Прочитайте онлайн Пора по бабам | Глава 6Кто утешит бизнесмена
Глава 6
Кто утешит бизнесмена
Поначалу ей тоже не хотели открывать, хотя за дверью слышались бурные препирательства и смех, но потом неожиданно дверь распахнулась, и на пороге возник Даня, собственной персоной.
– Ой, мам, привет! А мы тут сидим и не слышим никого! – нимало не смущаясь, заявил сын. – А ты одна?
– А что – еще кто-то увязался? – испуганно обернулась Клавдия и шагнула в прихожую. – Одна я, сынок. Хотела вот с твоими поселенцами познакомиться.
– Знакомься! – щедро взмахнул рукой Даниил и повел мать в комнату.
В гостиной, за низеньким столиком, сидели две молодые женщины, потягивали из фужеров вино и весело щебетали. Одна была черненькая, с короткой стрижкой и бессовестным декольте, выглядела просто кричаще! Похоже, все побрякушки из дешевых киосков перекочевали на ее телеса – в ушах болтались блестящие серьги в виде огромных звезд, на руках звякали железные браслеты в виде Сатурна со всеми кольцами, на шее блестела толстая цепочка с каким-то куском от солнца, а кольцами на пальцах служили полумесяцы, луна и что-то еще из серии космических тел.
– Вы – внучка Циолковского? – вежливо поинтересовалась Клавдия.
Женщина захохотала так, что Клавдия сумела разглядеть ее отечественные пломбы. Дамочка в откровенном гоготе сложилась пополам и надолго выпала из беседы. Клавдия же тем временем смогла разглядеть другую женщину. Та была скромнее – в темненькой кофточке, рыженькая, с золотыми сережками в ушах, в черненьких вельветовых джинсах, и вела себя куда спокойнее, только и делала, что прыскала в ладошку, в общем-то, тоже вела себя крайне несерьезно.
– А мы еще и не поселенцы вовсе! – лукаво хихикнула рыженькая. – Вы нас не помните?
Клавдия напряглась. Определенно, ни одну из них она раньше не встречала – завалиться в дом к временно одинокому мужчине, какая вульгарность! Нет, определенно, с этими дамами она никогда не имела ничего общего… Хотя, что-то такое знакомое в лицах проглядывало.
– Я – Наташа Скачкова! – заявила черненькая поклонница астрономии. – А это Юля Ярошенко, неужели не помните? Мы вместе с Даней учились!
– А-а… – криво улыбнулась Клавдия. – Как же, как же… помню… Вы его еще все время циркулем в бок тыкали…
Черненькая Наташа подскочила и захлопала в ладошки.
– Точно! Точно, это я тыкала! Он же у вас раньше такой увалень был! Ой, не могу! Раньше его, бывало, за хохолок дернешь, а он пока дотянется, а я уже его и в бок тыкнула! Так весь урок он руками и шевелит!
– Ну, девчонки, за прекрасные воспоминания и выпить не грех, – принялся разливать вино Даниил. – Мам, тебе чего налить?
– Валерьянки, – хмуро буркнула Клавдия, но ее слова потонули в девичьем щебете.
Дамочки резво опрокинули в себя винцо и, перебивая друг друга, начали делиться впечатлениями.
– Нет, а я даже и подумать не могла, что из Даньки такой мен получится! – пьяненько откровенничала рыженькая Юля. – Нет, мне говорили, конечно, что он там крутой, все дела, но что такой краса-а-авец… А тут на вечере встречи как увидела!..
– Ты че? Я ж тебе говорила! – возмущенно толкнула подругу Наташа и тут же обернулась к Клавдии: – Я уже про него нашим девчонкам все уши прожужжала! Я ведь Даню еще раньше по телевизору видела. Он та-а-акой там бы-ы-ы-л!.. Я даже девчонкам наврала, что он баллотируется в депутаты, потом еще сказала, что он за мной в школе бегал… А, Дань, не правда, что ли? Ну, прости, тебе же учительница нравилась, так я все равно наврала. А еще, чтобы наших девчонок уже и вовсе от зависти разорвало, я приврала, что он мне предложение сделал – прикиньте!!
Даня весело хохотал, закидывая голову, и, казалось, вовсе не был против такого вранья.
– С ума сбрендила, – покачала головой Юля. – Как только это Анжелка перенесла? Она там не повесилась с горя?
– А кто эта Анжелка? – лениво спросила Клавдия. У нее от гомона визгливых голосов ужасно разболелась голова, хоть домой уходи.
– Анжелка Гусева – это Наташкина подруга. Она не с нами училась, младше на год, – охотно стала рассказывать Юля. – Она такое учудила…
– Хватит!! – резко и совершенно трезво одернула ее Наталья и сразу же переключилась на другое. – А мы ведь, теть Клава, у Дани спрашивали – как вы себя чувствуете? Как здоровье?
Клавдия отмахнулась:
– Какое здоровье… Голова вот трещит, а я пришла… С невесткой хотела пообщаться. Даня, ты же говорил – Лиля уже дома?
Сын изумленно вытаращил глаза:
– Когда это я говорил? Это ты мне сказала.
– Потому что Аня передала…
– Ах, Аня… Да, мама, Лиля уже дома, только… ненадолго вышла. К Ирине, в поликлинику поехала.
Наташу такой ответ развеселил:
– Точно! Ненадолго! Мы здесь уже третий час сидим, а ее ненадолго нет! Вот что я вам скажу, тетя Клава…
– Да! И я скажу! – подключилась Юля. – Это так не делается – взять и такого прекрасного мужчину – фьють, и на помойку выбросить! Почему ваша невестка так поступила?
– А вы откуда знаете, как она поступила? – кинулась на защиту Лили Клавдия. – Даня, ты, что ли, сказал?
– Н-нет! – гордо мотнула головой Юля. – Мы сами зна… уз-знавали! Брос-сила!
Язык у женщин с каждой минутой заплетался все больше, а разговор между тем становился все интереснее.
– У кого это вы узнавали? – хитро хмыкнул Даниил. – В газету запрос делали?
– Н-нет! – снова мотнула челкой Юля. – Мы… У с-со… соседки! Мы ей…
– Мы ей десять рублей дали, – раскрыла тайну Наташа и вдруг подскочила: – Теть Клава! А хотите, я вам испечу… ку… испеку шарлотку?! Я умею!
Девицы пьянели на глазах. Хмельная Юлька хихикала над такой же пьяненькой Наташей.
– Ой, н-не м-могу! Теть Клава, это… она к вам в… родню набивацца… – складывалась она пополам и тыкала пальцем в Наталью, которая пыталась сделать умное лицо и от этого становилась только глупее. – Она… Натаха, всем уже сказала, что… ой не могу… что Данька ее взамуж берет! А-ха-ха! Ее!! Да ей…
– Цыть! – долбанула по столику кулаком Наташа и мило растянула непослушные губы. – Теть Клава, а хотите… хотите я вам… шарлотку испе… ку?!
Даня хоть и делал вид, что тоже пьян, Клавдия видела – не пьет сын. И взгляд у него острый, как иголочка, каждое слово подмечает. Интересно, отчего он так смотрит? Обыкновенные пьяненькие бабенки. Тем более одноклассницы…
Надо было идти – голова трещала, а под окном уже не однажды гудел джип, но что-то Клавдию здесь держало.
Ушла она, когда и Наташа, и Юля уже не могли слова сказать.
– Мам, ты здесь будешь? – спросил Даня. – Мне их надо по домам развезти.
– А, ну развози, развози… – поспешно поднялась Клавдия. И уже возле самого порога добавила: – Неплохие девчонки, хорошие… но Лиля была лучше.
Сын дернулся, а потом тихо и четко произнес:
– Почему «была», мама? Лиля и есть лучше.
Клавдия плюхнулась на переднее сиденье машины, когда все пассажиры уже громко обсуждали ее долгую отлучку.
– Сама, главное, там чаи распивала… – обижался Акакий. – А мы тут волнуйся! Оленька, у нас Даня такой гостеприимный, он всегда чай предлагает.
– Что, только один чай, что ли?
– Клавдия Сидрна! Ну вы хоть бы звякнули, что ли? У меня же тоже нервы всякие там… голова об вас беспокоится, – размахивал руками Жора, но, вглядевшись в лицо главной, рявкнул: – Тихо всем!! Мы с Клавдией Сидрной думать будем!! Да же? Я же правильно сказал, Клавдия Сидрна?
Но Клавдия молчала, голова просто раскалывалась. Жора тоже напрягся, собрал на лбу стиральную доску из морщин и примолк.
– Жора, и долго мы стоять-то будем? – вдруг окликнула его Клавдия. – Ты что, еще кого-то дожидаешься?
– Не, только вас. Только… мы ж договорились думать!
– Ой, Жорж, ты совершенно напрасно пыжишься. Сейчас приедем домой, расслабимся, вот тогда я и подумаю… А ты просто завалишься спать.
– Мне сегодня на вашем старом диване? – уточнил Жора.
Бывали нелегкие времена, когда Распузонам приходилось каждую секунду быть на чеку, тогда Жоре приходилось спать и на диване, и просто так – на полу. Но на диване парню нравилось больше.
– Где спать-то? – беспокоился сейчас он.
– Да где хочешь, – отмахнулась Клавдия. – Нас довезешь до дома – и свободен. Кстати, ты, Оленька, тоже.
– А я бы еще могла…
– Не могла! – прервала все ее благие намерения суровая дама. – Всем по домам. Завтра сбор. У нас на старом диване, если Жора так мечтает.
Акакий не удержал тяжкого стона. Сегодняшний день обманул все его надежды. И даже вечер с друзьями Клавдия похоронила. И что значит – расслабиться в ее понимании? Ведь даже маленькой бутылочки пива не прихватила!
В полном молчании Распузоны поднимались домой – Акакий решил наказать супругу безмолвием, а та была ему сказочно признательна, что не тревожит ее больную голову пустой болтовней.
– Наконец-то! – раздался хоровой крик, когда Акакий включил в прихожей свет. – Заявились!
– Я бы даже сказал – нарисовались, хрен сотрешь! – блеснул прибауткой Петр Антонович.
Клавдия обреченно застонала. В комнате чинно восседали Катерина Михайловна, Петр Антонович и Ирина. Вероятно, сидели они долго, потому что накинулись на вошедших, как собаки на кота.
– И где, я вас спрашиваю, моя дочь? – спрашивала Ирина, красиво выставляя вперед то правую, то левую ногу.
– А мы вот тоже интересуемся! – трясла щечками Катерина Михайловна. – Мы даже не подозревали, какого масштаба несчастье случилось у нас в семье! Не-ет, с вами просто невозможно помолодеть! И хочется скинуть на год-другой морщин, так разве нам кто позволит? Петр Антонович! Чего ж ты молчишь, как Герасим прямо? Я говорю, разве нам кто позволит?!
Петр Антонович в данный момент знакомился с недрами холодильника, поэтому не слишком вникал в дамское кудахтанье. Да к тому же свой орган речи он основательно набил колбасой, поэтому женщинам приходилось нападать дуэтом.
– Я вторично интересуюсь, где моя дочь? – не уставала менять позы Ирина.
– У любовника, – устало ответила Клавдия. – Она же тебе сама звонила – подробно рассказала, как ей замечательно. Так надо было у нее и поинтересоваться, на какой такой даче ей так распрекрасно.
Ирина мгновенно вспомнила, что Лиля все-таки сама изволила потеряться, угасла и уже извинительным тоном пояснила:
– Клавочка, ты ж понимаешь, я ничего не имею против, пусть девочка отдыхает, но ты сказала!.. И потом, я даже отменила сегодняшнее свидание!
– Нет, простите, что значит – девочка отдыхает? – возмутилась Катерина Михайловна. – Она там где-то будет, с позволенья сказать, отдыхать, а мы здесь с ума все сходить…
– Мамаша, не все, а только избранные особы. И потом, их никто из поликлиники не гнал, надо было сходить с ума под наблюдением врачей, – напыщенно поправила Клавдия. – И вообще у меня есть предложение…
– Мы согласны! – тут же подскочила свекровушка. – А и в самом деле! Чего нам – молодым. Клавочка, ты придумала великолепно – давайте отправим мужчин в гастроном, закажем себе бутылочку дорогого вина…
У Клавдии задергалось веко.
– Мамаша!
– А и действительно! – не умолкала старушка. – Разве нас одной-то уговоришь! Две! Непременно две! Петр Антонович!! Ты там провалился куда, что ли?! Акаша, детка! Накинь курточку и сбегай в магазин, Клавочка скажет, что надо прикупить. Только мне обязательно сыра «Пармезан», страшно люблю, как он называется, напоминает нашу фамилию, а еще… еще палочку копченой колбаски!
Акакия не надо было долго упрашивать. Он уже изначально к этому стремился, поэтому в курточку облачился, как солдат-срочник, за сорок пять секунд. Однако, пока вытягивал Петра Антоновича из холодильника, Клавдия успела прийти в себя от наскока старушки и властно осадила:
– Акакий! Раздеться и в кровать! Ирина, до свидания, тебя ждет молодой сердцеед. Наверняка он тебя не нашел сегодня в больнице и решил, что ты уже у патологоанатома. Ступай, успокой Женю.
– Макса! – обиженно поправила Ирина.
– Ну, хорошо, можешь Макса, – разрешила Клавдия и уставилась на свекровушку. – А вам, милая мамаша, я приготовила целую наволочку шерстяных клубков, будем проходить курсы вязания носков. Носки – очень замечательное средство для кожи. В них пятки не сохнут. А я… Я сейчас в ванную и… думать, думать, думать…
Акакий все еще надеялся, что Клавдию сломят решительные дамы, что в магазин бежать придется и что вечер не окончательно погиб. Поэтому он таился за шкафом, курточку не снимал, а старательно скрывался от зоркого ока жены. Но в прихожей его сшибла с ног Ирина, которая торопилась успокоить своего молодого бойфренда.
– Кого вы здесь вынюхиваете, Акакий Игоревич? – вздернула она брови и тут же завопила в комнату. – Клавочка!! У тебя тут Акакий куда-то намылился! Его выпускать?
Акакий оскорбленно дернулся и демонстративно скинул верхнюю одежду. Можно подумать, он какой-то гулящий кот! Можно подумать, он сам не может выпуститься, если ему приспичит! Да он просто и не хочет никуда идти! Он просто вот так хочет… как там Клавдия сказала? Ах да! Он просто хочет вот так раздеться и в кровать!
Петр Антонович, видимо, в клинике был подвержен лечебному голоданию, потому что никак не мог оторваться от холодильника. Теперь он уже поглотил все котлеты, замороженные сосиски и стал поглядывать на сваренную Тимкину рыбу.
Катерина же Михайловна топталась возле двери ванной, куда успела первой занырнуть Клавдия, и безостановочно скулила:
– Клавочка! Ты понимаешь, нас целую неделю мыли только под душем! То есть мы сами там ополаскивались. Потому что залезть в ванную целиком не было никакой возможности, Клавочка! Потому что там ванны и вообще не было! Нет, Клавочка, была, только там отчего-то хлорировали простыни!
Клавдия плавилась в горячей воде и на посторонние звуки старалась не реагировать. Из головы не шел сбивчивый рассказ официанта из бильярдного клуба. Конечно, ей так и не удалось вызнать никаких подробностей того Лилиного вечера, однако она узнала еще более важные новости. Оказывается, та несчастная девушка, которая встречалась с Лилей, была все-таки убита. Клавдия вдруг почувствовала, как сильно заколотилось сердце. Нет, это не кипяток виноват, просто вдруг осенила страшная мысль: если раньше была уверенность, что «смерть» девушки была подстроена, причем ею же самой, а значит, Лилю просто хотели изолировать, то теперь ситуация повернулась другим боком. Во-первых, возле Лили крутился не один человек, а как минимум двое. Иначе кто же убил ту «рекламную» диву? А в том, что ее убийство связано с делом Лили, Клавдия не сомневалась. Не хотелось в это верить, просто до чесотки не хотелось, но… И еще. Клавдия вдруг поняла – преступник перешел к решительным действиям – к настоящему убийству. Убрал свидетельницу, а для чего? Не для того ли, чтобы самому расправиться с Лилей? Ой, господи, и эта Лиля тоже – кретинка! Неужели не понимает, что ей сейчас прятаться просто смертельно опасно?! Ведь ее ищет не только Клавдия с подмогой, а как пить дать, еще и сам преступник. А что, если он найдет первым? Просто дышать невозможно… Надо взять себя в руки и рассмотреть еще такой вариант: а что, если Лиля на самом деле влюбилась и скрылась с любимым? Ага, так скоропостижно влюбилась, что ли? Ведь если вспомнить вечер, когда она пропала, то получается, что только что говорила с Клавдией, собирала вещи в чемодан, отправилась домой, а потом взяла и страстно полюбила кого-то. Кого? Водителя такси?.. Стоп! А ведь ее кто-то мог подвозить… И именно в такси она могла встретить… Надо у Ирины спросить – в какой фирме Лиля заказывала такси. Ясно, что таксист не довез ее до дома, тогда куда? Господи, да с этого ведь и надо было начинать поиски! Вот что значит – не кончать юридических институтов! Ну ладно, она не юная уже девушка, у которой на шее кот Тимка, рыбки, Кака, свекровь с горбом… господи прости, с супругом – ей простительно. Но Аня-то! Ведь это ее работа! Нет, надо позвонить Анне и дать нагоняй!
Клавдия стремительно выдернула пробку из ванны и вылезла из воды, даже не смыв как следует мыльную пену со спины.
– Мамаша! – наткнулась она при выходе на Катерину Михайловну. – Вы подслушивали, что ли, о чем я думаю? Что вы голову все время чешете?
– Я, Клавочка, не подслушивала. Я докладывала, что помыться желаю перед сном. Вся. В ванне. И чешусь по этому же поводу, – прилежно отрапортовала старушка. – Ты уже все? Или потом еще пену будешь смывать? У тебя сзади вся голова и шея в пене.
– У меня голова того… от мыслей пенится, – с укором взглянула на свекровь Клавдия и устремилась к телефону.
Катерина Михайловна с большим уважением посмотрела вслед невестке и сделала выводы.
Клавдия же кричала в трубку:
– Ирина, ты уже дома?.. Я поняла, что ты ждешь… Я знаю, что твой телефон не надо занимать, ты ждешь… Дай я быстренько спрошу, и ты будешь дальше ждать, я же все равно не отстану!.. Ага, как муха наво… Ну знаешь! Сама ты насекомое! Говори давай – куда звонила Лиля, когда собиралась к Дане?.. Ну такси же она заказывала? В какой фир… Ах, она пешком… А чего это она – с чемоданом и пешком?.. Потому что сказали, что такси приедет через тридцать минут, а она не хотела долго ждать? Понятно… А ты не знаешь, может, она какого-нибудь частника тормознула?.. Понятно, может, и тормознула, но тебе не доложилась. Я бы тоже не стала… А потому что ты меня мухой обозвала!! Да я не сержусь, понимаю, что вырвалось… Да я по… Да… Ну ты нудная какая!! Все я понимаю! И чего звонишь, если сказать нечего?!
Клавдия раздраженно бросила трубку. Такое замечательное было решение, и такая развязка! Лиля просто поймала частника. И где теперь того частника искать? Ладно бы возле дома Ирины была стоянка этих частников, так ведь нет, одни преграды.
Клавдия снова подняла трубку.
– Алло, а мамы нет, – проговорила в трубку Яночка. – Баб, это ты? А мама сказала, что она сегодня поздно придет. Ты ей утром позвони, в семь, она еще меня в садик будет собирать.
Клавдия поблагодарила внучку за мудрый совет и проскользнула в спальню. Не хотелось ни с кем разговаривать, ей вдруг стало очень неуютно. Потому что теперь она каждую минуту ощущала страх. Не за себя, конечно, за Лилю. А еще ее грызла досада. На Даню. На Аню, на Каку, на… Короче, на всех. Потому что сын веселится с хмельными одноклассницами, дочь сама ничего не делает и ей палки в колеса тычет, Каку вообще ничего не интересует, вот он, подложил ручки под щечку и сопит, будто все налоги заплатил! А вот она от страха себе места найти не может!
Клавдия сначала хотела благородно отвернуться к стенке, чтобы не тревожить мужа, но неожиданно для себя взяла и плюхнула подушку на лицо благоверного.
Тот затрепыхался, будто пойманная капустница, скинул подушку и ошалелыми глазами вытаращился на жену.
– Вижу, ты тоже беспокоишься. Тоже не спится? И я все о Лиле думаю, – громким шепотом заговорила Клавдия. – Ты вот послушай, мне такие мысли в голову лезут… я ж сегодня у Дани была, а у него там одноклассницы…
– Ну и чего? – сонно бормотнул Акакий. – Дело молодое. Ты, если все равно не спишь, почеши мне спинку.
Акакий скоренько повернулся на другой бок, прикрыл голову, чтобы на нее никакие подушки не складывали, и снова тихонько засопел.
– Да ты все равно не уснешь, я же знаю, тебе интересно, – пощекотала его под мышкой Клавдия.
Акакий тоненько взвизгнул, дернулся и червячком перевернулся к супруге.
– Так вот я и говорю, – серьезно продолжала та. – Одноклассницы там были. Пьяненькие.
– А я сразу говорил, надо было мне идти, – встрял Акакий Игоревич.
– И вот одна из них проронила что-то про неизвестную подружку… Если по порядку, так, значит, там были Юля и Наташа…
– А кто лучше?
– Я. Но я не об этом, – медленно говорила Клавдия и методично долбила пальцем по голове мужа, чтобы не заснул. – И вот эта Юля вдруг упомянула про какую-то Анжелу, якобы она подруга Наташи…
Акакий Игоревич ловко увернулся из-под пальца любимой и раздраженно повторил:
– И не жалуйся, говорил – надо было мне идти.
– …Но при этом упоминании Наташа так занервничала, что в один миг протрезвела, представляешь?! Вот я и хочу узнать, а что это за Анжела такая? Может быть, она как-то с Лилей связана?
Акакий только презрительно фыркнул:
– Клавдия, не забивай себе голову. Помни, жена моя, ты вышла замуж за умного, наблюдательного, смышленого человека!
– Нет, Кака, я за тебя вышла, – вздохнула жена. – А с таким я потом дружила. Но… у меня было уже двое детей, не хотела рушить…
– Клавдия!! – рявкнул Акакий, забыв, что в соседней комнате могут быть настороженные уши. – Я себя имел в виду!.. И хотел тебя успокоить – дело медленно идет к завершению. И суть его не в какой-то там подруге, тут совершенно другая загвоздка. И я уже почти… скажем так: у меня имеются кое-какие наработки. Да!
И он штырем вытянулся на кровати, чтобы казаться величественней.
– Нет, вы посмотрите на этого верблюда! – задохнулась от такого предательства Клавдия. – Я, значит, как дура! Каждую мысль выношу на судилище! Чтобы мы быстрее Лилю нашли! Чтоб, значит… А он!.. Паразит!! Наработки у него! Я еще ничего не знаю!!
В следующую секунду от мощного толчка тазом богатырь Акакий Игоревич слетел на прикроватный коврик.
– Все! Ты отстранен от супружеской должности! Тебе отказано в постели! Ступай в гостиную на диван! – сурово выговаривала Клавдия и принципиально обматывала себя одеялом.
Акакий не спорил. В принципе на диване было даже спокойнее. Во всяком случае, он так думал. Однако в гостиной его радостными воплями встретил Петр Антонович:
– Акака! И ты тоже хоккей смотреть?! И правильно! Кто-то должен в этом доме следить за спортом!
Только ближе к трем часам ночи неугомонный старик отправился в спальню. Акакий судорожно вздохнул, быстренько организовал постель и выключил свет. Ему казалось, что едва он упадет на подушку, как сладкий сон примет его в свои объятия. Но растревоженный сон больше не возвращался. Акакий и так вертелся, и эдак, никак не засыпалось.
– Все из-за того, что не на своем месте, – бурчал глава семейства. – Нет, пора, пора Клавдию брать в ежовые рукавицы. А то скоро и из дома выставит. Главное – скинула, как мешок с… сеном!
И ведь было бы из-за чего! Да, у него имелась зацепка. Очень неприятная, между прочим. И не сообщил он о ней только потому, что все сначала надо было проверить самому. Только самому. А если бы сказал Клавдии, та бы такого наворотила!
Акакий еще раз все вспомнил и горько вздохнул.
Это случилось недавно. Клавдия, как всегда, моталась по своим никчемным бабьим делам, матушка с отчимом были надежно упрятаны в клинике, а он, Акакий, был предоставлен самому себе. Совершенно один. Тут бы самое время и нарисоваться Оленьке! Они бы так славно время провели, он даже в холодильник успел спрятать два брикетика пломбира. Но девушка упрямо не появлялась. И какие дела могут быть у несчастной, брошенной родителями безработной? Ясное дело, Акакий не стал больше ждать милостей от природы, напялил халат и спустился к соседке Веронике Дмитриевне, куда Клавдия сослала такую славную Оленьку.
– Вероника Дмитриевна, а Оленьку позовите, – вежливо склонил голову старый ловелас. – Клавдия просила ее помочь… холодец сварить. Оленька совершенно чудесно готовит холодец. Из ног.
Вероника Дмитриевна выпучила на соседа и без того рачьи глаза и удивленно прошепелявила:
– Помивуйте, Акакий Иггич! Оинька с утга побежава Квавдии за пагной свининой!
– Да что вы? – искренне поразился Акакий.
В их доме уже дня три не было натурального мяса. Не потому, что не было денег, просто Клавдия не собиралась томить себя у плиты.
– Да-да! – подтвердила соседка и напыщенно сложила ротик узелком. – Вы уж пегедайте, уважаемый Акакий Иггич, своей супгуге, что сейчас не феодайный стгой! Девочка, между пгочим, пгоживает у меня, и я бы сама могва бы посвать ее… куда надо! А то, повучается, жить ей у вас негде, а в пгисвугах дегжать девочку у вас совесть позвояет! Нет, конечно, йично пготив вас у меня ничего нет. Напготив, я всегда говогива – такой интеигентный мущщина достоин тойко меня! Однако ж ваша супгуга…
Акакий не стал дослушивать мнение соседки о своей жене, после вранья Оленьки ему хотелось напиться. Да! Именно так примитивно и неинтеллигентно! Хотелось. Только вот денег не было, куда-то все истратились. Но из-за такой ерунды Акакий Игоревич от мысли не отказался. Он прямиком направился снова к своему сыну. В конце концов, у него к нему важное дело: спросить, почему сын упрямо не хочет его впускать?
Акакий Игоревич уже подходил к подъезду Даниила, когда увидел, как из дверей выскочила темноволосая девушка. Взгляд Акакия так и прилип к стройной фигурке. Конечно, можно было подумать, что почтенный мужчина был настолько падок до молодого женского пола, что не пропускал ни одной юбки, да так оно и было, но… В этот момент его привлекла девушка не просто так. Вернее, сначала просто так привлекла, а потом он вдруг ощутил, что ее походка, ее жесты ему подозрительно знакомы. Где-то внутри в Акакие проснулся сыщик.
– Интересно… – пробубнил себе под нос Акакий Игоревич. – Могу дать руку на отсече… ну на фиг, ничего не дам, но у меня никогда не было знакомых ярких брюнеток. А кажется, что я ее знаю… И сапоги… я где-то их уже видел…
Ха! Где-то! Да он их видел у себя дома! Постоянно, как только входил – видел и поднималось настроение – значит, Оленька уже здесь. Оленька?! Точно, она! Правда, на ней какое-то чужое пальто, очень неплохое, сразу видно – дорогих денег стоит, но это точно она. Вот! Она обернулась, поправила волосы… Как-то неловко поправила, как шапку… Ха, так это ж парик! Вот это номер! Он, значит, ее ищет, а она тут – возле Даниного подъезда ошивается! Да еще и в парике! Кстати, а что она тут делает? Свинину для Клавдии берет?
Акакий Игоревич решил попусту голову не ломать, а просто подойти и спросить. Он трусцой припустил за девчонкой, но спросить не успел – Оленька подошла к темно-вишневой иномарке, пикнула ключами и юркнула в салон.
– Ох и ни фига себе! – присвистнул Акакий. – Она еще и машину водит!
Откуда у бедной дочери алкашей навороченная машина, Акакий даже не задумался.
Между тем Ольга сдернула с головы парик, тряхнула своими волосами, машина дернулась и поехала.
После этой встречи Акакий все выбирал время, чтобы намекнуть девчонке о том, что он знает, как она управляется с рулем. Он даже грезил напроситься на небольшой круиз. Это же мечта любого пенсионера – вот в такой машине, с такой девушкой и куда-нибудь на дачу! Можно, кстати, прошлогодние оконные рамы захватить, а то окна пластиковые вставили, а рамы так и торчат на балконе, весь вид загораживают, а Дане вывезти все некогда. Акакий все ждал подходящего момента, а тот все не наступал. Зато сегодня Клавдия успела рассказать, что кто-то убил ту самую девушку, которую сначала якобы прикончила Лиля. И все они – Акакий и Жора – сразу же сообразили, что преступник перешел в наступление. И вот как теперь Акакию быть? Если до сегодняшнего дня он просто подозревал, что Оленька ищет возможность познакомиться с их состоятельным сыном, чтобы устроиться секретаршей, то теперь в голову упрямо долбила мысль: а на кой черт этой Оленьке твой богатенький сын с его работой, если она сама, может быть, не беднее его. Во всяком случае, машинка у нее была достаточно крутая. Даня Лиле такую не купил. Как не хотелось думать, что Оленька замешана в чем-то нехорошем, но… факты – упрямая вещь. И они требовали, чтобы Акакий посмотрел на прелестное дитя – Оленьку, как на серьезную, взрослую личность.
Сегодня же Акакий решил: он проследит за каждым шагом Ольги. А чтобы она не ускользнула на своем авто, он проколет шины. Или даже еще лучше – выкрадет у нее ключи. Вот так! А потом все узнает сам и только после этого сообщит Клавдии. Где-то теплилась надежда, что Оленька вовсе не хотела ничего дурного. Только это надо доказать. Ему.
Утром Клавдия никак не могла проснуться, видимо, сказались вчерашние переживания. Уже и солнышко лезло прямо в левый глаз, и кот Тимка, урча, улегся на грудь, призывая встать и набросать в миску рыбы, а она все спала. Не могла окончательно проснуться даже тогда, когда раздалось унылое пение:
– Ой ты, ро-о-о-ожь, хорошо пое-е-е-е-шь, ты о чем пое-е-е-шь, золотая ро-о-о-жь…
Голосила, конечно же, Катерина Михайловна. Какой-то идиот сообщил пожилой леди, что от утреннего пения голос становится звонким и молодым. И теперь, на муки всем соседям, каждое утро Катерина Михайловна надрывалась так, будто из нее вытягивали жилы. Дама сразу убивала двух зайцев – разминала голосовые связки и будила домочадцев. Помимо этих «зайцев», она убивала также хорошее настроение у всех слушателей на весь день, уважение к старости и любовь к музыке.
Но Клавдия сегодня отчего-то слушала эти стенания с сонной улыбкой. Старая песня напомнила пору ее юности. Она еще тогда не была замужем, даже и не знала еще никакого Акакия Игоревича, и сама была никакая не Клавдия Сидоровна, а развеселая, буйная Клавка. Они носились с подружкой Райкой по танцам, по вечерам шили себе платья из старого материного пододеяльника и еще успевали учиться на курсах мотористок. Райка была смешливая, хорошенькая девчонка, но без Клавы она никуда не ходила, на парней не смотрела – боялась, и делала все, что велела подружка. Клавдия такой красотой не отличалась. Да и на кой ей нужна была та красота, когда у нее была молодость, задор и острый язычок. Парни с Клавой и Раечкой дружили, считали их «своими ребятами», а вот любили почему-то других. Ох, сколько же слез пролила Раечка Клаве в пошитое модное платье! Сколько же секретов и надежд она ей наговорила! Смешные! Они тогда решили ни за что замуж не выходить, а назло всем стать ударниками производства и поехать на съезд передовиков в самую Москву! И вот там-то и должны были их ожидать прекрасные ребята, их потенциальные мужья. Раечка самоотверженно трудилась, старалась выбиться в передовики, и Клава трудилась тоже, только она еще успевала глазеть по сторонам. И, в общем-то, была совершенно не против, если бы прекрасный суженый нашелся и здесь, чего за ним в столицу переться? Сколько слез у Раечки было, когда Клавдия вдруг взяла да и, не дожидаясь карьеры, влюбилась в этого задохлика Акакия! Уж как Райка его ни называла! И драным интеллигентом, и заморенным сверчком, и почему-то английским крокозяблом. Райка так горевала. Милая и добродушная, она просто в какую-то склочницу превратилась. Собирала об Акакии сплетни, придумывала сама черт-те что, и даже наговаривала на Клавдию ее другу. С ума сойти, они даже тогда впервые поссорились. Правда, эта ссора пошла на пользу обеим подружкам – Клавдия постаралась быстренько выскочить замуж, а Райка от одиночества научилась пользоваться своей мордашкой, хорошенькую передовичку узрели, и в скором времени Раечка всем на зависть вышла замуж за начальника цеха, молодого красивого паренька. Потом, конечно, подруги встречались, но прежняя дружба так и не возродилась. У Клавдии родился Даня, а Рая с мужем уехали строить новый завод.
И вот теперь это нудное мычание Катерины Михайловны всколыхнуло воспоминания – под эту самую «рожь» они, молоденькие совсем, кроили тогда с Райкой платья, собирались на танцы и горевали о своей пропащей судьбине.
Клавдия открыла глаза. Интересно, Райка пропала, а вместо нее осталась идея – Клавдия обязательно должна найти подругу Наташи Скачковой. Отчего это вчера Наталья так встревожилась при упоминании одного только имени подруги? И чего такого эта Анжела «учудила», как сказала Юля? Кстати, Юля еще сказала, что Анжела ради Натальи пойдет на все. На что?.. А Наталья… Наталья всем сообщила, что Даня берет ее в жены… Черт, все равно нестыковка: если у Дани есть жена, а подруга Натальи не хочет отношений своей Скачковой Наташеньки с Даниилом, так она пуще глаза должна беречь Лилю, чтобы не было вакантным такое место!.. И все-таки что-то упрямо тянуло познакомиться с Анжелой ближе. Тем более что и найти ее Клавдия в состоянии. Она прекрасно знакома с бывшей классной руководительницей Дани – Беллой Владимировной. Женщина была уже в очень преклонном возрасте, однако всех своих учеников помнила прекрасно. Правда, старушка в последнее время стала заговариваться, но все же, при необходимости, ее можно было повернуть в нужное русло. Только бы она не поменяла адрес, по старому-то адресу Клавдия ходила к ней с женщинами из родительского комитета, а вот если она переехала…
Вскочила Клавдия бодрая и решительная.
– Мамаша, а что у нас мужики? Все еще спят? Пойдите к дивану и исполните там арию Розины. Уверена, вашему голосу ария придаст совершенно младенческое звучание!
Катерина Михайловна посеменила ближе к спящему сыну, однако передумала и вернулась:
– Клавочка, я боюсь, не вытяну. Там такие ноты высокие – а-а-а-а… нет не так… а-а-а-а! – во все горло взвыла добросовестная старушка, широко распахнув рот.
– Мамаша… – перекривилась Клавдия. – Я уже проснулась, ступайте, будите своего супруга…
Ей хотелось прямо с утра нестись к престарелой учительнице, однако сразу улизнуть не удалось – позвонили в дверь, и на пороге показалась соседка с нижнего этажа – Вероника Дмитриевна. Она агрессивно втиснулась в двери и бессовестно заявила, что в ее ванной протекает потолок!
– Это ваши постояйцы меня затопии, так что, юбезная, будьте добгы опватить ущегб! – вызывающе выгнула она грудь колесом.
– Вероника Дмитриевна, с чего это вы взяли, что я держу постояльцев? – набычилась от такого заявления Клавдия. – Конечно, у меня живет парочка пенсионеров, так они приходятся мне родственниками. И к тому же я сама, лично, пристроила к вам одну свою знакомую девочку, для вашего пущего благосостояния!
– Не пгикгывайтесь бвагогодными мотивами! Вы пгосто выкинуи девочку на двог! А я подобгава! И ее мизегные деньги тойко незначитейная опвата моей добготы!
Клавдии пришлось-таки спуститься к Веронике Дмитриевне и увидеть потолок с сильными подтеками. Поскольку вредная соседка никак не хотела решить проблему мирным путем, то есть безденежно, пришлось съездить к Дане на работу, попросить у него требуемую сумму, а потом еще и устраивать дома «разбор полетов».
– Я вас просто по-человечески спрашиваю: кто еще не научился пользоваться цивилизацией? – спрашивала Клавдия, закатывая перед домочадцами глаза. – Мне требуется только провести с этим… человеком инструктаж. Я просто научу этого неандертальца пользоваться краном!
На инструктаж с Клавдией никто особенно не спешил, все отводили глаза и ждали, когда наступит время, чтобы Клавдия переключилась на «Боль– шие гонки».
– Хорошо, проведу опрос с пристрастием. Буду выяснять по минутам. Значит, когда заходила я, ванна была сухая, Акакий и вовсе полез в кровать с грязными ногами…
– Я…
– Не спорь, от тебя всю ночь кабаном несло! Остаются Катерина Михайловна и Петр Антонович. Мамаша, посмотрите мне в глаза: вы вчера выключали кран?
Катерина Михайловна вытянулась пионеркой и звонко (видимо, помогла распевка) отчеканила:
– Я кран выключала. Вот этой самой рукой. Еще так сильненько надавила, и он перестал капать. И вообще это не мы вовсе, а Петр Антонович. Потому что после меня заходил в ванную только он, а я после себя даже пол протерла!
Высказавшись и мимоходом сдав супруга, Катерина Михайловна села с чувством исполненного долга.
Петр Антонович и вовсе плел косички из бахромы на скатерти и глаз не поднимал, настолько ему было все равно.
– Я не буду проводить инструктажа, – дернула подбородком Клавдия. – Мы просто вычтем отданную сумму из вашей пенсии. Мамаша, последите, чтобы он ее раньше времени не истратил.
Наведя в доме порядок, Клавдия глянула за окно и поморщилась: она не любила прогулки в темную пору. Однако ж дело отлагательства не терпело.
