитеатре были у римлян не в чести.
– Убей черную обезьяну!..
– Убей чудовище!..
– Отомсти, подлый раб, за своих товарищей!..
– Или ты испугался обезьяны?.. – вопили трибуны.
Быть может, гладиатор и не хотел этого, но, когда он подошел к своему воспитаннику, чтобы всадить меч в его сердце, черный гигант был уже мертв. На теле могучего зверя не оказалось ни единой царапины.
Наверное, не выдержало сердце? Не захотел сам убивать друга, не пожелал умереть от его руки?.. Иногда сердце зверя оказывается добрее человеческого…
После запрещения гладиаторских сражений бои между животными продолжали проводиться, но уже в частных домах и не в тех масштабах, как во времена Римской империи.
А среди тех, кто добывал строительный камень в заброшенном Колизее, даже в XVI–XVII веках существовало предание о тени огромной обезьяны. Появлялась она, якобы, по ночам, при свете факелов, и блуждала по просторам древнего амфитеатра. Те, кого тень накрывала, – мгновенно и навсегда исчезал.
Может, все так и было… А может, рассказами о тени гигантской обезьяны добытчики камня в Колизее запугивали конкурентов?..
И об этом хранит молчание древний Колизей. И лишь сотни тысяч погибших гладиаторов и замученных христиан, закончивших свой земной путь в легендарном амфитеатре, знают ответ на эти вопросы.
