Прочитайте онлайн Наши люди в Шанхае | Глава 12

Глава 12

Обещание свое я сдержала и каждые полчаса бомбила Алсуфьева вопросами:

— Ты где?

— В университете, — послушно отвечал он.

Я облегченно вздыхала и принималась карабкаться дальше, все выше и выше по ступенькам Великой Китайской стены. Я хотела подняться на самый верх и увидеть своими глазами, как выглядит это восьмое чудо света с самой высокой смотровой площадки.

Толпа туристов осталась далеко внизу, из-за разреженности воздуха стало трудно дышать, каменная лестница становилась все уже и круче, а ступени все выше, но я упорно лезла вперед.

Я просто зациклилась на этом. Идиотка!

Мне ведь никто не объяснил, что спускаться будет еще труднее, чем подниматься.

И в путеводителе издательства «Томас Кук» о трудностях спуска нет ни словечка. Там только сказано, что большинство туристов ограничивается короткой прогулкой по стене.

Библиотекарша непутевая! Всю жизнь книжки читаю, а читать между строк так и не научилась.

Раз написано, что большинство туристов предпочитают не лезть высоко, значит, следовало подумать, по какой причине они этого не делают. Ясно ведь, что сверху вид лучше!

Вниз с Великой стены я слезала на автомате. Включила автопилот и поползла. Пять шагов, передышка, еще пять шагов, передышка, двадцать передышек, смс Алсуфьеву.

Кровь прилила к лицу, сердце бьется не в груди, а в горле, колени дрожат, во рту пересохло.

Я осталась одна. Молодые китайцы в одинаковых желтых бейсболках из последней немногочисленной группы туристов, что еще оставались на вершине, бодрым галопом проскакали вниз мимо меня.

Нет, это невозможно!

Почему я такая закомплексованная? Почему я не крикнула им: «Help! Помогите!»? Глядишь, помогли бы. Чего им стоит? Молодые, здоровые… Вон как скачут!

Подхватили бы меня под белы рученьки и спустили бы вниз, а дальше уж я сама как-нибудь.

Я подошла к парапету и глянула на площадку, где паркуются такси и туристические автобусы. Машин, к моему несказанному ужасу, значительно поубавилось. Значительно!

«Вот и хорошо, что никого нет, — успокаивала я себя. — Просто чудесно, что никого нет. Никто не увидит моего позора».

Я плюхнулась на четвереньки и продолжала спускаться, пятясь раком. Спуск пошел веселее, но, честно признаюсь, тут уж мне стало не до смс и не до Алсуфьева.

Шансов спуститься на парковку до захода солнца у меня практически не было.

В воспаленном мозгу, ослабленном кислородным голоданием, настойчиво и методично билось: «В горах темнеет неожиданно рано. В горах темнеет неожиданно рано».

Еще я боялась, что мой таксист уедет, не дождавшись меня. Увидит, что все разъехались, и тоже вернется в Пекин. Один вернется. Подумает, что я уехала на другом такси. Я ведь не предупреждала его, что буду гулять по стене так долго.

А до Пекина отсюда семьдесят два километра.

Как я выберусь? Как буду ловить машину, если не знаю языка?

И поезд на Шанхай в семь вечера! И вещи еще не собраны… Кошмар какой!

Все хорошо, что хорошо кончается.

И спустилась я со стены засветло, и таксист меня дождался.

Он мирно спал, откинув сиденье, а, пробудившись, похоже, нисколечко не удивился ни моему долгому отсутствию, ни тому, с каким трудом я усаживалась в машину.

— Хо? — жизнерадостно поинтересовался он.

— Хо, — утомленно согласилась я и показала ему карточку отеля.

Говорить не было сил. Я поскорее закрыла глаза, недвусмысленно дав тем самым понять, что собираюсь вздремнуть и болтать ни о чем и ни с кем не намерена.

Таксист хохотнул и включил радио.

Я отвернулась к окну и действительно задремала. Умаялась.

Пробудилась уже на подъезде к отелю и тотчас вспомнила про Алсуфьева. Я достала из сумки мобильник.

Бедняжка «разбух» от не принятых сообщений Алсуфьева: «Ты где?», «Ты где?», «Ты где?».

Бесконечные «Ты где?».

Никакой фантазии!

А вот и что-то новенькое: «Ты уже вернулась в отель? Почему не отвечаешь? Что случилось?»

Что случилось, что случилось? Ничего не случилось! Спала.

Я нажала на кнопочку, чтобы прочитать еще одну, только что полученную смс от Сергея.

«Стоим в пробке. Таксист сказал, это надолго. Боюсь, опоздать на поезд. Собери, пожалуйста, мои вещи».

Собрать вещи?! Ну, Алсуфьев дает!

Как я могу собрать его вещи, если я и свои-то собрать едва-едва успеваю. Он, видите ли, боится опоздать на поезд, а я не боюсь? Мы же вместе едем. Просто поразительно, какой Алсуфьев беззаботный. О чем только думает?

Как я могу собрать его вещи, если у меня нет ключа от его номера? Кто мне его даст? На каком основании?

Как объяснить портье на ресепшен, что он может доверить мне ключ от номера другого постояльца? Сказать, все как есть? Мистер Алсуфьев, дескать, возражать не будет, наоборот, он сам настоятельно просил меня проникнуть в его номер.

Вдруг портье не поверит?

На самом деле, правильно сделает, если не поверит. Что это за портье, который выдает ключи от номера постояльца X постоялице Y, по первому требованию последней.

Соврать, сказав, что я жена Алсуфьева?

Глупо! Портье, если только он в здравом рассудке, никогда не поверит, что супруги, остановившиеся в четырехзвездочном отеле, проживают в разных номерах.

Я уже расплатилась с таксистом и в нерешительности топталась возле входа в отель.

Благообразный швейцар подобострастно распахнул передо мной стеклянные двери.

Я прекратила топтаться на одном месте, улыбкой поблагодарила швейцара, мысленно послав его к черту (лезет, когда не спрашивают), и уверенно прошла внутрь.

Мне не хотелось привлекать к своей персоне внимание служащих отеля.

Медленно, черепашьим шагом я двинулась к стойке ресепшен, лихорадочно пытаясь найти разумный выход.

А что, если сделать проще? Не вдаваясь в лишние объяснения, просто назвать номер комнаты Алсуфьева?

Авось выгорит. Вряд ли портье точно помнит, кто из постояльцев в каком номере остановился.

Ну а если помнит…

Если помнит, будем считать, что Алсуфьеву не повезло.

Я же сделаю вид, что ошиблась и извинюсь. Простите, дескать, дуру косноязычную, но мне был нужен ключ совсем от другого номера. Я попросту оговорилась.

— Ни хао! — бодреньким голосочком хорошо воспитанной девочки я обратилась к вышколенному молодому китайцу за стойкой.

— Ни хао, — церемонный поклон, голливудская улыбка и вежливо-проницательный взгляд энкавэдэшника из советских кинофильмов пятидесятых.

— Номер… Number, please, — бойко залопотала я, стараясь не растерять уверенности, — Number… э-э-э…

— Number? — Тонко-очерченные брови вопросительно поползли вверх, взгляд стал жестче.

— Three hundred twenty five! — выдохнула я и сама себе удивилась.

Портье вынул из ячейки ключ и протянул мне.

— Се се, — поблагодарила я и взяла ключ от номера 325, моего собственного номера, между прочим.

Ну и что теперь делать? Как я попаду в номер Алсуфьева? Идиотка! Чего, спрашивается, испугалась? Собиралась сказать: «326», а в последний момент ляпнула «325».

Вот уж действительно, когда боженька раздавал мозги, меня там не было.

Костеря себя на все лады, я вышла из лифта и направилась к своему номеру.

Стоп! Я не верила своим глазам. Дверь в номер Сергея была слегка приоткрыта.

Что это? Алсуфьев приехал в отель раньше меня и теперь сам собирает свои пожитки?

Очень хорошо у нас получается! Я, значит, вся на нервах, кручусь, словно уж на сковородке, придумываю, как обмануть всех и вся, дабы заполучить ключ от его номера, а он уже вернулся и даже не удосужился мне об этом сообщить?

Нет, не может быть! Последняя смска от него пришла всего три минуты назад. Если это глупые шутки…

— Сере-ежа! — Позвала я, приоткрыв дверь пошире.

Тихо. Никакого ответа.

— Се-ре-е-жа!!! — Я просунула в щель голову.

Точно, так и есть. Горничная! В номере Сергея идет уборка. Вон и тележка с грязным бельем и всякими моющими средствами.

Интересно, сегодня работает та же горничная, что и вчера? Если да, то все в порядке. Она должна помнить, что мы с Алсуфьевым всегда и всюду ходим парой и, я надеюсь, позволит мне, если не забрать, то хотя бы собрать его чемодан.

— Ни хао! — Вежливо поздоровалась я, топчась на пороге.

Никакой реакции.

— Ни хао! — Крикнула я погромче, проходя в номер.

Никого ответа!

Я заглянула в ванную. Тоже никого. Пусто! Очевидно, горничная отлучилась по каким-то своим хозяйственным нуждам.

Что ж, пока она где-то ходит, у меня есть шанс быстренько покидать вещи Алсуфьева в чемодан и покинуть номер незамеченной, не вступая ни в какие объяснения.

Я поспешно прошла в комнату и огляделась. Номер Алсуфьева как две капли воды походил на мой собственный. Помпезные шелковые драпировки на окнах, такое же покрывало на огромной кровати красного дерева. Что интересно, вся мебель, вопреки ожиданиям, не из прессованных опилок, а из настоящего дерева. Прикроватные тумбы по обе стороны кровати, письменный стол у окна, маленький круглый столик между двумя креслами, высокая тумба, за резными дверцами которой скрыт телевизор, и даже специальная лавка для чемодана — все выполнено в одном стиле.

В случае чего, можно сказать, что я просто ошиблась номером.

Я лихорадочно подбежала к лавке, на которой лежал чемодан Алсуфьева, и торопливо открыла крышку.

Ай да Сережечка! Кто б мог подумать, что у него в чемодане такой идеальный порядок. Все вещи на своих местах, все аккуратно разложено по пакетикам. Даже костюм, который он надевал вчера, уже сложен и упакован. Осталось только положить пижаму, домашние тапочки и зарядное устройство для мобильного телефона.

Я нервно огляделась. Вроде ничего не забыла. Стенной шкаф проверила, на стульях тоже ничего не разбросано. Да мой неприспособленный Алсуфьев, оказывается, педант!

Я уже хотела было закрывать чемодан, как вспомнила про туалетные принадлежности. Вот растяпа, чуть не оставила своего приятеля без зубной щетки!

Я кинулась в ванную, споткнулась о сумку, собственную сумку, собственноручно поставленную на полу у кровати, попыталась устоять на ногах, ухватилась за крышку чемодана, не устояла-таки, рухнула на пол, опрокинув на себя чемодан и вывернув все содержимое прямо на пол.

От обиды слезы из глаз брызнули. Нет, это невозможно! Где тонко, там и рвется!

Чертыхаясь и охая, я поднялась с пола и побежала в ванную.

Идиотка несчастная! Верно говорят, поспешишь, людей насмешишь. И так времени в обрез, а теперь еще придется все укладывать заново.

Я влетела в ванную, похватала с умывального столика бритвенные принадлежности, зубную щетку, зубную пасту, туалетную воду, еще какую-то малопонятную мелочевку, покидала все это в небольшую пластиковую косметичку, попыталась туда же запихнуть и шампунь, но только сломала на косметичке молнию, и разозлилась.

Зачем, спрашивается, тащить с собой за тридевять земель шампунь (да еще такую большую бутылку), если знаешь, что в каждом отеле дают одноразовые пакетики и с шампунем, и с бальзамом, и с кондиционером для волос?

Ничтоже сумняшеся я выбросила шампунь в мешок для мусора.

В крайнем случае, Алсуфьев может взять шампунь у меня, я всегда беру в дорогу с запасом.

Я вернулась в комнату и принялась собирать разбросанные по полу вещи: костюм, пижама, тапочки, футболки, джинсы, трусы, прости господи…

Нет, это невозможно! Шампунь! Опять шампунь! Большая белая пластиковая бутылка с синей крышкой, на которой синими же буквами написано: «Head & Shoulders». Точно такую же я только что выбросила в ванной комнате.

Уму непостижимо! Зачем Алсуфьеву целый литр шампуня против перхоти? Пьет он его, что ли?

Вторая бутылка последовала за первой. В мусорный мешок!

Подобранное с пола я кое-как сложила в чемодан. Будет у меня время, сложу вещи аккуратно, но только сделаю это уже в своем номере. Оставаться здесь дальше было опасно.

С минуты на минуту в номер может вернуться горничная.

Хорошо же я буду выглядеть выходящей из чужого номера с чужим чемоданом в руках. Ведь кроме «ни хао» и «се се ни» сказать мне ей в свое оправдание нечего.

Алсуфьев заявился, когда я уже перетаскала весь наш багаж к лифту.

— Сережа! Мы же опаздываем!

— Виноват, Наташечка, попал в жуткую пробку. Думал, вообще никогда не выберемся. Вещи собраны? Ну и прекрасно. Можно ехать, такси ждет внизу. — Он посмотрел на часы. — У нас с тобой в запасе еще час времени. Если не случится ничего непредвиденного, то мы успеваем на поезд даже с запасом. Таксист сказал, что до железнодорожного вокзала езды всего двадцать минут.

И мы действительно доехали до привокзальной площади всего за двадцать минут.

Вот только попасть в сам вокзал оказалось не так-то просто. Перед входом в здание творилось настоящее столпотворение. Выяснилось, что для того, чтобы войти внутрь, необходимо пройти досмотр. Прямо как у нас в аэропорту.

— Просто кошмар какой-то, — возмущенно шипела я, пристраиваясь в самый хвост длиннющей очереди, — и так опаздываем дальше некуда, а тут еще стой как дурак. Ты думаешь, это обязательно? А? Сережа? Нам обязательно надо стоять в этой очереди. Может, есть какой-то другой вход?

— Не думаю, что это так, Наташечка, — беспомощно пожал плечами Алсуфьев. — Контроль должен быть тотальным, в противном случае такая мера безопасности теряет всякий смысл.

— Мера безопасности! — Я закатила глаза. — Террористов они что ли бояться? Ты когда-нибудь что-нибудь про китайских террористов слышал? Я, например — нет!

— И я, Наташечка, нет, и я ничего не слышал. Но это в наших же интересах. Досмотр проводится в целях безопасности пассажиров. Успокойся, у нас есть еще время в запасе.

— Сколько? Сколько у нас этого времени, Сережа? Сорок минут? А китайцев впереди нас сколько? Ты видишь? Нет, это невозможно, мы сегодня определенно опоздаем. Я уверена. Ну что ты улыбаешься, словно кот на ярмарке. Ничего смешного. У меня нехорошие предчувствия. Причем весь день, с самого утра. Ты слышишь? Я это чувствую, Сережа, у меня нюх на неприятности. Я уже вижу, как мы с тобой остались ночевать на вокзале и нас забирают в китайскую кутузку.

Вопреки моим дурным предчувствиям, очередь продвигалась на удивление быстро. Дисциплинированные граждане социалистического Китая проворно ставили свои вещи на движущуюся ленту транспортера и, не задерживаясь ни на секунду, чуть ли ни бегом проходили сквозь рамку металлоискателя.

Я слегка успокоилась. Если так пойдет и дальше, мы на самом деле успеваем на поезд.

— Сережа, — я с любопытством разглядывала окружающих, — ты обратил внимание — ни одного европейского лица! Одни китайцы вокруг. Ни одного иностранца! Только мы с тобой. Почему? Как ты думаешь? Иностранцы предпочитают не ездить на поездах? Или же я права, и есть какой то отдельный вход для иностранцев?

— Не знаю, Наташечка, — пропыхтел Алсуфьев, укладывая мой чемодан на транспортер. — Проходи, пожалуйста. Наша очередь.

Слава тебе, господи. Я резво побежала к металлоискателю.

— Ой, какой мальчишка, — засюсюкала я и протянула руку, чтобы погладить кинувшегося мне под ноги симпатичного кокер-спаниеля, — Кто у нас такой сладкий?

Пес завилял хвостом.

— Кто у нас такой умный, — не унималась я, по-дружески улыбаясь его хозяйке, молоденькой китаянке в какой-то непонятной военной форме.

«Таможня, наверное», — почему то подумала я. Хотя какая же таможня без границы?

«Таможня» нахмурилась, потянула за поводок и что-то грозное сказала своей собачке. Спаниель жалобно заскулил и поджал хвост.

Я растерянно оглянулась, ища моральной поддержки у Сергея, и увидела, что к нему подошли два молодых человека в точно такой же форме, что и у «таможенницы».

«Это же полиция, — дошло до меня. — Вернее, милиция».

Но что им нужно от Алсуфьева? Зачем они его отвлекают? Мы же опаздываем на поезд, нам некогда лясы точить.

— Скъюз ми, — завела было я, но милиционеры не обратили на меня абсолютно никакого внимания.

На скверном английском они попросили Алсуфьева показать им, где его вещи.

Он, почему-то жутко разнервничался, смешался и показал им на мой чемодан.

Я хотела было уже вмешаться, и даже открыла рот, но строгая милиционерша со спаниелем жестом попросила меня помолчать, отойти и не вмешиваться.

Я притихла и отошла в сторонку.

Алсуфьев к тому времени и сам уже спохватился и ткнул пальцем в свой видавший виды чемодан.

Милиционеры с важным видом кивнули и принялись за досмотр.

В четыре руки они деловито и тщательно перетряхнули все содержимое его чемодана, не оставив без внимания даже пластиковую косметичку с туалетными принадлежностями. Покончив с косметичкой, они о чем-то спросили у Алсуфьева.

Тот радостно кивнул и присоединился к ним. Теперь в многострадальном чемодане они рылись уже втроем.

Я мысленно похвалила себя за то, что так и не удосужилась аккуратно сложить вещи Сергея. Представляете, как мне было бы сейчас обидно. Весь труд насмарку!

Что они ищут? Спросили бы меня, я б им сразу сказала. Зря только время теряем, а у нас, между прочим, поезд.

Интересно, если мы опоздаем по вине милиции, нам обеспечат ночлег и билеты на завтра?

Ну что я говорила? Так и есть. Опять ничего не нашли. Алсуфьев только руками беспомощно развел, мол, затрудняюсь ответить.

Нет, это невозможно, я просто сгорала от любопытства, что же они на самом деле так настойчиво ищут и не могут найти?

Оружие, бомбу, взрывное устройство?!

Что им от нас нужно?

Не шампунь же от перхоти, который я выбросила, в самом-то деле!

Ничего не пониманию.

Алсуфьев что-то сказал милиционерам и показал на часы, дескать, цигель, цигель, ай-лю-лю.

Они понимающе кивнули и подозвали милиционершу со спаниелем.

Я закатила глаза. Кошмар какой-то! Теперь они еще два часа будут искать это «нечто» с собакой.

Спаниель все тщательно обнюхал и тоже, к немалому изумлению китайских товарищей, это «нечто» не нашел.

Блюстители порядка о чем-то посовещались и пригласили подойти к столу с вещами меня.

Соизволили-таки, догадались.

Я с достоинством подошла:

— Ни хао.

— Ни хао. Это ваши вещи?

— Мои.

— Откройте, пожалуйста.

Я открыла.

Китайцы все мои вещи перелапали, перещупали, разве что на зуб не попробовали, и подозвали спаниеля.

Тот все своим мокрым носом переворошил, перенюхал и сделал стойку над маленькой темно-фиолетовой баночкой из-под швейцарского крема для лица.

Унюхал-таки!

Милиционеры радостно загалдели.

Я напряглась. Далась им эта баночка! Совсем про нее забыла. Начисто!

Кошмар какой! Я тогда здорово психанула, когда выяснилось, на что употребила «маман в законе» мой чудодейственный крем, но потом успокоилась.

Человек я отходчивый, а после драки кулаками не машут!

Какой смысл возмущаться, если крем уже не вернуть?

Посулила я Наталье Васильевне, скрипнув зубами, что поручение ее выполню, убрала баночку с землей в дорожную сумку, и думать о ней забыла.

Идиотка несчастная!

Ну, как китайцы откроют ее сейчас и спросят?

Что отвечать? Что эту землицу из-под жасминового куста, растущего на русском севере, я привезла сюда, за тридевять земель, по просьбе своей любимой свекрови?

Боюсь, трогательная история «мамы в законе» о дяди Васиной могилке не произведет на китайских стражей порядка должного впечатления.

Мне и самой, признаться, она кажется полным бредом!

Землицу, меж тем, уже рассыпали по столу.

— Mask. Маска! — поспешно пояснила я, не дожидаясь вопросов. — Маска для лица! — Для пущей убедительности я похлопала себя пальцами по лицу, а потом показала на надпись на баночке. — Видите, написано: «для лица».

— О! — Дружно удивились китайцы.

— Новая разработка, — я твердо стояла на своем, — земляная маска для лица. Есть маски из глины, а это из земли.

Алсуфьев приглушенно всхлипнул. То ли от смеха, то ли из сочувствия.

Я предупреждающе зыркнула.

Милиционеры с милиционершей опять о чем-то посовещались, надо признать, недолго, сложили землю обратно в баночку и заявили, что мы можем идти.

Наконец-то. Не прошло и года!

Что искали? Пес их знает.

Поставить меня в известность китайская милиция не сочла нужным.