Прочитайте онлайн Оппоненты Европы | Глава 14
Глава 14
Наверное, ни одно другое сообщение не могло бы его так потрясти. Он сжал зубы. Нужно успокоиться, но успокоиться невозможно. Четыреста двадцатый – это номер, в котором он живет. И несколько минут назад туда должна была войти Мадлен, которой он дал свой ключ. Именно поэтому он все осознал в течение нескольких секунд. И бросился к кабине лифта. Он уже не помнил, когда у него дрожали руки. Но в этот раз, нажимая кнопку лифта, он заметил, как у него дрожат пальцы.
«Кретин, – сжав зубы, думал Дронго, – ты ведь все уже давно понял. Им важно было не только сорвать конференцию, но и убрать человека, который мог разоблачить убийцу. Нужно было любым способом убрать так некстати оказавшегося в этом вагоне и в этом отеле эксперта. И конечно, сразу после взрыва нужно было увести отсюда Мадлен и поменять свой номер».
Ему казалось, что кабина лифта еще никогда так медленно не ползла наверх. Наконец четвертый этаж. Он выскочил из лифта, бросаясь по коридору к своему номеру. И остановился как вкопанный. Из его номера выносили накрытое простыней тело. Сомнений теперь не оставалось. Неизвестный убийца ждал его в номере и, когда туда вошла Мадлен, выстрелил… Он ждал хозяина номера и, очевидно, начал стрелять, как только открылась дверь.
– Вам повезло в очередной раз, – услышал он приглушенный голос за спиной и обернулся. Это был комиссар ван Лерберг, – я думал, что мне придется разбираться еще и с Интерполом, когда мы сообщим им о вашей смерти.
– Я был внизу, – сказал Дронго, оборачиваясь к нему, – вышел на улицу, чтобы еще раз услышать бредовые речи Схюрмана и побеседовать с семейной парой Ангелушевых.
– Вам повезло, – вздохнул комиссар. – Вы не играете в казино? Я думаю, что вам должно везти…
– Не играю, – покачал головой Дронго, глядя, как мимо проносят труп, накрытый простыней, – я вообще не люблю играть с судьбой. Как вы узнали о моем номере?
– Горничная, – пояснил ван Лерберг, – такая невероятная случайность. Мы приказали проверить все номера, чтобы найти в них возможных чужаков. И когда она открыла дверь, то обнаружила труп. Свежий труп, господин эксперт. Кровь еще не свернулась. Я позвонил вниз и приказал никого не выпускать из отеля, но не думаю, что мы сможем найти этого киллера. Он, очевидно, ждал именно вас, а поняв свою ошибку, сразу сбежал. Возможно, по аварийной лестнице.
Дронго взглянул на накрытое тело. Тяжело вздохнул. Неужели он должен нести в жизни вот такие потери. И как это обидно, когда вместо тебя убивают невиновного человека.
– Несчастная женщина, – горько сказал Дронго, – никогда в жизни себе не прощу. Я сам дал ей ключ.
– Какая женщина? – не понял комиссар.
– Я говорю про убитую, – показал на закрытый труп Дронго.
– Там мужчина, – недовольно сказал ван Лерберг. – Какая женщина? Вы принимаете нас за идиотов. Мы не можем отличить женщину от мужчины? Я же сказал вам, что мы считали убитым именно вас.
Дронго не стал тратить время на обдумывание его ответа. Реакция была мгновенной. Он бросился к телу.
– Стойте, – крикнул он, – подождите. Остановитесь.
Носилки остановили. Дронго подбежал ближе, отдернул простыню и с изумлением увидел убитого Рамаса Хмайна.
– Это журналист Хмайн, – сказал он, оборачиваясь к подошедшему комиссару.
– Я знаю. Но это мы вместе со следователем знали его в лицо. А сотрудники отеля и полицейские решили, что убили именно вас, – недовольно пояснил комиссар.
– Что он делал в моем номере? Как он туда попал? Зачем?
– Слишком много вопросов, господин эксперт, – сказал комиссар, – я бы с удовольствием поменялся с вами местами, чтобы самому задавать вопросы. А вы бы на них отвечали. Может, вы его позвали к себе для интервью? Или для другой беседы?
– Я его к себе не приглашал. Как он оказался в моем номере? Откуда достал ключи? И главное – зачем?
– Если бы я знал ответы на все вопросы, то не был бы комиссаром полиции, а стал бы министром внутренних дел или премьер-министром, – зло произнес ван Лерберг.
Дронго накрыл простыней тело, и труп понесли дальше. Из четыреста двадцатого номера вышел следователь. Посмотрел на Дронго и усмехнулся.
– Вы счастливчик, господин эксперт. Уже получился некий перебор. Сначала киллер не сумел застрелить вас в ресторане. Потом вас не взорвали в конференц-зале. И наконец, в вашем номере каким-то чудом оказался журналист Рамас Хмайн, которого застрелили вместо вас. Вам не кажется, что нам может не понравиться подобное постоянное везение? Его слишком много для одного человека.
– Не очень, – возразил Дронго, – вчера вечером ранили официантку. Сегодня убили и ранили много людей. А потом застрелили неизвестно каким образом оказавшегося в моем номере журналиста. Мне его тоже жалко, хотя еще полчаса назад мы с ним неприятно поспорили. Говорю вам об этом, так как его коллега Морзоне наверняка об этом сразу вспомнит.
– Ваше положение очень сложное, – заметил следователь, – вы еще успели поссориться и с убитым журналистом, которого застрелили в вашем номере.
– У меня нет оружия, – развел руками Дронго, – и меня сложно заподозрить в этом убийстве.
– Никто вас не подозревает, – вставил комиссар, – но согласитесь, что все это вызывает определенные вопросы.
– Согласен, – кивнул Дронго, – на которые должны отвечать сотрудники полиции, а не такое заинтересованное лицо, как я.
Он увидел вышедшую из лифта Мадлен. Она недоуменно смотрела по сторонам. Подошла к Дронго.
– Что происходит?
– Ты даже не представляешь, как я рад тебя снова увидеть, – сказал он, глядя на нее.
– Ничего не понимаю. Опять что-то случилось?
– Нет. Все хорошо. Теперь все хорошо. Только теперь никуда не отходи от меня. Я тебя очень прошу.
– Хорошо, – удивилась она, – я никуда не уйду.
– Господин эксперт, в целях вашей безопасности мы обязаны перевести вас в другой номер и поставить охрану, – решил комиссар.
– Давайте, – согласился Дронго, – только разрешите мне остаться вместе с госпожой Броучек.
– Как хотите, – разрешил комиссар.
– Нет, – неожиданно сказала Мадлен, – ни в коем случае. Это неприлично.
Все трое мужчин удивленно взглянули на нее, не совсем понимая, что происходит.
– Я не могу оставаться в номере чужого мужчины, – пояснила Мадлен. – Неужели вы этого не понимаете?
Дронго хотел что-то спросить, но промолчал.
– Конечно, мадам Броучек, – согласился комиссар, – это ваше право. Мы думали, что вам будет безопаснее и комфортнее.
– Не будет, – ответила Мадлен, – я вообще собираюсь вернуться в свой номер. И не совсем понимаю, господа, почему я не могу прямо сейчас вместе с господином экспертом пройти в его номер и обсудить наши вопросы? Зачем нужен другой номер, в котором я должна буду с ним находиться? Может, вы объясните мне, господа, что именно здесь происходит?
– Пусть вам объясняет господин эксперт, – решил комиссар, отходя от них.
Мадлен взглянула на Дронго.
– В моем номере нашли убитым журналиста Рамаса Хмайна, – пояснил Дронго, – никто не может объяснить, как он туда попал и что именно он там делал. Господин следователь, вы обыскали мою комнату? – спросил он Кубергера.
– Конечно. Ничего не нашли.
– А в его карманах?
– Обычный журналистский набор. Магнитофон, телефоны, айфон, диктофон, блокнот, ручки. Ничего особенного.
– Почему его убили? – спросила Мадлен.
– Мы сами не понимаем, – пояснил следователь, – но господина эксперта мы переведем в другой номер. Или вообще поселим в другом отеле. Я могу задать вам один вопрос?
– Задавайте.
– Совсем недавно я предлагал вам покинуть отель и уехать в Париж. Но вы отказались. Более того, вы пришли сюда, даже не зная, что именно произошло в номере господина эксперта. А теперь заявляете, что не хотели бы оставаться с ним в номере под охраной полиции. Я могу узнать причину таких резких изменений?
– Господин следователь. Все очень просто. Я хотела только переговорить с господином экспертом, – пояснила Мадлен, – но я замужняя женщина, а он женатый мужчина. Если у нас дружеские отношения, то это не значит, что я могу постоянно оставаться в его номере. Это невозможно.
– Я вас понимаю, мадам. Извините за мой вопрос. – Следователь отошел от них.
Она взглянула на Дронго.
– Наверное, должны были убить тебя, – сказала она, – я это чувствую. И случайно застрелили этого журналиста.
– Непонятно тогда, зачем он пришел ко мне в номер, – сказал Дронго, – и вообще как вошел? Ему я ключей не давал. Но почему ты отказалась переехать в другой номер под охрану полиции?
– Я отказалась переезжать с тобой, – пояснила Мадлен.
– Почему?
– Вечером приезжает мой муж. Он узнал о взрыве в отеле и о вчерашнем покушении из репортажа Элиа Морзоне. Позвонил и сообщил, что выезжает из Парижа. Ты понимаешь, что я не могу оставаться в одном номере с тобой. Тем более что между нами ничего не было.
– Это упрек или констатация факта?
– Скорее упрек самой себе. Видимо, такая у нас была судьба. Встретиться и разойтись. Я не смогу остаться в твоем номере, зная, что через несколько часов здесь будет мой муж. Если сможешь, ты должен меня извинить.
– Твое настроение меняется ежечасно.
– Это правда. За последние два дня я побывала в таких невероятных историях, в каких не была за всю мою жизнь.
– Теперь констатация моей вины.
– Нет. Все так сложилось. Кто мог подумать, что сначала убьют дипломата в нашем вагоне, потом начнут в нас стрелять. Взорвут отель и, наконец, в твоем номере застрелят журналиста. Слишком много событий на одно знакомство.
– Никто не мог предположить, что все так произойдет, – согласился он.
Они увидели, как по этажу бежит Элиа Морзоне, размахивая руками. Было заметно, как сильно он нервничает.
– Это вы… вы… – закричал он, обращаясь к Дронго, – это вы его убили.
– Успокойтесь, синьор Морзоне, – сказал следователь, оборачиваясь на крик журналиста, – у господина эксперта есть абсолютное алиби. Он был перед зданием отеля, когда нашли убитого журналиста. Его обнаружила горничная. На наших камерах наблюдения невозможно не заметить фигуру господина эксперта.
– Все равно это он, – закричал Морзоне. Было заметно, как он нервничает. Он впервые испытывал некие человеческие чувства. Более того, было видно, как он переживает за своего напарника.
– Он его подставил и убил, – сказал уже тише Морзоне.
– У него нет оружия, – возразил следователь.
– Значит, это был его сообщник, – решительно заявил журналист, – я вам говорю, что Рамаса Хмайна убил господин Дронго. Именно он организовал и убил моего друга.
– Каким образом? – поинтересовался следователь.
– Не знаю. Не знаю. И не хочу знать. Но это он убил моего друга, – снова закричал Морзоне.
– Не кричите, – попросил следователь, – но почему вы считаете, что именно господин Дронго его убил?
– Он нас ненавидит, – убежденно произнес Морзоне, – вы не знаете, что внизу он избил моего друга и сломал ему фотоаппарат.
Следователь взглянул на Дронго, требуя объяснений.
– Насчет фотоаппарата – правда, – согласился Дронго, – а насчет избил – глупая ложь. Вы его видели, господин следователь. А теперь внимательно посмотрите на меня. Если бы я начал по-настоящему бить журналиста, то я бы его просто забил голыми руками. Что я и собираюсь сделать с сеньором Морзоне, который ведет себя столь бесстыдным образом.
– Вот видите, – крикнул Морзоне, на всякий случай сделав шаг назад.
– Что ваш друг делал в номере господина эксперта? – спросил следователь.
– Он пришел туда, чтобы оставить магнитофон, – уже не думая, о чем говорит, сообщил Морзоне, – мы хотели послушать разговоры эксперта и понять, как он так быстро разгадывает любые загадки. Мы хотели сделать потрясающий репортаж о его работе, – показал на Дронго Морзоне, – может, даже прославить его.
– Он принес магнитофон, который хотел спрятать в номере господина эксперта, – понял Кубергер, – как это было неосторожно и глупо с его стороны. А как он достал ключ от номера?
– Подошел к портье и попросил, – усмехнулся Морзоне, – для настоящего журналиста это не проблема. Совсем не проблема. Вот разговорить известного эксперта – это действительно проблема номер один. Но Дронго не стал бы с нами разговаривать.
Следователь покачал головой.
– Он полез в чужой номер, чтобы тайком установить магнитофон, – подвел неутешительный итог Кубергер, – а там его ждал киллер. Вы напрасно так рискуете, господин журналист. Личная комната – это всегда личная комната, и получается, что ваш друг пытался незаконно проникнуть в номер нашего гостя.
– Из-за этого его убили? – спросил Морзоне.
– Думаю, что не из-за этого. Просто произошла ошибка. Роковая ошибка. Иногда подобное случается.
– Где его труп? – уточнил журналист.
– Уже повезли в морг, – ответил следователь.
Морзоне повернулся и поспешил к лифту.
– Его напарник открыл дверь своим ключом и вошел в номер, когда в него дважды выстрелили, – пояснил следователь, – у несчастного журналиста не было ни единого шанса выжить. Два выстрела прямо в сердце.
– Не нужно подробностей, – попросила Мадлен, – я не могу слышать о подобных ужасах.
Следователь снова отошел от них.
– Значит, Рамас Хмайн хотел просто воспользоваться ситуацией и оставить у меня магнитофон, чтобы записать мои беседы. А потом на их основании сделать репортаж, – понял Дронго. – Придумали просто отлично. Не рассчитали, что опасности может подвергнуться сам журналист. Что в итоге и произошло. – Значит, одной загадкой меньше, – сказал Дронго.
– Что? – не поняла Мадлен.
– Ничего. Я соберу свои вещи и перееду в другой номер. Конечно, ты права, и жить в одном номере мы просто не могли, даже если бы твой муж не выехал из Парижа. А сейчас тем более. Я тебя понимаю.
– Когда ты так говоришь, я чувствую себя последней стервой, – призналась она.
– Напрасно. Мне будет легче, если ты уедешь.
– По-моему, легче будет нам обоим. Может, ты поедешь вместе с нами? Муж приедет на своей машине. Места для тебя хватит.
– Именно сейчас я и не уеду, – твердо возразил Дронго, – я обязан понять, что именно здесь произошло. И попытаться хотя бы разоблачить тех, кто устроил такую кровавую встречу в этом чудесном городе.
– У тебя нет оружия, – напомнила Мадлен, – и они за тобой охотятся.
– Ничего страшного. Я думаю, что все будет нормально, – успокоил ее Дронго.
– Если опять не взорвут отель и не застрелят в твоем номере другого журналиста, – напомнила Мадлен.
Он взял ее руку и нежно поцеловал.
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – сказал Дронго. Он еще не знал, к каким непредсказуемым последствиям приведет его расследование и каким будет завершение его необычной командировки.