Прочитайте онлайн По прочтении сжечь | 28 ноября
Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался ядовитым — японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным.
Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил:
— Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет.
— Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.
Подумав немного, Донахью ответил:
— Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Пёрл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.
— Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне?
— Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила. — Донахью пристально посмотрел на Уайта. — А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя?
— Против меня?
— Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?
— Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.
— Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она — японская Мата Хари.
Уайт рассердился:
— Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к другу, а ты…
— Ну ладно, не кипятись. — Донахью погладил Уайта по спине. — Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.
— Хаями Марико.
Донахью пошевелил губами и кивнул головой:
— Постараюсь запомнить.
Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге.
Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу:
— Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой «магией» прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.
Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:
— Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя кроликом перед гремучей змеей.
Уайт укоризненно покачал головой:
— Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?
Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую «магию» из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.
— А почему Макколла считает, что она такая экстренная? — сердито спросил Пейдж. — Он же не знает японский.
— Я перевел ему несколько последних слов, — признался Гейша. — В конце сказано: «сверхэкстренное извещение».
— Наверное, опять напутал, — процедил сквозь зубы Пейдж.
Гейша провел пальцем по животу — сперва горизонтально, потом по вертикали.
— Клянусь самурайской честью: не напутал.
Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения — надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья.
— Безобразие, — прошипел Пейдж. — Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.
— У армейцев еще хуже, — сказал Гейша. — Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось… Возятся еще с октябрьскими.
— Потому что расшифровывают все подряд, — заметил Пейдж. — Надо же делать отбор — пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону.
Гейша развел руками:
— Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой «магии».
Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами:
— Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.
Текст телеграммы был таким.
— Под «возникновением чрезвычайной ситуации», — сказал Уайт, — надо понимать внезапное нападение Японии на одну из трех стран — Америку, Россию или Англию. В этом случае у японцев не будет времени зашифровывать радиограмму. Из Токио просто дадут сигнал под видом сводки погоды. Такой сигнал можно будет принять по радиоприемнику.
— Теперь нас заставят следить за всеми японскими коротковолновыми передачами. Совсем погибнем, — вздохнул Пейдж.
— Нет, это не наше дело. Этим займется наша радиоразведка. — Уайт кивнул Гейше. — Возьмите у Пейджа «магию», посланную в Гонолулу, и эту и бегите к Уилкинсону. Обе «магии» ему понравятся, особенно насчет сигнала.
— Пахнет войной… Густо пахнет, — Гейша шмыгнул носом и выбежал из комнаты.
Как и следовало ожидать, «магия» о сигнале нападения произвела большой эффект. Вскоре пришел Донахью, он широко улыбался:
— Спасибо, дорогие профессора, за великолепную штучку. Наверху поднялся тарарам. Гейша носится с таким видом, как будто он выкрал «магию» из кармана японского премьер-министра. Ну как, Никки? Твое мнение?
— Я думаю, — медленно произнес Уайт, — что обе «магии» связаны друг с другом и что скоро последует сигнал.
— Правильно, — согласился Донахью. — Будет сигнал «северный ветер». Нападут на русских, чтобы добить их.
— Немцы застряли под Москвой, — сказал Уайт. — Выдохлись. Неизвестно, что будет дальше.
Донахью уверенным тоном произнес:
— Немцы сейчас проводят перегруппировку своих сил, подтягивают резервы и на днях начнут генеральный штурм большевистской столицы. И над Кремлем поднимется флаг со свастикой.
— Ты, как попугай, повторяешь нацистские реляции, — сказал Уайт.
Донахью протянул руку:
— Давай пари. Я ставлю на «северный ветер», ты — на «восточный», Проиграешь наверняка.
Уайт покачал головой:
— Нет, не проиграю. Мы неуклонно идем к войне с Японией. Ты же знаешь последнее японское предложение. Оно прошло на той неделе в «магии».
— Я был занят эти дни другими делами. Что же они предложили?
— Они представили окончательный вариант соглашения. Америка и Япония взаимно обязуются не увеличивать вооруженные силы на Юге; Япония уберет войска из Индокитая после заключения мира с Китаем; Америка не должна мешать японо-китайскому замирению; Япония получает нефть и прочее с Юга.
— Это так называемое предложение «оцу», — пояснил Пейдж. — Явно рассчитано на то, что мы не примем его.
Донахью удивленно поднял брови:
— Но ведь сюда прилетел второй посол, и он вместе с Номура будет вести переговоры. Значит, Токио хочет продолжать переговоры. Если бы там не хотели этого, то не присылали бы Курусу.
— Его прислали для того, чтобы они вдвоем втирали очки Хэллу, — сказал Уайт.
Пейдж протянул Уайту «Чикаго трибюн» от 27 октября. Красным карандашом было отчеркнуто следующее место в редакционной статье: «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости японского флота».
— Вот так думают они, — Уайт кивнул в сторону Донахью. — Но то, что позволительно газетному писаке, непозволительно штабному офицеру.
Донахью взял у Уайта газету и, просмотрев ее, дернул уголком рта. В комнату с шумом влетел Гейша. Он вытер платком лоб и шею.
— Все меры приняты, — доложил он. — Всем радиостанциям морского ведомства приказано отныне контролировать японские заграничные радиопередачи, включая объявления и тексты песенок. Я уже попросил записывать для меня японские танго и слоуфоксы. Такие же директивы даны армейским радиостанциям и станциям радиоперехвата федеральной комиссии связи. Теперь будем ждать сводку погоды. — Он взглянул с улыбкой на Донахью. — Я уже заключил пари на несколько дюжин бутылок олд парра. А вы?
Донахью пошел к дверям. У порога он обернулся и кивнул в сторону Уайта:
— Мы заключили пари. Вы все будете свидетелями Он проиграет и уступит мне свою желтую… лилию.
