Прочитайте онлайн Пламенная нежность | Глава 19
Глава 19
Опершись на руку кучера, Джулиана сошла с подножки экипажа на грязную мостовую Чиппингтона, гадая, сообразил уже ее супруг, куда она подевалась, или нет.
Впрочем, она вовсе не имела намерения его обмануть. Просто увидев, как Патрик, склонившись над кипой бумаг в отцовском кабинете, бранится себе под нос, всецело поглощенный работой, Джулиана поняла, что не стоит просить его сопровождать ее в Чиппингтон. Похоже, супруг пытался разобраться в делах поместья, и положение дел не слишком его радовало.
Что ж, самое время ей озаботиться проблемами гардероба! Всю неделю она ежедневно мучилась выбором подходящего платья, и все потому, что ни одно не годилось к случаю. Свои серые шелка она носила почти каждый день, забывая об опрятности и чистоте во имя приличий. Всякий раз, когда горничная застегивала на ней постылое платье, Джулиана морщила носик. Так что, объявив, что ей необходимы новые наряды, она нисколько не грешила против истины. А Патрик, хотя и не возражал, даже не приказал подать экипаж, не говоря уже о том, чтобы отвезти супругу в город.
Впрочем, они женаты всего-навсего две недели. Он еще научится обхождению с женой…
Джулиана была готова простить Патрику его невежество в вопросах гардероба жены, потому что в иных вопросах супружества он проявил себя блистательно. Джулиана даже предположить не могла, сколько радостей уготовано ей в браке, особенно если вспомнить сумбур их первой брачной ночи. А за последнюю неделю она сделала множество потрясающих, захватывающих дух открытий. Джулиана вдруг обнаружила, что Патрик боится щекотки… и каждое утро просыпается в состоянии полной боевой готовности, из-за чего они постоянно опаздывают к завтраку.
Но как бы внимателен ни был к ней Патрик во всем, что касалось интимной стороны их брака, ни единого раза не вспомнил, что этот брак заключен по расчету. А ведь именно это обстоятельство крайне досаждало Джулиане. Соглашаясь выйти за Патрика, она полагала – возможно, наивно, – что столь сильное влечение к мужчине является провозвестником их будущего супружеского счастья. Она считала, что сумеет уверить мужа в своей искренности, а взамен заслужить ответное чувство…
Но две недели семейной жизни доказали Джулиане, что счастье с неба не падает. Невзирая на то что супружеская постель оказалась для нее источником острейших наслаждений, Джулиана поняла, что для счастья этого недостаточно. И теперь хотела от Патрика большего, нежели страстные поцелуи и ласки. Она желала, чтобы он впустил ее в свое сердце. И хотя во всем остальном Патрик был щедр, сердце его оставалось запертым на прочнейший замок.
Но сегодня предаваться таким мыслям было решительно ни к чему – у Джулианы имелись иные заботы. Тряхнув рыжеволосой головкой, она решительно направилась на поиски магазина модистки, которую рекомендовала ей свекровь.
На порог магазинчика Джулиана ступила, надев на лицо маску безмятежной радости. И тотчас напомнила себе, что поскольку это ее первый визит в город, то не следует ни привлекать к себе повышенного внимания, ни тем паче невзначай чем-то оскорбить добронравных горожан.
Когда она толкнула дверь, где-то в глубине помещения мелодично зазвонил колокольчик. Однако этот ласкающий ухо звук оказался, увы, единственным, что Джулиану здесь обрадовало. Магазинчик чиппингтонской модистки подтвердил все ее опасения. Бревенчатые стены пустого магазинчика не были украшены ничем, кроме разве что следов работы короеда, а мебель тут и вовсе отсутствовала. Не было даже диванчика, на который можно присесть, чтобы предаться размышлениям о новом наряде! На полках лежало не больше дюжины рулонов тканей, из которых лишь одна – грубый черный хлопок, подходящий скорее для диванной обивки, нежели для платья, – более или менее годился для шитья траурного наряда.
Единственной, кто привлекла к себе внимание, была приказчица, скалывающая булавками на манекене части платья. Она стояла у окна, всецело поглощенная своим занятием, и не замечала Джулиану.
Ее темные волосы и слегка ссутуленные плечи показались Джулиане смутно знакомыми. Приказчица подозрительно напоминала ту самую пропавшую горничную, о которой Джулиана приказала себе на время позабыть. Впрочем, всю последнюю неделю она так часто вспоминала о Пруденс, что не было ничего удивительного в том, что служанка повсюду ей мерещилась…
– Простите… – выдавила изумленная Джулиана.
Вместо того чтобы обернуться и поприветствовать клиентку, как того требуют хорошие манеры и обязанности приказчицы, та лишь молча кивнула и исчезла за занавеской, которая отделяла зал магазина от служебного помещения.
Обуреваемая любопытством, Джулиана последовала было за нею, однако, едва коснувшись рукой занавески, замерла – в зал, что-то бормоча себе под нос, вошла леди размером с лошадь-тяжеловоза.
Завидев Джулиану, она остановилась.
– О-о-о! Примите мои извинения, мисс. Приказчица сообщила мне, что пришла клиентка, но совсем позабыла прибавить, что это истинная леди! – Модистка сперва тщательно разгладила ладонями свой передник, затем сняла его и сунула куда-то на полку. – Чем могу быть вам полезна?
Джулиана улыбнулась, однако уже безо всякого энтузиазма:
– Мне необходимо новое платье, притом мои обстоятельства, увы, весьма удручающие. Мне предстоит исполнить роль хозяйки на званом обеде в конце этой недели, и нужно быть в платье, которое в полной мере подходило бы для траура, царящего в нашей семье. Разумеется, я заплачу вам больше, если выполните заказ поскорее…
– Так, стало быть, вы и есть новая леди Хавершем? – Когда Джулиана кивнула, щеки модистки, и без того почти свекольные, разгорелись еще ярче. – Мистер Блайт рассказал моему супругу за пинтой доброго пива в таверне «Королевская штучка» обо всем, что стряслось… то есть, прошу прощения, произошло в Соммерсби. Примите мои искренние поздравления с замужеством!
Джулиана лишь поджала губы. Она была в замешательстве. Что за «Королевская штучка» тут подразумевается? Неужели таверну в Чиппингтоне и впрямь назвали столь причудливо и вместе с тем вызывающе? И неужели Блайт захаживает туда, скармливая собутыльникам гнусные байки о новом графе? Ведь он уехал из Соммерсби вот уже неделю назад, хотя его матушка все еще оставалась в имении. За всю последнюю неделю Джулиана ни разу не поинтересовалась, где может ошиваться кузен супруга, – она лишь радовалась, что он более не путается у них под ногами. Теперь же, узнав, что Джонатан пребывает совсем недалеко от Соммерсби, она встревожилась не на шутку.
– Позвольте мне самой догадаться, – подмигнула Джулиана модистке. – Держу пари, что мистер Блайт распространяет по городу сплетни! Рассказывает, наверное, что лорд Хавершем глотает шпаги и дышит огнем?
Модистка выпучила глаза от изумления:
– Я… то есть… но он не…
– Он всеми средствами пытается дискредитировать моего мужа! И на вашем месте, милая, я бы не спешила верить всему, что он плетет! – Джулиана гордо приосанилась. – Впрочем, довольно об этом. Что же касается платья… думаю, оно должно быть таким же, как и то, что на мне теперь, только черное, а не серое. И оно должно быть готово к утру пятницы и тогда же доставлено в Соммерсби. Я хотела бы также заказать пять дневных платьев – все из черного шелка, но в разных стилях, разумеется, – и попросить доставить их в имение к середине ноября.
Джулиана улыбнулась со значением, уже уверенная в том, что пришла не просто вовремя – модистке ее буквально Бог послал! Ведь бедняжка даже не может позволить себе закупить приличные ткани, чтобы заполнить магазинные полки!
Однако модистка лишь сокрушенно покачала головой:
– Увы, вряд ли смогу вам чем-то помочь, леди Хавершем.
Более внятных объяснений Джулиана так и не дождалась. Она терялась в догадках. Чиппингтон – городок, вне всяких сомнений, захудалый. Какая уважающая себя модистка откажется от выгодного заказа? В Лондоне ее бы давным-давно усадили на плюшевый диванчик, предложили чашечку ароматного чая и развернули перед нею последние парижские модные журналы. А приказчицы сбились бы с ног, демонстрируя один рулон материи за другим…
А в этом захолустье они все еще не могут столковаться!
– Моя лондонская модистка всегда находила способ удовлетворить мои требования, – медленно, словно раздумывая, проговорила Джулиана, не в силах постичь законов этого полусонного мирка.
Сейчас ей впервые пришло в голову, что, возможно, выйдя за Патрика, она попала в совершенно иной, враждебный ей мир, слишком непохожий на столичный…
Модистка сокрушенно пожала плечами:
– Если вы не согласитесь удовлетвориться тонким сукном, нам придется заказывать ткань для вас в Лидсе. Вы уж простите меня, леди, но сдается, что сукно вам никак не подойдет… И даже если ткань привезут быстро, то первое платье мы едва ли успеем закончить раньше следующей субботы, а все остальные – лишь к концу ноября. Ведь мне помогает только одна приказчица. Хоть мисс Смит и орудует иглой весьма проворно, но у нас есть и другие заказчики и они ждать не согласятся!
Джулиана вмиг позабыла о новых платьях – ей было ясно, что дело это безнадежное, – и сосредоточилась на последних словах модистки.
– Мисс Пруденс Смит? – спросила она, кинув взгляд на занавеску, за которой та скрылась.
– Ну, она самая! – Модистка возвела глаза к небу. – Не самая прилежная приказчица, однако с иглой управляется на удивление ловко, потому я ее и держу. – За спиной Джулианы зазвенел дверной колокольчик, и модистка тотчас отвлеклась: – О, доброго вам вечера, миссис Даффиз! Мы уже дошили те портьеры, что вы заказали! Соблаговолите с минутку подождать! – И вновь повернувшись к Джулиане, спросила: – Так заказывать в Лидсе шелковый креп, леди Хавершем?
Джулиане не терпелось покинуть магазин, однако она сдержалась.
– Полагаю, я взгляну на тонкое сукно и подумаю о вашем совете. – Она беспечно махнула рукой. – Теперь же не смею отвлекать вас от беседы с другими покупателями…
И Джулиана сделала вид, что внимательно изучает скудный запас тканей на полках, дожидаясь, покуда модистка не утратит бдительность, болтая с покупательницей. Улучив удобный момент, Джулиана скользнула за бархатную занавеску. Пыльная портьера с шорохом опустилась за нею.
В подсобном помещении атмосфера была совершенно иной. Ткани были раскиданы как попало, и вообще царил полнейший хаос. В воздухе стоял удушливый запах пыльных шелков, шерсти и лампового масла, и Джулиана наморщила носик. В углу над шитьем сгорбилась темноволосая мисс, и у Джулианы екнуло в груди.
– Пруденс… – шепотом позвала она.
Бывшая служанка вскочила на ноги, уронив шитье.
– О-о-о! – Она прижала руки к груди. – Вы – вы напугали меня! – Пруденс и вправду тяжело дышала. – Вам… то есть покупателям – нельзя сюда заходить!
– Так ты именно поэтому тут схоронилась, не правда ли, Пруденс? Но ты должна помнить: меня не так-то просто провести!
– Умоляю, мисс Бакстер! – Теперь Пруденс дрожала как осиновый лист. – Я… я не могу рисковать… меня ведь снова могут уволить! Тогда я нигде больше не найду работы!
Джулиана же втайне торжествовала. Она обнаружила Пруденс, не нарушив обещания, данного Патрику.
– Я более не мисс Бакстер, Прю. Теперь мое имя леди Хавершем. Кстати, о каком таком увольнении ты вспомнила? Ведь тогда, в ноябре, я всеми силами защищала тебя, только чтоб тебя ни в чем не обвинили!
– Все очень непросто, мисс. Когда в доме траур, праздников в нем не проводят, – выдавила Пруденс. – Или просто нанимают новую прислугу. Ведь я без работы с прошлого ноября! У меня болеет мама, а услуги доктора дорого обходятся… Мне пришлось вернуться из Лидса, чтобы получить эту работу, хотя я знала, что возвращение в Чиппингтон – плохая идея!
– Понятно теперь, отчего ты гнешь спину здесь. Но почему так боишься разговаривать со мною? – требовательно спросила Джулиана. Ведь именно трусость служанки в свое время послужила причиной роковой неразберихи, и теперь Джулиана была обязана услышать объяснения. – Но, возможно, ты предпочтешь, чтобы я пригласила сюда мирового судью? Может быть, тебе будет легче объясниться с ним, нежели со мною?
Бледные щеки мисс Смит окрасились багрянцем, взгляд метнулся к запертым дверям в дальнем конце помещения, однако Джулиана проворно преградила ей дорогу. Уж лучше она будет щеголять в платьях прошлогоднего фасона, чем позволит девчонке улизнуть!
Пруденс вдруг крепко обхватила себя за костлявые плечи и простонала:
– Умоляю вас! Мне нельзя говорить с вами об этом!
Подойдя ближе к перепуганной насмерть служанке, Джулиана заговорила утешающим голосом – так обычно она беседовала с юными пугливыми дебютантками, случайно порвавшими подол бального платья или пролившими пунш прямо себе на корсаж:
– С тобою ничего дурного не случится, Пруденс. Я всего лишь хочу поговорить о том, что случилось в прошлом ноябре.
– О-о-о… – простонала мисс Смит, не вытирая горьких слез, ручьями струившихся по щекам. – Я знала, знала, что все это кончится ужасно!
Джулиана с трудом обуздала желание схватить Пруденс за плечи и хорошенько потрясти.
– Сосредоточься, прошу, на том, почему ты так испугалась, увидев меня! И что ты имеешь против Чиппингтона? Ведь это такой же городок, как и любой другой.
– Когда я так близко от Соммерсби, то поневоле вспоминаю тот самый кошмарный день, – тихо прорыдала Прю. – Я твердила себе, что все образуется, что вы уехали к себе в Лондон… Но потом… снова увидела вас. На похоронах старого лорда Хавершема. Тогда-то я и поняла, какую непоправимую ошибку совершила!
Джулиана из последних сил сдерживала праведный гнев.
– Но почему, увидев меня на похоронах, ты так разволновалась? Какое это имеет отношение к той трагической истории?
Пруденс отерла ладонью заплаканное лицо:
– Я видела не только вас. Я видела еще… – Всхлипывая, она вдруг перешла на шепот: – Я видела того самого человека, который тогда держал ружье…
Сердце у Джулианы едва не выпрыгивало из груди. Может, она неправильно поняла Пруденс? Или просто ослышалась? Не может же быть все так просто! Ведь Патрика на похоронах отца не было…
– Ты уверена? – настойчиво продолжала Джулиана допрос, хотя уже сделала определенные выводы. Да ничего подобного за все эти одиннадцать месяцев в голову ей не приходило…
– Уверена. До гробовой доски не забуду этого лица, – выдавила Пруденс. – Я вижу его в кошмарных снах…
Во имя всех святых, это было невероятно!
И все же теперь объяснение Пруденс представлялось куда более правдоподобным, нежели то, которое существовало до сих пор. Джулиана видела, как кто-то бежал прочь от места преступления. А Пруденс уверяла, что видела человека, который прицелился и спустил курок. То, что Джулиана не предусмотрела такого варианта развития событий в то роковое утро, глубоко ее опечалило.
– Так тебе известно, кто этот человек? – затаив дыхание, спросила Джулиана.
– Нет… – Пруденс сокрушенно покачала головой, сдерживая нервную икоту. – Я так напугалась тогда, что нырнула в ближайший магазинчик, где и пряталась, покуда похоронная процессия не прошла мимо. – Она сглотнула и благодарно уцепилась за носовой платок, протянутый Джулианой. – Поверьте, мне в голову не пришло бы подойти и поинтересоваться, как его звать-величать…
Джулиана дрожала всем телом от возбуждения. Сколь бы дикой ни казалась версия, что некто намеренно прикончил Эрика, но слова Пруденс служили прямым и неопровержимым доказательством невиновности Патрика. Надо как можно скорее все ему рассказать! Но рассказать это должна сама Пруденс.
Он наверняка не станет сердиться на Джулиану. Ведь она не нарушала своего слова, не разыскивала служанку намеренно! А Пруденс только что заявила, что своими глазами видела убийцу! Правда, она не назвала его имени, но все же…
Джулиана с трудом сглотнула:
– А где стоял этот человек, когда ты его видела?
Возможно, то, что Пруденс не знает имени убийцы, не столь уж важно. Джулиана присутствовала на похоронах и сможет установить преступника, пусть ради этого ей придется вновь вспомнить день погребения – весь, до мельчайших подробностей!
Пруденс содрогнулась всем телом:
– Он стоял рядом с… вдовой и детками.
– Он был высокий или низенький? Толстый или худощавый?
– Я… я не знаю. Но повыше вас будет, думаю…
Джулиана горестно подумала, как не хватало ей в прошлом ноябре словесного портрета убийцы. А ведь она вполне могла прижать Пруденс к стенке и заставить говорить! Что ж, тогда не вышло, но на этот раз она не позволит себе сплоховать!
– А какого цвета у него волосы?
– Не знаю… не могу сказать. На нем была черная шляпа с высокой тульей. И… и черный сюртук.
Джулиана изо всех сил пыталась подавить растущее раздражение. Еще бы, преступником оказался человек, чье имя и цвет волос неизвестны, который надел на похороны черные одежды и был, похоже, повыше ее ростом!
– Но если ты не помнишь ни его роста, ни цвета волос, то почему так уверена, что именно он тогда стрелял в Эрика? – с нескрываемым уже раздражением спросила она.
– Его глаза… все дело в его глазах, – одними губами прошептала Пруденс. – Эти глаза я по гроб жизни помнить буду! Такие холодные… словно он видел меня насквозь! Когда рассеялся дым от выстрела, он взглянул в сторону беседки, и меня словно коснулась ледяная рука самой смерти… – Голос девушки сорвался. – И на похоронах он сделал то же самое. Он… он посмотрел прямо на меня…
Всеблагие небеса! Так вот чем объясняется прошлогодняя истерика служанки… вот отчего сейчас она смертельно бледна!
– Он был в Соммерсби в качестве одного из гостей? Может быть, это кто-то из прислуги?
– Н-нет, за столом среди слуг я ни разу его не приметила. И… он не был одет как слуга. У него одежда господская…
Внезапно Джулиану обдало леденящим холодом. Так, проснувшись зимней ночью, человек вздрагивает, заслышав, как скребет по стеклу голая обледеневшая ветка… Многие из тех, кто все еще гостит в имении, присутствовали тогда на похоронах – таков уж удел гостеприимного семейства Хавершем.
Кто бы ни был этот загадочный злодей, вполне возможно, он все еще в имении.
Джулиана схватила мисс Смит за руку:
– Пруденс, ты должна поехать со мною! Ты должна все это кое-кому рассказать!
– О нет, мисс! – вновь разрыдалась Пруденс. – Не могу я! Ведь я уже рассказала вам все, что знаю! – Она силилась высвободить руку. – И мне… мне надо идти!
– Куда? Ведь ты на работе, а если уйдешь, то как пить дать лишишься места. Ты сама сказала, что нуждаешься в деньгах. – Вдруг Джулиану осенило. – Ты сказала, что зря приехала в Чиппингтон. В моих силах помочь тебе перебраться в Лидс, а взамен ты мне поможешь в одном крайне важном деле. Во сколько тебе обходятся услуги доктора, что лечит твою матушку? Скажи, сколько мне ему заплатить?
Пруденс словно окаменела:
– О-о-о… вы всерьез это, мисс? Ну, может быть, несколько соверенов… Если вы дадите мне эти деньги, то обещаю исчезнуть и никогда больше не появляться!
Выпустив руку бывшей служанки, Джулиана принялась рыться в своем ридикюле.
– Я дам тебе четыре… нет, пять золотых соверенов, но за это ты должна поехать со мною в Соммерсби и опознать человека, что застрелил сына старого лорда Хавершема!
– Но… убийцы там наверняка нет. А что, если он тогда запомнил меня в лицо? Что, если он меня убьет?
Джулиана от души пожалела перепуганную Прю, но решимость ее не угасла.
– Вот, смотри-ка сюда! – Она показала Пруденс ладонь, надеясь соблазнить ее видом пяти сверкающих монет. – Этот человек, кто бы он ни был, наверняка опасен. И если ты будешь молчать, он может навредить еще кому-нибудь!
Пруденс жадно сгребла монеты. Закрыв глаза, она взвешивала их в руке, словно борясь сама с собой. Когда ее глаза вновь открылись, из них градом полились слезы:
– Я… прошу прощения, мисс. Рада бы помочь вам, в самом деле. Прошу, берегите себя – не будет мне прощения, ежели с вами что случится!
С этими словами она бросилась к двери, откинула щеколду и стремглав выскочила на улицу.
– Подожди! – закричала Джулиана, бросаясь в погоню за беглянкой.
Сердце бешено колотилось у нее в груди. Она только что отыскала ту, в чьих руках был ключ к свободе и покою Патрика. И просто не могла теперь ее упустить!
Задыхаясь от бега и от отчаяния, Джулиана свернула в боковую аллею. Ей отчаянно мешали тонкие каблучки, а улочка, на которой она очутилась, была так узка, что передвигаться приходилось боком, подхватив юбки… К тому же здесь отвратительно воняло, а в воздухе роились бесчисленные жирные мухи. Джулиана увидела, что впереди, футах в ста, мелькнул подол платья Пруденс. Сколько дверей ведет в ближайший дом? Пять? А может, шесть?…
Джулиана устремилась туда, куда, по ее мнению, убежала Пруденс, но тотчас наткнулась на кучу отбросов возле мясной лавки и, поскользнувшись, упала ничком.
Тут ей сделалось по-настоящему дурно. Она лихорадочно пыталась очистить руки от остатков вонючей требухи. Ей хотелось завопить в голос от отчаяния, но она чудом сдержалась. Потому что ее падение в кучу отбросов было далеко не самым тяжким испытанием за этот день. Теперь Джулиана понимала, что Эрика застрелил неведомый ей пока хладнокровный убийца, а вину намеренно возложил на Патрика. А Пруденс исчезла, унеся с собой пять золотых соверенов и, что куда важней, вожделенную разгадку…
Патрик знал, что она появилась. Он почувствовал это еще до того, как увидел Джулиану.
Он всегда заранее чувствовал ее приближение, словно вся атмосфера в доме неуловимо менялась. Ничего удивительного, что столь страстная натура заставляла двигаться самый воздух… Однако на сей раз шум в холле был куда материальней, нежели просто движение эфира. Было такое ощущение, что в дом ворвалось стадо овец, которые стучат копытцами по паркету…
Наверняка Джулиана изнывает от вынужденного безделья и стремится получить от него законную долю внимания. Видит Бог, Патрик с куда большей радостью сейчас занялся бы бумагами… ведь в случае печального исхода он обязан уладить все дела в имении еще до ареста. Так что этим вечером ему явно было чем заняться…
Слушая стук каблучков Джулианы, Патрик разминал затекшие мышцы шеи. Может быть, ничего страшного не случится, если он на часик отвлечется? Выглянув в окошко, Патрик с удивлением заметил, что на лужайку уже легли длинные вечерние тени от деревьев. Стало быть, придется ему работать всю ночь. Так что у Джулианы есть еще один повод злиться.
Он поднялся из-за отцовского стола, заваленного бумагами, над которыми корпел с самого утра. Сперва Патрик не хотел этим заниматься. Долгие годы он считал, что управление имением – скучнейшее в мире занятие. И в самом деле, весь первый час он скрежетал зубами от бессилия, беспомощно перебирая листки, исписанные угловатым почерком отцовского управляющего, но, мало-помалу разобравшись во всей этой бухгалтерии, обнаружил, что здесь работают те же законы, что и в ветеринарии: необходимо выявить проблему, поставить диагноз и составить план лечения.
К вечеру Патрик работал уже куда спокойней, чувствуя, что почти достоин стать преемником отца.
Раздался стук в дверь – быстрый и энергичный, так похожий на саму Джулиану, что лицо Патрика помимо воли расплылось в улыбке. Он шагнул к дверям, уже предвкушая, как сейчас в кабинет вихрем ворвется его жена, досадуя на его долгое отсутствие и требуя безраздельного внимания. Черт подери, всю неделю она только и делала, что преподносила ему сюрпризы! Патрик полагал, что женитьба на ней была всего лишь средством для достижения его цели, но неожиданно обнаружилось, что именно это средство оказалось источником самых ошеломительных удовольствий…
Патрик открыл дверь, и улыбка медленно сползла с его лица. Нет, Джулиана вовсе не злилась, но выглядела ужасно. Настолько ужасно, что он по-настоящему испугался.
Шпильки повылетали из ее прически, а юбки были замараны кровью. Впрочем, сразу стало ясно, что это не ее кровь – к ткани кое-где прилипли ошметки требухи. Неужели Джулиана вздумала кататься верхом, лошадь ее сбросила и поранилась? А вдруг Джулиана и сама ранена? Или она решила попробовать себя в роли стряпухи и на кухне разделывала говядину?…
– Что стряслось? – только и сумел выдавить он.
Джулиана прикрыла за собой дверь и в изнеможении прислонилась к ней спиной.
– Может быть, у тебя здесь есть немного бренди?
Ее хриплый дрожащий голос удесятерил опасения супруга.
– Что такого приключилось, что я непременно должен выпить, прежде чем услышать новость? – тихо поинтересовался он.
– Нет… это мне надо выпить, Патрик. Ты… обойдешься. – Она с трудом вдохнула. – Я уже приказала приготовить мне ванну, но хотела прежде переговорить с тобой.
Патрик втянул носом воздух. Да, корова оказалась слегка протухшей. Джулиана пахла даже хуже, чем выглядела, если такое вообще можно себе вообразить. Боже, ведь это Джулиана! Если уж она решила, что их разговор важнее ванны, то стряслось нечто поистине ужасающее…
Он молча налил ей бокал бренди. Джулиана залпом осушила его и, слегка отдышавшись, жестом попросила вновь наполнить. Патрик плеснул жидкости еще на палец и стал терпеливо дожидаться объяснений.
Тонкие пальчики крепко стиснули тонкий хрустальный бокал:
– Я была в городе.
– Я даже не подозревал, что ты куда-то ездила…
Ничего удивительного, ведь он с утра засел за бумаги и конторские книги и не видел жену целый день. А в Чиппингтоне всегда легко найти приключения на свою… попку. Особенно если эта попка, такая выпуклая и обольстительная, принадлежит его супруге.
Теперь Патрик встревожился не на шутку. Боже праведный, что такого она натворила, что хлещет бренди словно заправский пропойца? А ведь с нею в городе приключилось явно что-то из ряда вон выходящее. Патрик готов был побиться об заклад, что в сравнении с этим происшествием ее появление когда-то перед викарием просто детская забава…
– Я видела Пруденс.
Повисла давящая тишина. Патрик мог поклясться, что слышит, как бьется ее сердце. Или, может быть, это его собственное сердце колотилось так оглушительно…
Он как-то внезапно позабыл о своих успехах по части бухгалтерии. Ибо все они начисто лишались смысла, когда на горизонте вновь замаячил призрак виселицы… Но хуже всего было внезапное ощущение, что Джулиана его предала. А ведь за эту неделю он почти поверил в то, что у них может быть счастливое будущее…
Он в буквальном смысле доверил этой леди собственную жизнь – вопреки здравому смыслу, вопреки собственному печальному опыту! Что ж, поделом ему. Надо было думать раньше.
– Во имя господа бога, Джулиана! Ты же клятвенно пообещала мне, что не сделаешь этого! – прорычал Патрик словно смертельно раненное животное.
Впрочем, именно таковым он сейчас себя и чувствовал.
– Пожалуйста, не кричи на меня, Патрик! У меня был чертовски тяжелый день… – Джулиана провела грязной ладошкой по лбу, и на нем остался отчетливый кровавый след. – Я ездила в город вовсе не за тем, чтобы искать Пруденс. Я намеревалась лишь зайти к модистке, как мы с тобой и договаривались. И моей вины нет в том, что именно там Пруденс и оказалась! В конце концов, это ты настоял, чтобы я поехала к модистке в Чиппингтон, а не в Лидс! Утром я хотела попросить тебя поехать со мной, но ты засел за работу и я решила тебя не отвлекать!
Патрик слегка расслабил сведенные судорогой мышцы, но в висках все еще стучало. Да, он настоял, чтобы Джулиана прибегла к услугам чиппингтонской портнихи, но говорил об этом чисто гипотетически, с целью удержать супругу от опасного вояжа в Лидс. И это было до того, как она ворвалась в кабинет, с ног до головы в коровьей требухе, и потребовала бренди, чтобы иметь смелость сознаться в своей провинности!
Мистер Чаннинг с усилием расцепил стиснутые пальцы:
– Скажи мне все начистоту, Джулиана. Отчего случайная встреча с мисс Смит опечалила тебя так, что ты предпочла сперва поговорить, а уж потом принять ванну? А в ней ты, вне всякого сомнения, очень нуждаешься. И отчего ты вся в коровьей требухе?
– Она рассказала мне про убийство.
У Патрика внутри словно сжалась пружина. Теперь ему очень трудно будет сохранить жизнь… Наверняка проклятая служанка все еще свято убеждена, что именно он застрелил брата!
– Она уже беседовала с мировым судьей? – спросил Патрик, лихорадочно соображая, как ускользнуть живьем из этой новой западни.
– Да нет, не думаю… точно нет! Она до дрожи боится вообще с кем-нибудь об этом говорить. Когда я стала уговаривать ее поехать со мной в Соммерсби и поговорить с тобой, Пруденс сбежала. Я потеряла ее след возле… возле лавки мясника. – Джулиана провела грязными ладошками по не менее грязному платью. – А это… ну, я упала, когда погналась за нею…
Из груди Патрика помимо воли вырвался хриплый смешок. И дело тут было не в том, что описанная женой сцена преследования несчастной Пруденс показалась ему забавной. Просто… это свершилось. Пусть даже Джулиана сделала это непреднамеренно. Вторая свидетельница появилась, притом в опасной близости, и теперь его шансы избежать виселицы практически равны нулю. Черт подери, самый страшный его сон, кажется, сбывается…
Потому что леди, на которой он женился, чтобы заткнуть ей рот в суде, намеренно или невольно, отыскала другого свидетеля, который и решит его участь.
В груди Патрика забурлила ярость, и она настоятельно требовала выхода.
– А почему Пруденс так боится? Ведь это вокруг моей шеи затягивается петля!
Джулиана заколебалась.
– Прю почти уверена, что Эрика застрелили намеренно, – неуверенно начала она. – Что эта смерть вовсе не несчастный случай на охоте.
– Ну разумеется, уверена! – зарычал Патрик. – Она говорила тебе об этом еще почти год назад!
– Но тогда, в ноябре, она не называла твоего имени. Она просто рассказала то, что видела, а я… я заполнила пробелы в ее рассказе своими собственными соображениями. Но сегодня она объявила мне, что знает в лицо человека, который застрелил Эрика. И видела его еще раз, недавно. – Джулиана тяжело сглотнула. – На похоронах твоего отца.
Когда человек не верит собственным ушам, он делается мягок и податлив. Он теряет дар речи. Патрик изо всех сил боролся с охватившим его шоком, зная, что сейчас обязан сохранить ясность мысли.
– Но я… ведь меня на церемонии погребения не было, – с трудом подбирая слова, выдавил он.
– Я знаю, Патрик, – нежно, но твердо сказала Джулиана. – Ведь я была там. – Уголки ее губ печально опустились. – Однако Прю совершенно уверена в том, что именно убийцу видела в тот день, хотя и не знает, кто он такой. Возникает естественный вопрос: кто желал смерти твоего брата?
Этот простой вопрос, на который так трудно было дать ответ, потряс Патрика. После смерти Эрика он почти год провел словно в аду, снедаемый чувством вины. Но думать о том, что брат был умерщвлен кем-то намеренно, оказалось еще тяжелее.
– Говоришь, она в этом уверена? – хрипло переспросил Патрик.
– Пруденс не знает имени этого человека. И, увы, не смогла его точно описать. Но она клянется, что видела его на похоронах твоего отца. Подумай об этом. Ты говорил, что в последнюю секунду выстрелил мимо цели, но ведь чтобы попасть в брата, ты должен был развернуться! Ведь Эрик стоял позади тебя! Не забывай к тому же, что я была там в то утро и видела, как кто-то бежал прочь от места убийства. А Пруденс с самого начала уверяла, что видела, как некто нацелился из ружья прямо в Эрика!
И Патрик снова вспомнил тот роковой день. Впрочем, он никогда его не забывал и не забудет уже до самой смерти. До сих пор, стоило закрыть глаза, он чуял запах облетевших листьев, слышал, как шуршат они под его ногами, задыхался от едкого ружейного дыма… В тот самый день начался его ад. Но сейчас мысли мистера Чаннинга устремились в ином направлении…
Патрика вдруг захлестнула волна ярости, и ярость эта была направлена на неведомого покуда врага. Неужели вот он – ответ на мучительный вопрос? Или Патрик уцепился за удобное ему объяснение, отринув то, что имело смысл? В самом деле, какие у него еще есть доказательства собственной непричастности к трагедии, кроме страстных уверений Джулианы в том, что горничная видела тогда кого-то другого? И как им удастся заставить других в это поверить? Да он и сам пока не знал, верит ли Джулиане… В тот день Патрик отчетливо слышал два выстрела, и до этой минуты не сомневался, что второй принадлежал Эрику. От мысли о том, что могла быть и некая третья сторона, грудь Патрика разрывало от злобы и… радости.
– Таким образом, у нас теперь довольно доказательств, чтобы идти с ними в суд и прекратить наконец эту бессмысленную травлю! – гордо объявила Джулиана.
Патрику и самому хотелось в это верить. Видит Бог, он всей душой желал удостовериться в том, что не причастен к гибели брата! Но ужасное предположение, что Эрик был умерщвлен намеренно, казалось чересчур фантастичным, чтобы принять его на веру, без весомых доказательств. И Патрик неохотно покачал головой:
– У нас есть лишь признание сбежавшей свидетельницы. Если будет возбуждено дело о преднамеренном убийстве, ты уверена, что в нем не обвинят меня? А если я стану упорствовать, утверждая, что Эрик был сражен случайным выстрелом, меня могут осудить за убийство по неосторожности. – Он помолчал, мысленно перебирая варианты, тотчас отбрасывая одни и выдумывая другие. – Полагаю, нам следует дождаться возвращения Маккензи.
– Кто-то застрелил твоего брата, Патрик. И убийца был здесь, в Соммерсби, на том самом ноябрьском празднестве! И он присутствовал на похоронах твоего отца! Ведь он может снова кого-нибудь убить… – Голос ее сорвался. – Он может убить тебя!
– Если кто-то на самом деле убил Эрика, это вовсе не значит, что он станет покушаться на меня. У Эрика в Лондоне было великое множество друзей и просто знакомых. Наверняка он нажил себе и врагов, особенно в последние месяцы своей жизни. Брат погряз в долгах и приехал тогда домой, чтобы попросить отца ссудить его деньгами. Возможно, кто-то из кредиторов просто-напросто устал ждать…
– Это лишь одно из возможных объяснений, – упрямо мотнула рыжей растрепанной головой Джулиана. – Но лишь одно! И далеко не единственное.
Патрик колебался. Он не просто хотел поверить Джулиане. Ему во что бы то ни стало было нужно ей верить, и это его пугало.
– Ты на самом деле боишься за меня? – спросил он уже куда нежней.
– Как я могу не бояться? Пусть мне порой хочется треснуть тебя по голове за твой идиотизм, но я вовсе не хочу, чтобы с тобой что-то случилось…
Совершенно позабыв о прискорбном состоянии ее наряда, Патрик нежно привлек к себе жену.
– Ты имеешь в виду что-то посерьезней синяков на голени, да?
Джулиана тяжело дышала, уткнувшись лицом ему в грудь, и Патрик чувствовал тепло ее дыхания сквозь тонкую ткань рубашки.
– В следующий раз я прицелюсь существенно повыше, – глухо проговорила она.
– Что-то не припоминаю, чтобы в брачной клятве упоминалось членовредительство. – Патрик погладил Джулиану по голове, лихорадочно обдумывая план возможных действий.
В любом случае необходимо переговорить с мисс Смит, где бы она ни была. Патрик силился, но не мог припомнить ее лица, хотя наверняка видел Пруденс в имении. Или не видел. В конце концов, он почти все время проводил тогда на конюшне.
– Ох, не нужно, Патрик! – Джулиана передернула плечами и отстранилась. – Как ты можешь обнимать меня сейчас? Я… я плохо пахну!
– Ага. Ты воняешь.
Джулиана словно окаменела. Ее близость помогала Патрику взять себя в руки, хотя запах, исходящий сейчас от жены, был поистине ужасен. Но ему было не привыкать: в Мореге он не раз приходил домой приблизительно в таком же виде. Патрик лишь крепче обнял жену.
– Ты разве забыла? Кузнец заставил меня пообещать, что я буду почитать тебя, как бы ты ни смердела…
– Ничего подобного он не говорил! – запротестовала Джулиана.
– Тебе повезло, что я по натуре не брезглив.
Теперь, когда он с облегчением уверился, что жена не предавала его, Патрик начал понимать, во что она ввязалась. И все это ради него… Не будет ничего удивительного, если выяснится, что испытания этого дня оставили неизгладимый отпечаток на психике его чистюли жены. Одно то, что Джулиана явилась поговорить с ним, отложив принятие ванны, говорило о ее душевном состоянии больше, чем любые клятвы и признания.
Чтобы не смущать Джулиану, Патрик удержался от того, чтобы поцеловать ее в макушку: волосы жены отчаянно нуждались в доброй порции горячей воды и мыла. Вместо этого он шепнул ей на ушко:
– Наверное, ты не ожидаешь услышать этого от меня, однако… тебе необходимо срочно вымыться.
Плечи Джулианы вдруг затряслись, словно от сдерживаемого смеха, и она отстранилась от мужа. На Патрика устремились покрасневшие глаза:
– Полагаю, дожидаться возвращения Маккензи – отменная глупость. Надо поговорить с судьей! Человек, облеченный такой властью, сможет нам помочь. В конце концов, сопоставлять факты и делать выводы – это его работа!
С минуту Патрик размышлял. Можно ли поручиться, что Джулиана бестрепетно выдержит разговор с мистером Фармингтоном, заслуженным мировым судьей Чиппингтона? А главное – сможет ли Патрик простить жену, если она не найдет в себе на это сил?
Мистер Чаннинг уже успел прекрасно изучить ее тело, знал, как она умна и сколь остер бывает ее язычок… Но речи Джулианы чересчур походили на ее же непослушные рыжие кудри. Патрик не мог даже предположить, что она может наговорить, оказавшись на заседании суда, как не мог представить, в какую сторону в следующее мгновение завьется ее рыжий локон. Маккензи был непоколебим: жену нельзя принудить свидетельствовать против супруга, но теперь, когда Джулиана взяла дело в свои руки, пусть даже это произошло случайно, положение существенно осложнялось…
– Еще слишком рано, Джулиана, – отрицательно покачал он головой. – Но прошу, не сочти мое нежелание спешить за бездействие. У нас есть как минимум два дела, которые мы должны закончить до приезда Маккензи.
– У нас? – настороженно переспросила Джулиана.
Он медленно кивнул. Словно это могло ее удержать…
Разве она в очередной раз не доказала с блеском, что ее ни на минуту нельзя оставить одну? Мысль о том, что Джулиана все еще способна погубить его на заседании суда, по-прежнему гнездилась где-то в глубине его сознания. И это заставляло Патрика чувствовать себя негодяем. Злая ирония судьбы! Ведь когда она стремглав ворвалась в кабинет и объявила, что виделась с Пруденс, он тотчас же подумал о самом худшем и мысленно оговорил жену… Вот так держать ее в объятиях, зная, о чем она думает, что делает, было куда спокойней. К тому же это помогало ему вернуть потерянное самообладание. И невзирая на горячее желание посадить Джулиану под замок в их супружеской спальне, ради ее же безопасности, Патрик решил, что они будут действовать вместе.
– Перво-наперво мы должны отыскать эту Пруденс, выяснить, что на самом деле ей известно, и убедить ее добровольно явиться к судье. Тогда это будет выглядеть как чистосердечное признание бедной горничной.
Джулиана кивнула.
– А какое еще у нас есть дело?
– Нам предстоит понять, кто мог желать смерти моего брата.