Прочитайте онлайн Persona Non Grata | Часть 21

21

Несколько дней спустя

У входной двери небольшой пекарни — одноэтажной коробчатой постройки с кровлей из оцинкованной стали, фанерными стенами и большими зарешеченными окнами — на одной из улиц города Поврилец, столицы Федерации Живица, на деревянной табуретке сидел мужчина лет сорока. Он, молча, перебирал четки пальцами правой руки, задумчиво смотря на серую стену дома напротив. Вдруг в кармане его куртки раздался пискливый сигнал мобильного телефона.

— Хафиз, ты где?

— Я у себя, в пекарни.

— Тогда я к тебе заеду минут через пять, нужно встретиться, — оба собеседника говорили по-арабски.

— Хорошо, я буду ждать.

Хафиз засунул четки в карман брюк, осмотрелся по сторонам и зашел в пекарню, прихватив с собой табуретку.

— Емина, у меня сейчас дело есть, нужно отъехать.

— Хорошо, Сали, — покорным голосом ответила Емина, суетившаяся в это время возле печки в углу окутанного паром помещения.

— Хаджи, мне с тобой идти? — спросил Фарис, исполняющий функции охранника Хафиза, доедая свежую лепешку.

— Нет, не надо, я тут недалеко, Фарис. Пока здесь сиди, я тебе потом позвоню и скажу что делать, — скупо ответил хозяин и повернулся к входной двери.

Через пару минут к пекарне подъехал темно-синий внедорожник. Хафиз сразу узнал машину и подошел к ней.

— Садись, — водитель кивнул на пассажирское сиденье.

— Здравствуй, Мухамад, какие последние новости? — Саллех Абдулла уселся в кожаное кресло и повернулся к водителю, который, как и он, был арабом.

— Новости не очень хорошие. Шекер пропал. Я с ним последний раз неделю назад общался и с тех пор не могу дозвониться, — Мухамад был одет в черную кожаную куртку, под левым рукавом которой блестели золотая цепочка и дорогие часы.

— Я тоже до него не мог дозвониться, он вроде в Австрии должен быть…

— Да. Раз он не звонит, значит, что-то случилось, — водитель почесал свою аккуратно постриженную, густую и жесткую как щетка, бородку. — У тебя в Имагинере все счета заморожены? Хоть что-нибудь вывезти не удалось?

— У меня там прогорело где-то полтора миллиона зеленых… хуже то, что там база данных осталась. Местные могут засветиться, да и в других странах могут начать закрывать офисы моего фонда…

— Плохо, Хафиз, плохо. Ты сливай деньги в «РЕВ», там их не тронут.

— Конечно, я так и делаю… Мухамад, эти имагинерцы наступают мне на пятки, в скором будущем меня могут попытаться экстрадировать. Надо что-то делать.

— Пока ты платишь местным, тебя не выдадут. С Осичем беседовали?

— Да, его человек сказал, что меня трогать не будут, но дал понять, что за это мне придется доплачивать, — ответил Хафиз, разглядывая серые улицы, мелькающие за стеклом.

— И сколько требует? — Мухамад посмотрел на собеседника.

— Плюс десять процентов.

— Алчная собака. Ему и так платят больше, чем он заслуживает, а ему мало!

— А что делать? Власть у него, а не у нас, Мухамад.

— Может у него и власть, но эта власть держится на наших деньгах, так что и у нас есть козыри.

— Ты, все-таки, заручись поддержкой у своих людей. Если обо мне начнут много шуметь газеты, ситуация может выйти из-под контроля…

— Хафиз, у тебя есть надежное место, где можно было бы переждать, если будет шухер?

— Есть…

— Ну и хорошо. Если чего-нибудь узнаю — предупрежу, не паникуй.

— Да я не паникую…

— Так, завтра к тебе деньги привезут — пять пакетов, — Мухамад достал из внутреннего кармана куртки мобильник, посмотрел на загоревшийся зеленым цветом экран и засунул аппарат обратно в карман, — как получишь — сразу позвони. Курьер заедет где-то в десять утра.

— Понял, буду ждать…

Доехав до перекрестка, на котором привычно дежурили миротворцы, стоя возле белого броневика с крупными черными знаками «UN» на бортах, внедорожник притормозил и повернул в обратную сторону, направившись к дому Хафиза.

В это время, в тысячи километрах от пекарни Саллеха Абдуллы, в офисе газеты «Нюз Ляйнер» кипела привычная напряженная работа. То и дело кто-нибудь из редакторов отрывался от своего рабочего места, потом возвращался, звонили служебные телефоны и не переставали трещать кнопки на клавиатурах.

Только Петер Сантир не покидал свое место и сосредоточено читал что-то на мониторе компьютера. Пару дней назад внимание прессы было привлечено отставкой директора ЦБТ, Владимира Швалька. В официальной формулировке говорилось, что Швальк «самостоятельно взял решение уйти с поста директора Центра по Борьбе с Терроризмом, будучи не удовлетворенным результатами своей работы по предотвращению террористической угрозы».

«Выходит, что решили на Швалька все свалить. Понятно, хитрый ход…», — размышлял Петер, просматривая страницы с новостями в интернете. На данный момент ни ему, ни другим журналистам не удалось вытянуть хотя бы одно слово из уже бывшего директора ЦБТ, который упорно отказывался давать интервью кому-либо.

Предполагая, что чистка в рядах контрразведки не ограничится одним лишь начальником, Сантир первым делом зашел на сайт ЦБТ, чтобы проверить, нет ли новостей о кадровых перестановках на более низком уровне.

Подозрения журналиста оправдались — в разделе «администрация» было опубликовано короткое сообщение о том, что у Первого отдела ЦБТ есть новые начальник и замначальника. Причем Швалька и руководителей Первого отдела сместили в один и тот же день. Сантир заметил, что насиженных мест лишились еще несколько сотрудников ЦБТ, но они были более низкого ранга.

«Президент, значит, взялся за силовиков по-серьезному… похоже, огонь только начинает разгораться. Но как же так — разведка ведь подчиняется политике Президента и Премьера, не иначе. Однако Президент выгоняет назначенных им же самим людей. Что, власти меняют курс? Присутствие исламистов в собственном дворе, получается, уже не выгодно? Гм, понятно, что ничего не понятно…, постукивая кончиком карандаша по столу и морща лоб, рассуждал Петер».

Темой следующей статьи Сантира должны были стать связи имагинерских террористов с наркомафией. Развить эту тему Петера подтолкнули утверждения, что имагинерская наркомафия поддерживает тесные контакты с международным терроризмом, а также, что несколько игорных заведений в Имагинере отмывают прибыль наркобаронов и исламистов. Взятие под стражу Хасана Челеби, владельца провинциального казино «Вегас», служило для журналистов доказательством этих предположений, хотя полиция предпочитала хранить молчание и не говорить есть ли у Челеби связи с террористами или нет. Тем не менее, в силовых структурах находились анонимные источники, подтверждающие, что услугами «Вегас» регулярно пользовались и террористы.

Исследование наркотической связи Петер начал с изучения основного пути, по которому в Имагинеру поступал героин — главный источник доходов имагинерской наркомафии. Как ни странно, даже в открытой печати можно было раздобыть достаточно информации о том, в какой точке мира добывается и перерабатывается опиумный мак, и через какие страны проходят контрабандные маршруты готового героина.

Основным источником опиумного мака (из которого добывается сырье для производства героина) был регион, прозванный «Золотым Полумесяцем», охватывающий территории Афганистана, Пакистана и Ирана. Граница между Афганистаном и Пакистаном, проложенная по труднодоступному горному рельефу, служила надежным убежищем для подпольных лабораторий, в которых перерабатывалось смертоносное зелье, поступавшее сначала в Иран, а потом — транзитом через Турцию и Балканы — в Центральную и Западную Европу.

Как ни странно, непосредственно после вторжения сил НАТО в Афганистан в декабре 2001 года, производство опиума в этой стране, всего за несколько месяцев, не только не сократилось, а наоборот — подскочило от двух-трех процентов от мировой доли до рекордных девяноста, став безоговорочным лидером (за год до этого, под давлением ООН, афганскими талибами был наложен запрет на выращивание опиумного мака, в результате чего производство почти полностью прекратилось). И хотя западная пресса и официальные лица все время твердили, что наркоторговля контролируется талибами и международными террористами, истинными хозяевами маковых полей были местные представители власти, лояльные натовской коалиции и Вест Лендс (доля талибов в этом бизнесе составляла не больше 10–15 процентов). Вестлендеры прекрасно знали истинное положение вещей, однако закрывали глаза на происходящие, ставя свои геополитические интересы превыше наркотической угрозы.

Восточная Европа — и точнее Балканы — тоже играли не последнюю роль в этой цепи. Именно через этот регион был налажен основной коридор, по которому в Европу поступал героин. Социальные потрясения и вооруженные конфликты начала девяностых годов разваливали государственный строй стран региона, что создавало питательную среду для организованной преступности. Те же, кто должен был бороться с бандитами, вместо этого предпочитали вступать с ними во взаимовыгодный союз.

Мафия чувствовала себя особенно безнаказанно в раздираемой кровавым противостоянием бывшей социалистической федерации Югоравия. Контрабанда процветала, в том числе, благодаря ооновскому эмбарго, приблизившему неминуемый экономический крах федерации.

Что же касается героина, его балканский маршрут начинался в Турции, затем пересекал Болгарию и Грецию и устремлялся к субъектам бывшей Югоравии (Живица и Копродина выделялись как основные распределительные центры) и к Албании, откуда смертоносное зелье расползалось по европейским рынкам сбыта. Примечательно, что в статистиках различных европейских государств, касающихся наркотиков, основными распространителями почти во всех случаях назывались этнические албанцы.

Тем временем следователь Муус и его коллеги продолжали отдавать все силы на распутывание дела, связанного с контрабандным ввозом сигарет в Имагинеру. Нужно было собрать громадное количество материалов (другими словами — исписать не одну кучу бумаги), сделать множество экспертиз, соблюсти длинный перечень процедурных требований и многое другое. Случай был сложным, к тому же в деле был замешана большая группа подозреваемых, против каждого из которых нужно было собрать отдельные доказательства, поэтому прокурор Шифт продлил срок расследования, тянувшегося уже более двух месяцев.

Между тем, Рикард «Рик» Эль, Карол «Лысый» Молинери, Яшар Тахир, Еюп Докшич и некоторые другие участники контрабандной цепочки остались в следственном изоляторе после того, как суд вынес решение продлить их нахождение под стражей.

Наркотическая служба и контрразведка тоже не могли пожаловаться на нехватку работы — одни ловили членов наркомафии, другие — террористов.

От Мансура, имама мечети, связанной с исламистами, сотрудники ЦБТ получили данные о подпольном цехе, в котором печаталась пропагандистская литература, предназначенная для промывания мозгов будущих имагинерских террористов, и о маленькой группе, которая занималась ее распространением.

Цех находился в подвале старого двухэтажного дома, на этажах которого располагались офисы нескольких фирм. Съемщики в доме менялись часто, поэтому никто особо не обращал внимания на молодых людей, явно не европейской внешности, которые регулярно заходили и выходили из подсобки.

Рано утром к дому подъехали четыре машины. Из одной из них — черного микроавтобуса — на улицу вышли одетые в черный камуфляж люди и обступили входную дверь. Она оказалась запертой, поэтому пришлось ломать замки. Через минуту спецназовцы, в сумраке походившие на привидения, вторглись на первый этаж и направились к дальнему углу, к лестнице, ведущей к подвалу. Внизу она упиралась в небольшую площадку, освещаемую запыленной лампочкой, а по правый бок стояла железная дверь подсобки с висящим на ней замком. Дышалось тяжело — воздух был затхлый и пыльный, воняло типографской краской.

— Давай, режь! — прокашлявшись, скомандовал офицер, возглавлявший штурмовую группу, растянувшуюся змейкой по крутой лестнице.

К двери подошел один из спецназовцев, у которого вместо автомата в руках были массивные кусачки. Тяжелый инструмент с легкостью срезал дужку навесного замка, и он слетел с петель, звонко стукнув о пол. Спецназовцы распахнули дверь и под прикрытием светошумовой гранаты хлынули внутрь небольшого помещения. Убедившись, что подсобка пуста, сотрудники ЦБТ спокойно занялись осмотром.

Было сразу видно, что хозяева подходили к своему делу профессионально — в дальнем от двери углу стояли три больших копировальных аппарата и обшарпанный письменный стол, на котором, среди кучи разного хлама, стояли два компьютера. Стену сбоку от стола было не видно за нагромождением картонных коробок, в которых лежали сотни новеньких книжек с глянцевыми обложками, украшенными непонятной арабской вязью, и нераспечатанные пакеты белой бумаги.

Мансур не соврал — книжки в коробках были идентичны книжкам, найденным у имама и некоторых членов имагинерского террористического подполья. Впрочем, нужно было ответить на еще один вопрос: нет ли в городе других таких подвалов, в которых тайно печатается литература, призывающая к священной войне с «неверными», то есть, с ничего не подозревающими жители Имагинеры?

— Роберт, на тебя в последнее время просто страшно смотреть, — убирая в шкаф вымытые тарелки, сказала Сильвия. — Вы там бандитов каких-то не можете поймать что ли?

— Бандитов-то мы ловим, только на них доказательства собирать трудно. Вот и сидим днями и ночами, пишем бумажки, ходим в прокуратуру, в суд… — растирая кожу на усталых от нескончаемого нервного напряжения висках, пробормотал следователь Муус.

— По телевизору каждый день про террористов этих говорят, на улицу уже страшно выходить. У вас там, на работе что-нибудь не говорят? Как бы где теракт не случился, — жена Мууса продолжала разговор, не оборачиваясь к мужу, который сидел за столом в центре кухни, глядя на темный пейзаж за окном. Было около десяти вечера.

— Каждый день кого-то задерживают, чего-то конфискуют… хотя это нужно было делать давно, а не ждать пока весь этот сыр-бор разгорится.

— Наверное, эти террористы действовали очень скрытно, власти не сидели бы, сложа руки, если бы знали обо всем. Кому выгодно в собственной стране допускать такой ужас? Я так думаю…

— Боюсь, власти твои знали кое-что. Иначе как успеть за такое короткое время переловить столько террористов. У нас, — а я в полиции, ты знаешь, не первый год работаю, — например, даже когда есть наводка, сразу всех накрыть не удается. А тут, посмотри — каждый день результаты. То целую группу террористов разом берут, то их тайное логово какое-то находят… и все снимают для наглядности, как в кино. Раньше ничего знать не знали, а тут вдруг зачесались! — Муус развел руками и посмотрел на жену, стоявшую к нему спиной.

— По телевизору сказали, что из-за террористов каких-то чиновников уволили… — Сильвия бросила взгляд в сторону мужа.

— Ну, это обычное дело. В таких случаях всегда на кого-то вешают всех собак, чтобы отмазаться. У нас такое тоже бывает… иногда. Вообще, если в какое-то дело и политики вмешиваются — головная боль обеспечена… — Роберт прикрыл рот ладонью и зевнул протяжно, не закончив мысль.

— На другой неделе хорошо бы съездить к моим родителям, а то мы все только обещаем их навестить, — Сильвия закрыла дверцу шкафчика, вытерла руки и подсела к мужу.

— Твоей матери, видимо, нужно травку во дворе скосить, или трубы опять починить, — не скрывая иронии, ответил Муус.

— Очень смешно. Она тебя один раз попросила с ремонтом помочь, а реагируешь, как будто тебя каторжным трудом заставили заниматься. Отец сам бы все делал, если бы не болезни, — перебила его супруга.

— Ладно, ладно, шучу я. Сгоняем… если только начальству опять в голову не взбредет что-нибудь…

— Ну, знаешь, это слишком. Хотя бы потерянные выходные компенсировали или сверхурочные платили, — возмутилась Сильвия.

— Ага, если бы еще и путевки на острова давали…

— Ты бы так перед начальством острил, а не дома.

— У моего начальства, к сожалению, нет чувства юмора, как у тебя! — Муус встал из-за стола, подошел к жене и, улыбнувшись, поцеловал ее.