Прочитайте онлайн Несущая свет. Том 2 | Глава 30
Глава 30
Солнце нещадно палило в распухшие глаза Аурианы. Она с трудом разлепила ресницы. Перед ней был странный ландшафт, который она видела через решетку. Во всем теле чувствовалась жгучая боль. На лодыжках и запястьях висели холодные кандалы. Она не стала смотреть на свои цепи, но знала, что их не удастся спрятать от глаз своих предков.
На нее нахлынули воспоминания.
«Это мое первое утро в Стране Мертвых. Они забрали даже мой браслет воина, и моя рука голая, как у ребенка».
Вместе с девятью земляками она ехала в большой клетке, водруженной на повозку, запряженную мулами. Иногда ее товарищи по несчастью шевелились и дергались, забывшись на время в тревожном сне, и тогда раздавался монотонный звон цепей. В дополнение к нему слышалось бряцанье конской сбруи — по обеим сторонам обоза двигались кавалеристы. Их лица были отчужденными и невыразительными. В этой хмурой, тягостной обстановке Ауриана стала размышлять о том, что ее ждет. Нетрудно было догадаться, что обоз с пленниками и трофеями следовал за главными силами армии римлян. Она предположила, что все захваченные хатты будут принесены в жертву римскому богу войны. Но почему они не сделали этого сразу?
В воздухе стоял запах терпентиновой камеди и крови.
Прошло некоторое время, прежде чем в человеке, лежавшем рядом с ней, Ауриана узнала Вангио, опытного воина из дружины Зигвульфа, Его стоны предыдущей ночью все еще эхом отдавались в ее голове. Римский лекарь осмотрел его и удалил из бедра наконечник копья. Он действовал быстро и энергично, используя различные металлические инструменты. Чтобы избежать нагноения, рана была посыпана камедью. Теперь Вангио находился в забытьи, характерном для предсмертного состояния. В его полузакрытых глазах начала проступать молочно-белая пелена.
Ауриана заметила на полу изогнутый металлический предмет с концом, заостренным в виде иглы. Его, очевидно, впопыхах забыл лекарь. Она зацепила его ногой и подтянула к себе. Повозка резко остановилась. Ауриана не решалась пошевелиться, опасаясь, что ее находку могут увидеть и отнять.
Наступившую тишину нарушало жужжание мух, слетевшихся на раны и праздновавших пир. Вскоре появились рабы, несшие воду в кожаных мехах. Затем они притащили грязные лоханки с разваренным зерном, которое было незнакомо Ауриане. Она ела медленно, стыдясь удовольствия, которое ей доставляет эта вражеская пища.
Вангио лежал неподвижно, Ауриана решила дать ему немного воды. Она легонько толкнула раненого, но тот издал лишь звук, похожий на мычание скота.
— Вангио! — прошептала она.
Весь ее прежний мир теперь сосредоточился в этом человеке, которого она почти не знала. Он не должен был умереть. Ауриана поднесла воду к его губам и с облегчением увидела, как он раскрыл рот, и прозрачная струя полилась ему в горло. Глаза его очистились от белой пелены.
— Ауриана… это ты… ты… Как они осмелились!
— Вангио! Съешь вот это!
— Бесполезно, — он дышал тяжело, как рожающая женщина. — Как больно… у меня в ране настоящий пожар. Дай мне то, что лежит под твоей ногой.
Ауриана догадалась, что он все видел. Или близость смерти наделила его способностями ясновидца.
— Вангио, не оставляй меня!
— Даже бог не смог бы вынести такие мучения, а что же говорить о простом смертном!
Ауриана понимала, что не имеет права настаивать на продолжении его страданий. Было бы жестоко отказывать ему в его просьбе только из-за того, что ей не хотелось одной вступать в темноту неизвестности.
— Окончи свои страдания, — тихо произнесла она, помогая ему поставить между коленей хирургический инструмент. Сам Вангио был бессилен сделать это, потому что его руки были скованы за спиной.
— Уходи с миром. Передавай привет моему отцу. Скажи ему, что я попыталась отправиться туда, где он, но Фрия закрыла ворота. И… попроси богов сжалиться над теми, кого они приговорили к жизни.
Она отвернулась в сторону, когда Вангио всем телом бросился на острие инструмента. Затем она посмотрела на мертвое тело сухими глазами и подумала о том, как ловко убивает эта штука — без шума и крови.
Хорошо. Это прекрасное оружие и оно может пригодиться. Она стерла кровь с острия, после чего спрятала инструмент в своем разбитом башмаке.
Наступила ночь, и вместе с ней пришло отчаяние одиночества, Ауриана чувствовала себя беспомощным младенцем, брошенным на произвол судьбы. Она достала лезвие и потрогала его остро наточенный конец, испытывая огромную жажду смерти.
«Авенахар! Успокойся и не плачь! Твоя мать идет к тебе».
Ее тело затряслось. Смертельное оружие было приставлено к сердцу.
Затем в ее памяти всплыл другой образ. Один из воинов попытался спасти ее от неминуемой гибели. Почему? Было бы понятно, если бы он хотел забрать ее в качестве трофея. Но ведь он собирался отпустить ее на все четыре стороны. Эта необъяснимая доброта не давала ей покоя, потому что не вписывалась в ее представления о римлянах, в чьей жестокости она не раз имела возможность убедиться.
И ей стало ясно, что время умирать еще не пришло. Слишком много было вопросов как к людям, так и к богам. Кроме того, оставалась надежда на отмщение. Не столько Одберту, сколько их Императору, руки которого были испачканы в крови Авенахар. А если так, то пусть этот лекарский инструмент прольет кровь врага, но не ее.
У Аурианы была и другая причина для такого выбора: всю жизнь ее неудержимо влекло за пределы ее родных мест, туда, куда текла их небольшая речка и впадала в огромное море, на берегах которого жило великое множество народов с разными обычаями и привычками, часто удивительными, а иногда страшными. Прежде чем умереть, ей хотелось взглянуть на землю и на жилища этой ужасной породы людей, которые нанесли хаттам поражение. Она не забывала и о том, что одним из них был Деций.
Повозка с пленниками двигалась именно в этом направлении. По крайней мере, у нее возникло такое ощущение.
Ауриана незаметно для себя задремала, но вскоре ее разбудили резкие гортанные выкрики кавалеристов, палящее солнце и проклятия невольников, когда было обнаружено, что Вангио мертв. Римляне вытащили его из клетки как дохлую собаку. К счастью для Аурианы они не потрудились осмотреть тело умершего, которое, впрочем, было настолько изранено, что его смерть казалась вполне естественной. Ее оружие пока находилось в безопасности.
Через некоторое время к повозке подъехали два всадника. Один показал на нее и отдал краткий приказ, а другой послушно кивнул. Спустя несколько минут ее расковали, отделили от остальных и посадили на другую повозку. Теперь она ехала в одиночестве. Что это могло означать? Неужели эти люди поняли, что она не простая женщина? Ей бросили одеяло и давали, как она потом догадалась, пищу получше. Это была каша из отборного зерна, составлявшая обычный рацион легионера. Она понравилась ей больше той, которую она пробовала в последний раз. Но все же она никак не могла взять в толк, каким образом воины, питавшиеся кормом лошадей, покорили весь мир?
Обоз ехал по прямой как стрела дороге, которая не зависела от рельефа местности. Конечно, она была проложена не для всадников и повозок, а для быстрых пеших маршей легионов. Взгляд Аурианы зацепился за верхушки последних родных холмов, на которые она не отрываясь смотрела, пока они не скрылись из виду. Она старалась навсегда запечатлеть их в своей памяти.
Еще много дней провела Ауриана в пути, и вот обоз миновал сплошные леса. Все чаще и чаще по обеим сторонам дороги стали попадаться небольшие поселения, жители которых, не опасаясь гнева богов, срубили величественные деревья и расчистили место для небольших полей. Прочные мосты соединяли берега рек. Еще одна прямая дорога под прямым углом пересекала ту, по которой они двигались. Какое оскорбление нанесли эти римляне бескрайней земле с ее тысячами природных троп.
Отовсюду слышалось кудахтанье кур и пение петухов. Это была часть страны римлян, называемая Галлией. Ее широкие равнины, простиравшиеся повсюду, неприятно поразили Ауриану. И домом, и одеждой Фрии были деревья. Как же она должна презирать этих людей за то, что они оставили ее совершенно голой!
Когда обоз делал остановки в какой-нибудь деревне, вокруг ее повозки собирались жители и глазели на чужестранку иногда с удивлением, иногда с ненавистью, но чаще всего их лица выражали безразличие и тупую покорность. Упитанные дети, розовощекие и жестокие, показывали на нее пальцами и выкрикивали ее имя. Сначала она не могла даже поверить, что ее знают в этой далекой стране. Для них она была свирепым хищником, которого, к их радости, наконец-то изловили.
Путешествие продолжалось уже одно полнолуние и семь дней другого, когда из разговора рабов она узнала, что до Рима осталось ехать столько же.
Местность, по которой пролегал их путь, резко преобразилась. Вокруг вздымались высокие, скалистые горы. Земля здесь выглядела разбитой и злобной. Глубокие ущелья безжалостно разрезали ее лицо. Их дно терялось в серовато-голубой дымке. Остроконечные вершины, увенчанные снежными шапками, достигали головокружительной высоты. Дорога узенькой полоской вилась по склонам этих гор. Ауриане казалось что они едут сквозь облака на небе, словно боги.
Однажды повозка, которая была впереди, съехала с тропы и упала в пропасть, увлекая за собой мулов. В ушах Аурианы еще долго стояли душераздирающие крики несчастных пленников, которые в ней сидели. И в то же время она испытывала острое чувство зависти к ним. Ведь их путь в этом мире закончился.
Преодолев горы, обоз спустился за остальными войсками на равнину, несколько отличавшуюся от Галльской. Неброский серо-зеленый цвет уступил место разнообразным оттенкам красного и коричневого. Временами из земли вырастали одинокие, невысокие скалы. Поля были безбрежными и походили на моря. Во многих местах Ауриана замечала игривую, буйную поросль виноградников. Солнце весело играло своими лучами. Оно светило здесь гораздо ярче, чем в Галлии и на родине Аурианы. Контуры теней вырисовывались очень резко. Вдали виднелись города, обнесенные каменными стенами.
Она с любопытством взирала на этот фантастический конгломерат человеческих жилищ, обычно расположенных на холмах. Лес здесь потерпел полное поражение — разбросанные вокруг маленькие рощицы кипарисов, олив и платанов были лишь слабой тенью былого могущества флоры.
Дорога теперь кишела торговцами и другими путниками, конными и пешими. На каждом бивуаке лагерь римлян окружали сотни веселых, улыбающихся проституток. Здесь не слышалось щебетание птиц, его заменяло позвякивание колокольчиков, висевших на шеях у ослов. Каждый имел свой голос, и они то звучали в гармонии друг с другом, то диссонансом.
Эта страна не понравилась Ауриане. Она поразила ее не богатой палитрой красок, а кричащей, яркой безвкусицей. Лишенная своего солидного, тяжелого одеяния, она вызывала у Аурианы жалость, напоминая ей худого обнаженного человека, которому неприлично представать в таком виде.
«Это пустота без конца. Я больше не чувствую рядом с собой духа Вангио. Даже призраки бегут из этой страны».
Наверняка они не смогут ехать дальше. Ведь там — океан, который своими потоками омывает Мидгард, где живут все народы. Они упадут в его воды и канут в пасть великому Вурму.
Ауриана заметила значительно улучшившееся настроение всадников. Они все чаще улыбались, перебрасывались шутками. Так бывает только во время возвращения из похода домой. То, что кто-то мог называть это место домом, удивило Ауриану.
Войско пополнило запас провианта, и она стала получать добавку к своему ежедневному рациону: сушеные финики, инжир и очень противное кислое вино, гораздо хуже того, которым угощал ее Деций.
Снова и снова она допытывалась у своих насупленных конвоиров, куда они держат путь и долго ли еще осталось ехать, но те лишь смеялись над ее корявым произношением. Ответ на свой вопрос ей удалось получить от юноши с дружелюбной внешностью, который носил воду лошадям.
— Теперь уже немного осталось, — громко сказал он. — Не больше семи дней.
— Как называется это место?
— Ты имеешь в виду город за теми стенами?
— Нет, вся страна.
Глаза паренька округлились от изумления, а затем презрительно сузились.
— Эти хатты — настоящие животные, а вместо голов у них кочаны капусты! Ты не знаешь Италию, страну, которая является центром всего мира?
