Прочитайте онлайн Ось земли | Кулиш и Булай

Кулиш и Булай

На сей раз встречались в Чешском Краловце. Один из красивейших городов мира привлекал к себе толпы туристов, и посещение его входило в обязательную программу любого, кто захотел по-настоящему ознакомиться с со старой Европой. Расположенный на горных склонах южной Чехии, этот город поражал воображение необыкновенными пейзажами и архитектурой, в которую вложили свою душу и немецкие и чешские зодчие. Его крутые улочки, мосты и площади создавали такую непередаваемую игру городских видов, что хотелось бесконечно сидеть где-нибудь за столиком уличного кафе, вслушиваться в шум быстрой речушки и любоваться этой красотой, созданной сразу двумя гениальными стихиями: стихией природы и стихией человеческого духа.

Кулиш заметно изменил свое поведение и больше не демонстрировал показной ненависти. Была ли она у американца с самого начала, Булай не знал. Ему приходилось видеть всяких янки, в том числе и выдрессированных в центрах специальной подготовки. Они, как правило, обладали высокой психологической устойчивостью и способностью концентрироваться на поставленной цели, но с точки зрения идейной закалки оказывались беспомощными. Как правило, такие противники опирались на примитивный набор заложенных в их мозги формул и при появлении нестандартных аргументов просто впадали в клинч. Что-то подобное происходило и с Кулишем и Данила не торопил события. Он знал, что сам процесс сотрудничества будет постепенно изменять агента изнутри и вполне возможно, что однажды их отношения станут нормальными. Спешка здесь была делом неблагодарным.

Данила вел себя на встречах предельно сконцентрировано. Каждая такая встреча сжимала время и нервы в тугой узел и лишь несколько позже начинал разматываться весь логический клубок сказанного, вместе с выводами и заключениями.

– Можно, я задам несколько необычный вопрос, мистер Булай? – Кулиш начал встречу необычным образом. Данила внутренне напрягся, не зная, что сейчас последует.

– Конечно, мистер Кулиш.

– Некто Виктор Суворов, он же Резун, перебежчик из ГРУ, выпустил книгу «Ледокол», о деятельности советских спецслужб. Неужели все, что в ней написано, правда?

– Почему Вы спрашиваете о книге, которая была выпущена несколько лет назад? Кажется, о ней была достаточно много сказано.

– Вообще, меня интересует феномен предательства. Вот меня Вы принудили к сотрудничеству и я не могу назвать себя предателем. Но в советской разведке было много таких как Резун. Они предавали добровольно.

– Теперь я понимаю. Насколько мне известно, Вы происходите из верующей семьи. Ваши родители католики, так ведь?

– Почему Вы об этом спрашиваете?

– Потому что если Вы ориентируетесь в христианских понятиях, нам проще будет говорить о том, что такое предательство.

– Почему именно в христианских понятиях?

– Потому что они базовые. Перемена лагеря не всегда означает предательство, а Святое Писание такой поступок может объяснить. Ведь ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что Иуда предал Христа, правда? А почему?

– Наверное, потому, что Христос олицетворял собою абсолютное добро. Предающий абсолютное добро без сомнения предатель.

– Вот видите, мы говорим на одном языке. Теперь возьмем святого Себастиана. Он был офицером римской армии и предал эту армию, став христианином. За это он был казнен. Христианство сделало его святым, а для римских язычников он являлся предателем. Кто он для Вас?

– Он перешел в лагерь абсолютного добра. Значит, он не предатель.

– То же самое можно сказать и о Савле, который преобразился в апостола Павла. Вот видите, как просто руководствоваться Святым Писанием. Теперь о Вашем случае. Да, мы применили принуждение в отношении Вас. Но разве Вы можете утверждать, что США является лагерем абсолютного добра?

– А Вы разве можете утверждать, что Россия является лагерем абсолютного добра?

– Лагеря абсолютного добра на грешной земле не существует, но в относительных понятиях, то есть, в сравнении с США, Россия является светлой стороной. Знаете почему?

– Почему?

– Потому что в Америке гений лихоимства уже давно торжествует, а Россия еще с ним только начала бороться, и, безусловно, его одолеет.

– Гений лихоимства – это что?

– Это та невидимая сила, которая создала американскую экономику, основанную на ростовщичестве. В Святом писании сказано о ростовщичестве, то есть, о ссудном проценте, как о тяжком грехе лихоимства. Такое общество само себя приговорило к гибели.

– Но каждое Зло утверждает, что оно Добро.

– Да, оно так утверждает и множество людей ему верят. Множество людей ослеплены его ложью. Но у Вас есть собственный опыт, чтобы избежать ослепления.

– Жизненного опыта недостаточно. Нужно еще что-то. Я, например, верю, что Америка является свободной страной, в которой люди живут лучше, чем где либо.

– Тут я поспорил бы. Есть много стран, особенно в Европе, которые для американцев являются недостижимым раем. Возьмите хоть Австрию, хоть Швецию, хоть дюжину других. В них нет тотального контроля государства и меньше изгоев.

– При чем тут изгои? Главное, что коренной американец имеет все конституционные права и живет благополучной материальной жизнью.

– При чем тут изгои, говорите? Вы уже не замечаете, что через двести лет после написания вашей конституции, у Вас не было ни одного чернокожего президента, а органах власти негров можно пересчитать по пальцам. Ваши бесчисленные «чиканос» вообще живут на положении бездомных собак и так далее. А ведь по Христу все люди братья. Если человек таких простых вещей не замечает, то ему трудно различить разницу между Добром и Злом. Но главное даже не в социальной несправедливости, ее везде хватает. Главное в том, какие причины ее порождают и устранимы ли эти причины в принципе.

– Наше общество прогрессирует, это несомненно.

– Несомненно то, что оно присосалось к кровеносной системе других народов. Теперь о причинах Вашей социальной несправедливости, которая при безумном богатстве Америки просто вопиет. Они заключаются в том, что стяжательская суть системы узаконена. Такая система будет бесконечно порождать несправедливость.

– Стяжательство не такой уж большой грех в сравнении с другими грехами.

– Формально этот так. Только оно порождает все остальные грехи. Согласитесь, ведь это правда.

– Мне трудно согласиться, потому что я вырос в этой системе и считаю ее естественной.

– Я Вас понимаю, тем более, что жилось Вам неплохо. Американцы начнут считать свою систему неестественной, когда другие народы сгонят Америку со своей шеи и она будет вынуждена обеспечивать себя всем необходимым по справедливым ценам. Тогда Ваши взгляды изменятся.

– Как раз против этого Америка и сражается.

– Это проигранное сражение. Мир не станет американским.

– И где же по Вашему прячется Добро?

– Добро сегодня действительно трудно различить. Его слишком долго преследовали и уничтожали. Но, все таки, не убили. Оно прячется в душах людей, исповедующих добро. Например, в душах Ваших родителей и в душах других многочисленных христиан по всему миру.

– Только христиан?

– Конечно же, и в душах других народов, которые верят в конечную силу Добра, будь то Христос, Магомет или Будда.

– Эти силы распылены и немощны.

– Как сказать. О католической-то церкви так уж точно утверждать нельзя. И мусульмане демонстрируют немалый потенциал. Да и православная вера находится на подъеме. Не так уж все безнадежно.

– Вы верующий разведчик?

– Чего же здесь удивительного? Удивительно то, что за всю историю нашей разведки был краткий период, когда в ней работали неверующие люди.

Только при советской власти это было правилом. А раньше, сами понимаете…

– Да, понимаю. Вера нашему делу не мешает. Правда, если найдешь компромисс сам с собой по проблеме греха введения в соблазн…Это ведь страшный грех. Помните, как Христос о совратителях детей говорил… «Лучше бы вам не рождаться на свет…. Жернов на Вашу шею и в море…» А ведь мы совращаем детей…, если перевести с библейского на современный язык.

– Когда я совращал вас, Ник, я не углядел в Вас ребенка, извините.

– Легко Вам язвить. Но на самом деле, как часто ничего не подозревающие люди попадаются в наши сети. Вот тут и думай о христианской морали…

– Не вижу противоречий. Надо постоянно возвращаться к главному: на кого мы работаем – на Добро или на Зло.

– По Вашему, все Зло в Америке.

– Объективно Америка работает на конец света. Но нельзя же каждого американца считать участником системы. Есть много людей, понимающих, в каком мире они живут. Может быть, и вы когда нибудь согласитесь с моей точкой зрения.

– С ней трудно не согласиться. Тем более, что я знаю больше, чем любой рядовой американец.

– Кажется, сейчас начнется самое интересное.

– Не знаю, будет ли Вам интересно, но я хочу поделиться информацией, которая пока не имеет никакого значения. Хотя однажды может заиграть.

– Я весь внимание.

– Все таки, мистер Булай, не пора ли нам перейти на деловые отношения? Я рискую свободой за бесплатно, а это очень обидно. Хотелось бы получать за услуги некоторую компенсацию.

– Давайте поговорим о Вашем материальном положении. Оно ведь не так отчаянно, правда?

– Оно неплохое, если судить с точки зрения среднего американца. Но для человека, не желающего иметь постоянных финансовых проблем, оно не блестящее.

– Вы хотите, как Олдрич Эймс ездить на «ягуаре»?

– Неудачная шутка, мистер Булай. Эймс был пьющим человеком, не способным адекватно оценить собственное поведение. Но его все равно не смогли вычислить наши контрразведчики. Он был предан одним из «кротов» в КГБ. Не хотел бы я идти его дорожкой.

– Прошу простить за неприятную аналогию, но все-таки напомню, что расходы сверх разумной нормы всегда были «ахиллесовой пятой» агентуры.

– Я никак не привыкну к тому, что меня называют агентом. В этом есть что-то ужасное.

– Это издержки нашей работы, мистер Кулиш. Однако к делу. Я не против того, чтобы перейти на договорные формы сотрудничества по марксистской формуле товар – деньги – товар. Если, конечно, Вы прекратите относиться ко мне как к врагу. Согласитесь, нелогично платить деньги человеку, который тебя ненавидит.

– Деньги ускорили бы процесс моего потепления.

– Вы уже ставите условия. Это неправильно. Давайте в таком случае отложим разговор на более благоприятный момент. Так какой необычной информацией Вы располагаете?

– Хорошо, я сообщу Вам эти сведения, опять же, в надежде, что они сделают Вас более щедрым.

Так вот, в Дрездене, который я уже не забуду никогда, проживает некоторое количество богатых арабов, которые учились в европейских университетах. Наша резидентура не обращала на них внимание, мало ли арабов шляется по Европе. Зато немецкая контрразведка держит их под контролем и два месяца назад передала нам данные о том, что несколько таких типов явно замышляют что-то нехорошее против Америки. Она перехватила их переписку в Интернете, которая содержит признаки связи с террористическими ячейками.

– И что же в этом необычного?

– Необычно то, что когда мы переправили депешу в Ленгли, воцарилось непонятное молчание. Хотя на такие случаи Ленгли должен реагировать в срочном порядке. Мы не дождались ответа и резидент Джон Меллоу позвонил своему дружку в штаб-квартире, который отвечает за подобные дела, чтобы прояснить вопрос. Как он потом рассказал, его дружок стал мямлить что-то наподобие «не помню такой бумаги… посмотрим, куда она делась и т. д.» Джон махнул на эту историю рукой, мол, мы свое дело сделали. Как штаб-квартира решит, так и будет, и больше к этому вопросу не возвращался. Тем более, что информация не наша, а немецкая. Я тоже уже начал забывать про этот случай, но напомнил мне его Эрих Зонненфельд из БФФ, с которым мы дружили еще в Бонне. Он спросил, что мы делаем по той информации, а когда узнал, что мы не делаем ничего, то замолчал, будто ему воткнули кляп в рот. Видимо, сообразил что-то такое, о чем я не догадывался. Я запомнил этот эпизод и задумался. Стало ясно, что история очень туманная и черт дернул меня в ней разобраться. С Меллоу я уже ничего не согласовывал, так как точно получил бы запрет на любые действия. Этот парень ориентируется строго на Вашингтон. Я по собственной инициативе направил своего агента из числа местных аборигенов поработать вокруг этих арабов. Источник мой работает в криминальной полиции. Он подготовил хорошую легенду и отправился в Дрезден. Каково же было мое удивление, когда он привез следующие плоды своей командировки.

Как вы понимаете, славные традиции немецкого сыска не позволяют полиции иметь прорехи в наблюдении за каждым гражданином, населяющим эту священную землю. Дрезденская криминалка довольно плотно присматривает за арабами. Мало ли что, наркотики, оружие, проститутки и так далее. Когда мой агент поднял досье на этих типов, то он обомлел от неожиданности: криминалка засекла контакты арабов с приезжими из Израиля. Точнее говоря, евреи имели документы граждан Египта и выдавали себя за египтян. Но эти «египтяне» наряду со встречами с арабами, провели еще встречу со своим агентом в синагоге, откуда и поступила утечка к немцам. Полиция смекнула, что ребята представляют «Моссад» и сообщила об этом в местное отделение БФФ. Видимо Зонненфельд и удивился, узнав, что мы ничего не предпринимаем. Но, тем не менее, сами по себе приезжие вели себя мирно, никаких нарушений закона не было и задерживать их на основе агентурной информации о том, что они не те, за кого себя выдают, было бы просто смешно. Поэтому немцы спокойно отпустили гостей с миром на их историческую родину. Как информация?

– Она конечно, очень интересная, но что в ней сенсационного? Израильские спецлужбы во всю вербуют арабов и используют их в своих целях. Видимо, это один из эпизодов.

– Вы хотите сказать, что арабы, имеющие связь с израильской разведкой с одной стороны и с террористами с другой – это не интересно?

– Скорее всего, арабы работают по заданию Моссад против террористов.

– Я в это не верю. Моссад не будет затевать такой спектакль для простой встречи с агентами. Можно пригласить их на любой средиземноморский курорт и спокойно там поработать, не рискуя попасть под наблюдение БФФ.

Не могу отделаться от впечатления, что утечка о встрече должна была состояться. Скажите, у Вас есть источники в БФФ?

– Мистер Кулиш, что с Вами случилось? Вы же знаете, что на такие вопросы не отвечают.

– Я думаю, не рассчитан ли спектакль на доведение какой-то информации до Вашей Службы. Но для этого у вас должны быть свои люди либо в дрезденской криминалке, либо в БФФ.

– Хорошо, объясните Вашу мысль подробнее.

– Я уверен, что заговор 9/11 со всех сторон обставлен ловушками. Слишком много желающих влезть в его тайну. Это – одна из ловушек. Контакты людей Моссада с арабами были слишком демонстративны.

– И каковы Ваши соображения по этому поводу?

– Понимаете, мистер Булай, мою семью приютила Америка, когда она бежала от Гитлера. Мы нашли в Америке самое главное – возможность достойно жить. Я вырос в достойной стране и продолжаю верить в ее достоинство. Мне становится тошно от одной мысли, что за событиями 9/11 кроется совсем другая Америка. Это для меня катастрофа. Я не хочу думать об этом.

– Знаете, я когда-то находился в подобной ситуации. Я тоже вырос с сознанием того, что моя страна – самая достойная на свете. Потом пришел Хрущев и объявил, что мы жили при сталинской диктатуре, которая лишила нас свободы. Теперь это же повторяют наши либералы обо всем советском периоде, но я уже успел сделать для себя выводы.

– Интересно, каковы же они.

– Мы действительно жили при диктатуре и у нас была действительно ограничена личная свобода. Но это не значит, что наш народ был похож на убогого и бесправного заключенного. Это ложь, которую нам пытаются внушить. В тяжелейших условиях сталинизма и после него народ строил свою жизнь, свою культуру, свою духовность. Это неоспоримый факт. И это был фундамент для построения совсем другого общества. Мы создали сильную, хорошо управляемую страну. По логике исторического движения, следующий этап должен был стать более светлым и свободным. Но одним из пороков сталинской политики было то, что он не оставил после себя достойного преемника имперской идеи, как это в Китае сделал Мао Цзе Дун. Как видите, однопартийная диктатура совсем не исключает появления крупных мыслителей исторического масштаба типа Дэн Сяопина. Этот человек сумел начертить будущую траекторию КНР без катастроф и поражений. А у нас однопартийная диктатура КПСС породила отрицательную селекцию руководящих кадров. Это и привело в конце концов к появлению на свет уродов вроде Горбачева и Шеварднадзе. В результате мы имеем то, что имеем.

– Тогда ради чего Вы тогда живете и боретесь?

– Я глубоко убежден, что моя страна освободится от западничества и вернется на путь своей исторической традиции.

– В чем он выражается?

– В объединении нации вокруг общей цели. А общая цель нашей нации – выживание в будущих катаклизмах. Это невозможно сделать корыстному обществу со слабым управлением и воровской элитой.

– И какова же эта новая система?

– На мой взгляд это должно быть социальное государство с сильным православным стержнем.

– Что-то вроде православного царства?

– Нет, конечно. Просто это будет собственная русская идеология. Идеология у каждого народа имеется, без нее нельзя. Вот у нас такая будет.

– Что ж, хорошо Вам жить с пониманием цели жизни. А меня пока такая благодать не посетила.

– Вы же верующий католик.

– Это так, но наша вера давно замылилась земными целями.

– Что ж, я надеюсь, что со временем Вы к пониманию цели жизни все равно придете. Знаете, есть такая закономерность: если человек не задумывается о том, зачем явился на свет Божий, то и ждать от него нечего. Протолкается до последнего дня у кормушки и со святыми упокой. А если такой вопрос хоть раз голову посетил, то человек уже про него забыть не может. Начинаются поиски, иногда мучительные. Но чаще всего человек все же к пониманию смысла жизни приходит.

– И это, конечно, вера.

– Точнее говоря, спасение души. Попробуйте придумать что-нибудь еще. Пока это никому не удавалось. Все мы боремся либо за земные сокровища, либо за небесные и те, кто стремится к земным, кончают всегда одинаково.

Все они перед смертью осознают, что свое богатство, свой идеал они на тот свет вместе с собою прихватить не могут. Поэтому они так боятся смерти. Это трагедия утраты смысла существования. А стяжатели сокровищ небесных ожидают встречи со своим конечным идеалом как раз после смерти. Им она не страшна. Для них смысл жизни продолжается после смерти. Но мы углубились в богословский диспут. Давайте лучше вернемся к дрезденским арабам. Вы думаете продолжить расследование?

– Еще не решил. Но желание очень большое, хотя даже холодок по сердцу идет.

– Страшно?

– Да, страшно.

– Что ж, тут Вы один в поле воин. Пожелаю Вам быстрее определиться. Наверное, это нужно в первую очередь Вам самому. А теперь перейдем к текущим делам.

Сталин о перманентной революции и о Троцком

Сталин-провокатор