Прочитайте онлайн Ночной орёл | Часть 35

35

Роль полновластного хозяина больницы пришлась доктору Манеру по душе. Конечно, он понимал, что за Коринтой ему не угнаться, что положение его временное, что пройдет еще несколько дней, и он снова станет скромным заместителем по административной части. Но сознание всего этого нисколько ие угнетало его.

С того дня, когда в больницу вернулась Ивета, доктор Майер поставил перед собой особую цель, и теперь ему казалось, что этой желанной цели он уже достиг.

Он задумал тогда своей настойчивостью и упорством приучить Ивету к мысли, что она его невеста, и одновременно убедить ее, что ему, доктору Майеру, пост главврача больницы вполне по плечу. Честолюбие, страсть и болезненное чувство собственной неполноценности сделали этого человека непоколебимым в достижении намеченной цели.

В душе Майер продолжал считать Коринту своим главным соперником, но говорить об этом больше не решался. Он довольствовался тем, что Ивета терпит его, не уклоняется от его провожании, и строил на этом далеко идущие планы. В день возвращения Коринты он решил еще раз предложить Ивете свою руку и сердце, причем самым серьезным образом, без всяких фиктивностей.

Но совершенно неожиданные события вконец расстроили его планы.

Однажды в полдень, когда в больнице шла раздача скудных, бескалорийных обедов, доктора Майера позвали к телефону.

— Женщина какая-то звонит, главврача спрашивает, — доложила дежурная сестра.

Майер прошел в свой кабинет и взял трубку.

— Главврач слушает! — с удовольствием крикнул он слова, само звучание которых приятно щекотало его самолюбие.

— Что? Какой главврач? Мне нужен доктор Коринта! — раздался в трубке взволнованный женский голос.

— Доктора Коринты нет, он в отпуске. А кто его спрашивает?

— Это говорит его жена, Марта Коринтова. Я только что приехала с дочерью из Праги, сижу на станции:

— Что?! — срывающимся фальцетом закричал доктор Майер. — Вы жена главврача Коринты? Вы приехали из Праги?!

— Да, да, из Праги: Чему вы, собственно, удивляетесь?

— Минутку, милостивая пани, одну минутку! Да, я крайне удивлен, но по телефону неудобно объяснять, что и почему. Я немедленно приду на станцию и все вам объясню. Ждите меня, минут через десять — пятнадцать я буду у вас!

— Это странно: но: Хорошо, я подожду вас, — сказал женский голос в трубке, и тут же телефон дал отбой.

Сбросив с себя халат, доктор Майер схватил плащ, шляпу и, одеваясь на ходу, помчался на своих коротеньких ножках по больничным коридорам к выходу. Врачам и медсестрам, которые попадались ему по пути, он, не останавливаясь, коротко бросал:

— Шеф пропал! С доктором Коринтой что-то случилось!… Главврач Коринта исчез!…

Вернусь — все расскажу! Не задерживайте меня!…

По улице он бежал трусцой, тяжело отдуваясь и то и дело хватаясь за сердце. Ему было и радостно, и вместе с тем страшновато сознавать, что соперник его исчез, пропал, быть может, даже навсегда. В голове его плясали отрывочные мысли:

«Время военное, всякое может случиться: Вдруг Коринта попал в дороге под бомбежку и погиб: Или его грабители ночью подкараулили: или машина в темноте сбила: или: Да не все ли равно, где и как он пропал! Важно, что пропал!… Важно, что пропал!…»

Войдя в здание вокзала и немного отдышавшись, Майер привел себя в порядок и спокойным шагом направился в буфет — единственное приличное место в этом унылом казенном здании. В буфете он и нашел жену и дочку доктора Коринты, которых прежде никогда не видел.

Марта Коринтова оказалась красивой полной брюнеткой с большими серыми глазами и с ямочками на щеках. Возраст ее определить было трудно: может, тридцать пять, а может, и все сорок.

Доктор Майер подошел к ней и снял шляпу:

— Простите, вы пани Коринтова?

Женщина сидела у столика и уговаривала бледную капризную девочку лет восьми съесть бутерброд и выпить чай. В ответ на обращение Майера она внимательно оглядела его, словно сфотографировала, и спокойно сказала:

— Да, я Коринтова. Вы из больницы? Это с вами я говорила по телефону?

— Со мной, милостивая пани. Разрешите представиться:

доктор Карел Майер, заместитель главврача здешней больницы.

Он почтительно пожал небрежно протянутую руку и, заметив на груди у женщины нацистский партийный значок, густо покраснел от смущения.

— Вы пришли мне что-то сообщить?

— Да: но: — Майер глазами дал понять, что при девочке об этом говорить не следует.

— Индра, иди погуляй. Только не выходи на улицу. Девочка охотно вылезла из-за стола и убежала. А Майер, пробормотав: «С вашего разрешения!»— присел на краешек стула и, держа шляпу на коленях, заговорил:

— Месяц назад: точнее говоря, двадцать шесть дней назад ваш муж, милостивая пани, взял неожиданно отпуск и уехал в Прагу. Я сам провожал его. Мне он объяснил свой внезапный отъезд тем, что, мол, ему необходимо срочно уладить семейные дела. Он обещал, что по прибытии в Прагу сообщит свой адрес, но: по сей день от доктора Коринты не было никаких вестей.

В глазах красивой женщины мелькнула тревога.

— Странно: Уехал в Прагу по семейным делам, а к семье даже и не наведался:

Странно: А когда он обещал вернуться?

— Точных сроков он не указывал, но отпуск взял ровно на месяц.

— Так. Значит, через неделю он должен вернуться:

— Через пять дней, милостивая пани.

— Через пять дней: Ну что ж, мы с дочкой подождем его. Вы сможете нам помочь с жильем, доктор Майер?

— Разумеется, милостивая пани! Позвольте предложить вам комнату в моей квартире.

Места у меня достаточно, и маменька моя будет очень рада:

— Благодарю вас, доктор. Я с удовольствием воспользуюсь вашим любезным гостеприимством: У меня есть к вам еще несколько вопросов, но, думаю, их можно отложить. Носильщики тут есть?

— Какие носильщики! В нашей дыре вообще ничего нет: Но не волнуйтесь, милостивая пани, до моего дома отсюда буквально рукой подать. Доберемся как-нибудь и без носильщика.

Через минуту, нагруженный двумя увесистыми чемоданами, доктор Майер уже семенил по тихим уличкам К-ова. За ним с дорожной сумкой в руках величественно шествовала пани Коринтова. Рядом, с любопытством глазея по сторонам, уныло ковыляла худенькая девочка.

Майер обливался потом, но усталости не чувствовал. С каждым шагом в нем росла и крепла уверенность, что Коринта исчез, погиб, пропал навсегда. Уверенность эта и придавала ему силы.