Прочитайте онлайн Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы | Глава 34Папа

Глава 34

Папа

– Папа?.. – хлопала я глазами. – Папа? – беспомощно повторила я.

Джейми онемел и не двигался, когда девушка вошла, но сейчас, после произнесенных ею слов, он вскочил на ноги, бросил одеяло обратно на кровать, взмахом ладони поправил прическу и блеснул глазами на вошедшую.

– За каким чертом ты здесь?

Он хрипел от гнева. От одного вида Джейми можно было испугаться, а теперь он еще и разгневался. Казалось, он ничуть не смущен своей наготой, должной бы поколебать его напористую уверенность. Девушка сделала шаг назад, но, оставаясь стоять чуть дальше от постели, не потеряла достоинства:

– Мама тоже здесь!

Вздернув нос, она торжествовала: Джейми вздрогнул и побледнел. Девушка нащупала уязвимое место, и он был потрясен до глубины души.

На лестнице уже раздались шаги – кто-то бежал в нашу комнату. Краска снова залила щеки Джейми, и он бросил мне одеяло, чтобы я смогла прикрыться, а сам принялся надевать штаны, надеясь успеть до прихода следующего гостя или гостьи. Джейми успел вовремя – в дверях показалась женщина, едва переводившая дух. Вбежав в комнату, она так же внезапно остановилась, будто ее бег прервала стена из стекла.

– Так, значит, это правда! – посмотрев на кровать, закричала она, обращаясь к Джейми, сжав в кулаках свой плащ. – Вот она, эта ведьма! Да, это та англичанка! – указала она на меня. – Джейми Фрэзер, насколько же ты жесток! Зачем ты это сделал?

– Лаогера, опомнись! Я не делаю ничего предосудительного, – заявил Джейми.

Укутавшись в одеяло, я смотрела на происходившее между Джейми и Лаогерой. Пока Джейми не обратился к ней по имени, я не могла понять, кто эта женщина.

Та Лаогера Маккензи, какой я ее помнила, выглядела великолепно: гладкая шелковистая кожа цвета распустившейся розы, светлые волосы цвета луны, тонкая талия. Тогда, двадцать лет назад, ей было шестнадцать, и тогда она безответно любила Джейми, настойчиво и безрезультатно добиваясь его внимания. Видимо, за это время ее старания увенчались успехом.

Теперь ей было под сорок, и от осиной талии не осталось и следа. По-прежнему нежная кожа скоро должна была стать дряблой на толстых щеках. Лаогера была красна как помидор от эмоций, переполнявших ее. Приличный белый чепчик изобличал в ней уважаемую хозяйку, но сейчас он сбился, открывая взору растрепанные волосы пепельного цвета. Светло-голубые глаза пылали той же злобой и ненавистью, которую Лаогера поспешила излить на меня.

– Джейми мой! Изыди, ведьма, твое место в аду! – Она притопнула, придавая вес своим словам. – Он мой! Пошла вон, вон!

Я не собиралась никуда исходить и тем более не считала, что мое место в аду, поэтому Лаогера дала гневу выплеснуться в полной мере. Пошарив глазами по комнате, она взяла кувшинчик, по которому тянулась голубая полоска, и, решив использовать его в качестве оружия, было замахнулась им, пока Джейми не выхватил у нее кувшин, водворив его на место, а неудачливую нападавшую встряхнул и пихнул к выходу, не утруждая себя ответить на ее протестующий писк.

– Иди вниз, Лаогера. Я приду поговорить.

– Что-о? Поговорить?! Ты-ы?!. – Лаогера использовала возможность отомстить Джейми и впилась ногтями ему в лицо так, что щека Джейми закровоточила до самой рыжей бороды.

Он рыкнул, сгреб Лаогеру в охапку и вытолкал ее за дверь, несмотря на сопротивление. Затем хлопнул дверью и быстро закрыл ее на ключ.

Я, пытаясь справиться с дрожанием рук, запихивала ноги в чулки, когда Джейми взглянул на меня.

– Клэр, я объясню.

– Н-нет, не д-думаю, что это м-можно объяснить.

Язык не слушался меня, и я еле выговорила эти нехитрые слова. Я честно хотела одеться, но это не удавалось.

– Клэр! – Джейми взревел и стукнул кулаком по столу изо всей силы, от чего я встрепенулась. Он навис над постелью.

В эту минуту Джейми походил на викинга, собирающегося разрушить очередной город на своем пути, – всклокоченный, небритый, полуголый и исцарапанный.

Я совладала с собой, не желая следовать примеру Лаогеры, и повернулась к постели, занявшись поиском ночной сорочки.

Дверь, запертая на ключ, содрогалась от ударов снаружи. Очевидно, что о происходящем уже все знали, потому что кто-то начал кричать, то ли призывая нас отворить, то ли увещевая стучавших.

– Объясни-ка лучше дочке, – не выдержала я.

– Она не дочь мне!

– Правда? – посмотрела я на Джейми сквозь ворот найденной сорочки. – А Лаогера не жена тебе?

– Моя жена – это ты! – Стол снова принял на себя удар.

– Я так не думаю.

Комната была холодной – я наконец могла вновь осязать. Я была не в том состоянии, чтобы завязать корсет, поэтому пришлось отказаться от мысли надеть его. Платье лежало позади Джейми, то есть мне нужно было бы обойти его, чтобы одеться.

– Дай мне платье.

– Англичаночка, ты не…

– Называй меня по-другому! – удивляясь самой себе, крикнула я.

Джейми уставился на меня, затем тихо согласился.

– Хорошо, не буду. – Дверь должна была разлететься от напора стучавших, и Джейми вздохнул и встал ровнее. – Я сейчас пойду поговорю с ними всеми. А потом вернусь, и мы сможем все обсудить, ан… Клэр.

Он кое-как напялил рубашку, повернул ключ и распахнул дверь. В коридоре появление Джейми, притворявшего дверь, встретили тишиной.

Я наконец взяла платье, но не смогла его надеть – силы изменили мне, и я упала на кровать, содрогаясь от плача.

Можно ли было объяснить происходящее? Наверное, можно, но в моей голове засела одна-единственная мысль, занимавшая все мое существо: он женат, его жена – Лаогера. Джейми Фрэзер имеет семью и детей. Как же он мог расспрашивать что-то о Брианне?

– Бри… Бри, боже мой!..

Я плакала и от боли, и от предательства, и от желания видеть дочь. И пускай это было нелогично, мне казалось, что Джейми предал нас всех, вместе взятых: меня, Брианну и Лаогеру.

Воспоминание о Лаогере заставило меня разъяриться не меньше ее. Правда, кувшинами я не бросалась, да и не в кого было. Растирая лицо шерстью зеленого платья, чтобы унять слезы, я мысленно проклинала Джейми.

Как он вообще позволил это себе? Женитьба – я боялась, что Джейми когда-нибудь женится, отчаявшись найти меня, думая, что я умерла, но допускала эту возможность. Но как он мог жениться на Лаогере – подколодной змее, которая желала мне смерти и даже покушалась на мою жизнь в замке Леох!.. Рассудок, дозвавшийся до меня через шквал эмоций, подсказал мне, что Джейми не знает этого.

– Тем хуже для него! – Я говорила вслух, убеждая саму себя.

Раз такое дело, то гореть Джейми в аду!

Я, не унимаясь, плакала от обиды, сердясь и на него, и на себя. Из носа тоже текло рекой; пришлось сморкнуться в простыню за неимением носового платка.

И зачем только я это сделала? Простыня хранила запах Джейми и, что было намного хуже, запах ночи, проведенной с ним.

Впрочем, не только это напоминало мне о ночи любви: он укусил меня за бедро, и я чувствовала, как жжет укушенное место. Желая как можно быстрее избавиться от этого зуда, я ударила себя ладонью по бедру.

– Ложь, всюду ложь! – Я не удержалась и с криком бросила кувшин о дверной косяк, невольно подражая Лаогере. Сосуд, разумеется, попал в тяжелую дверь и разбился, засыпав пол осколками.

Других звуков, кроме звона разбитой посудины, я не слышала. Удивительно: если только что все колотились в дверь, угрожая разнести ее в щепки, то теперь никого не интересовало, что происходит в комнате. Ах, как же я могла забыть – все носятся с Лаогерой, помогая ей пережить потрясение.

Неужто тоже они спали в Лаллиброхе? Быть может, и на этой кровати? Да, когда мы приближались к усадьбе, Джейми послал Фергюса вперед, очевидно, с каким-то поручением. Теперь-то я знала наверняка – они хотели известить Эуона и Дженни о моем приезде! И хотели скрыть одну жену Джейми от взора другой…

Господи, но как же Эуон и Дженни? Как они замешаны во всем этом? Выходит, они прекрасно знали об этом двоеженстве и, ничего не сказав мне, приняли участие в этом грязном спектакле наравне с Джейми?! Хорошо, зачем тогда вернулась Лаогера? От мучительных мыслей раскалывалась голова.

Запустив кувшином в дверь, я немного успокоилась, по крайней мере перестала дрожать. Правда, корсета я так и надела, наоборот, забросила его в угол, а вот платье достала.

Да, нужно сматываться. Покинуть Лаллиброх, уйти – вот о чем я думала. Других мыслей не было, да я и не хотела думать ни о чем другом, кроме того, что мне здесь не место, что меня не ждали здесь. Жить с Джейми – и с Лаогерой и ее выводком? Нет, этого не будет. Пускай там даже одна дочь, но она – ребенок Джейми и Лаллиброх – ее дом. А мне здесь нет места.

Со способностью рассуждать ко мне вернулась сноровка, и я зашнуровала лиф, застегнула все крючочки на одежде и крепко завязала подвязки, вознамерившись найти туфли. Одна туфля лежала под умывальником, а вторая сиротливо ютилась под огромным дубовым шкафом. Беспорядок объяснялся очень просто: вчера мне хотелось поскорее обнять Джейми, лежащего в кровати, вот и одежда валялась как попало…

Очаг уже погас, но никто не зажигал его снова. Сегодня все изменилось, и морозный воздух, заливавший комнату, не казался свежим – я мерзла.

Плаща в комнате не было, да и не могло быть, ведь он остался в гостиной. Гребешок я даже не стала искать: поиски очередной мелочи разозлили бы меня, поэтому я решила причесаться руками. Поскольку платье было сделано из шерсти, волосы наэлектризовались и угрожающе трещали, больно ударяя током мои пальцы. Это тоже раздражало, и я забросила то, что лезло в глаза, не особенно заботясь о том, как это будет выглядеть.

Теперь все, можно идти. Я наспех собралась и уже окидывала комнату прощальным взглядом, когда заслышала шаги в коридоре.

Это не были поспешные шаги дочери Джейми, и это не был топот Лаогеры. Кто-то шагал не спеша и очень тяжело, и этот кто-то был не кто иной, как сам Джейми. Значит, он не спешит мне навстречу. Чудесно, это избавит меня от лишних расспросов.

Он отворил дверь, и я невольно отступила в глубину комнаты. По мере того как Джейми приближался, я отступала все дальше и, наконец, плюхнулась на кровать, не в силах удержать равновесие. Впрочем, Джейми стоял всего лишь на пороге и смотрел на меня.

Он был выбрит, хотя и не совсем гладко, но это бросалось в глаза. Он даже причесался! Судя по всему, Джейми припомнил разговор с Эуоном-младшим и решил прихорошиться, рассчитывая произвести на меня впечатление. Я особо не впечатлилась, но, наверное, как-то округлила глаза, сама того не желая, так что Джейми провел рукой по выбритой коже – улыбка тронула его губы – и смиренно поинтересовался:

– Это должно помочь, а? – Я молчала, чувствуя сухость во рту. Тогда он ответил за меня: – Нет, не поможет.

Джейми помялся на пороге и обратился ко мне, сделав шаг в мою сторону:

– Клэр, я…

– Не трогай меня!

Я покинула свое временное пристанище в виде кровати и хотела было выйти из комнаты, когда Джейми загородил дверь.

– Клэр, ты не хочешь слышать моих объяснений?

– Поздно что-то объяснять. – Мне очень хотелось говорить как можно язвительнее, подбавляя мороза в голос.

Но голос изменил мне.

Джейми прикрыл дверь.

– Раньше ты всегда слушала голос разума, – он говорил тихо.

– Ни слова о прошлом!

Я до боли закусила губу, не желая хныкать перед Джейми, а коварные слезы уже пощипывали глаза.

– Хорошо.

Джейми был бледен как полотно, и на его лице горели шрамы от когтей Лаогеры – три глубокие царапины.

– Мы не живем вместе. Она живет в Балриггане с девочками. Это возле Брох-Мордхи, – пояснил он.

Джейми ждал, как я отреагирую на его сообщение. Я по-прежнему молчала. Он вскинул плечи, от чего его рубашка слегка двинулась.

– Мы с Лаогерой совершили ошибку, когда связали себя узами.

– Да? Зачем же она родила от тебя? Как ты это объяснишь? – бесцеремонно спросила я.

На скулах Джейми заходили желваки – он стиснул зубы.

– Лаогера вступила со мной в брак, будучи вдовой. Так что двух девочек она родила не от меня.

– Угу.

Конечно, такая новость почти не меняла дела, но я с радостью выслушала ее. Таким образом, ничего не изменилось: одним-единственным ребенком Джейми была Брианна. Получается, что вся его любовь предназначалась только ей, а…

– Я живу один в Эдинбурге, а они – в Балриггане. Время от времени посылаю небольшие суммы…

– Не нужно, молчи. Я не хочу знать, что ты там с ними делаешь. Не нужно излагать подробности. Дай пройти, я уйду.

Джейми вскинул брови.

– Куда ты направляешься?

– Назад. Подальше отсюда. Не знаю, пусти!

– Нет. – Он был полон решимости остановить меня.

– Ты не запретишь мне!

Джейми сжал мои запястья.

– Вполне могу запретить.

Действительно, я не могла вырваться из его лап, а он не хотел отпустить меня.

– Оставь меня!

– Нет, я сказал!

Внезапно до меня дошло, что ему тоже больно и горько, хотя он казался сдержанным. Джейми предпринял еще одну попытку заговорить со мной, сглатывая слюну:

– Я хочу рассказать тебе…

– Нечего рассказывать! Хорош гусь – женат и приводит в дом бывшую жену!

Джейми густо покраснел, но не от стыда, а от гнева. Покраснели и уши, а это значило, что он зол не на шутку.

– Клэр, а ты провела эти годы в монастыре, да? – Он встряхнул меня, внимательно глядя в глаза.

– Да, я не жила монашкой! – решительно заявила я. – Да, не жила! – Джейми немного смутился. – Но и ты не жил!

– Поэтому… – Мне не хотелось слышать дальнейшие объяснения, и я вскричала: – Ты лжец!

– Я ни разу не солгал перед тобой! – взревел он.

Желваки обозначились сильнее.

– Ты лжец, ты негодяй! Пусти меня сию секунду!

Пытаясь вырваться, я дрыгала ногами и смогла причинить боль Джейми, ударив его по голени. Удар был очень сильным – даже я почувствовала боль, когда ударяла, – но Джейми стиснул меня пуще прежнего. Он кряхтел от боли и напряжения, я пищала от его хватки.

– Я не…

– Ты солгал! Солгал, когда сказал, что живешь один, без женщины… Когда… когда…

Мне не хватало дыхания, чтобы высказать ему все немедленно.

– Я пришла, но ты ничего не сказал, не предупредил, что ты не один!

Он чуть отпустил мои плечи, и мне хватило этого мгновения – я вырвалась из насильственных объятий. Джейми хотел подойти ближе, я видела, как его глаза мечут молнии в меня, и все же я ударила его.

– Ты не сказал! Не сказал, не сказал! Почему?! – била я его в грудь.

– Мне было страшно!

Джейми опять сгреб меня в охапку и бросил на постель, грозно возвышаясь над кроватью. Кулаки его были сжаты, а грудь тяжело вздымалась.

– Мне было страшно от того, что ты можешь уйти, теперь уже навсегда! Да, это была трусость, мужчины так не поступают. Но я не смог бы перенести разлуку, понимаешь?

– А как же поступают мужчины? Да, твоя правда, не все живут двоеженцами.

Джейми занес руку – мне подумалось, что сейчас он закатит мне пощечину. Но он снова сжал кулак.

– Господи, да ведь не все мужчины сходят с ума от любви! И не все готовы променять честь, родных, даже заложить шкуру только за возможность быть с любимой. Быть с той, которая оставила тебя, и в то же время хотеть ее так, что страсть затмевает весь мир!..

– Ты хочешь сказать, что я отобрала у тебя все? Это обвинение, надо так понимать? – Я уже шипела.

Джейми умолк, с шумом втягивая воздух в легкие.

– Нет, не так. Я не виню тебя ни в чем. – Он смотрел куда-то в сторону, лишь бы не видеть меня. – Ты не виновата. Как я могу вменять тебе что-то в вину, когда я сам отослал тебя. А ты желала принять смерть, разделить мою участь.

– Да, это беспросветная глупость! Ты сам вынудил меня покинуть Шотландию, а теперь упрекаешь!

Глаза Джейми потемнели от обуревавших его чувств.

– Мне пришлось пойти на это! Чтобы ты родила ребенка… – отчаянно защищался он.

Направление взгляда Джейми подсказывало, что он помнит о Брианне: он невольно смотрел на свой плащ, висевший на крючке, – там были фотографии нашей дочери. Джейми испустил тяжелый вздох.

– Я не упрекаю. – Его голос звучал спокойнее обычного. – Я не упрекаю тебя и не жалею, что ты ушла тогда. И никогда не буду жалеть. Когда б я мог, я бы пожертвовал жизнью ради тебя и дочери, чего бы мне это ни стоило. – Вздох свидетельствовал о том, что в душе Джейми шла борьба, в которой чувства могли победить разум. – В этом нет твоей вины, ты поступила правильно.

– А в том, что я вернулась в Шотландию, есть моя вина?

Он затряс головой.

– О боже, нет! – От отчаяния и невозможности объяснить мне свои чувства он сжал мне запястья, и послышался легкий хруст. – Я жил два десятка лет, не чувствуя сердца! Неужели ты думаешь, что это легко – смотреть вполглаза, слышать вполуха, жить вполчеловека? Я был расколот до основания, а швы приходилось затыкать пришедшейся кстати замазкой!

– Я думаю? Нет, я не думаю, что это легко. – Я еще немного подергалась, но так и не смогла вырваться. – А было ли мне легко? Ты думал о том, каково мне было жить с Фрэнком, подлец?

Чтобы причинить Джейми и физические страдания, я ударила его ногой так больно, как только могла. Джейми выдержал и это.

– Я все время думал об этом, – нехотя признался он. – Мне хотелось верить, что ты счастлива с ним, но намного чаще мне представлялось, как ты спишь с ним, как он берет тебя, как вы проводите дни и ночи, как он обнимает дочь – мою дочь! Я хотел убить тебя в такие минуты!

В один миг Джейми отпустил меня и обрушил удар своего кулака на дубовый шкаф, в котором немедленно образовалась брешь. Нужно было иметь недюжинную силу, чтобы пробить дуб, и, несомненно, Джейми сбил в кровь ладонь. Затем последовал второй удар другим кулаком, не такой сильный, как первый, но мне представилось, что было бы с Фрэнком или со мной, ударь Джейми нас.

– Очень ценные сведения, – отрезала я. – А мне вот даже представлять ничего не нужно – я сама видела Лаогеру.

– Что мне до нее!..

– Каналья! – оценила я его поведение. – Если ты не любил ее, зачем же женился? Чтобы попользоваться, а при случае…

– Закрой рот! – Следующий удар принял умывальник. – Она нравилась мне какое-то время. Возможно, это и непостоянство, но я вел бы себя как животное, если бы она мне не нравилась.

– Почему ты ничего не сказал об этом?

– Что бы это дало? – Джейми подскочил ко мне, глядя в мое лицо. – Ты просто бросила бы меня, вот и все. И это после того как ты снова вернулась, снова была со мной! Пусть ложь, обман, пусть так – я бы не остановился ни перед чем ради твоей любви!

Он притянул меня, прижал к своей груди и долго целовал в губы. Пытаясь противостоять его поцелуям, я силой мысли воскресила образ Лаогеры, ее перекошенное от гнева лицо и ее визг, выражавший собственнические претензии в отношении Джейми.

– Нет, не поможет, – я отодвинулась от Джейми.

Гнев прошел, улетучился; на смену ему пришло холодное спокойствие. Отрезвев от нахлынувших было чувств, я могла действовать, хотя и нетвердо стояла на ногах.

– Я плохо понимаю, что происходит, уйду.

Джейми не дал мне этого сделать, оттаскивая меня за талию от двери.

Поцелуй, которым он наградил меня на этот раз, был очень страстный: мои губы закровавились. Джейми хотел немедленно взять меня, он не хотел более говорить.

И я.

Изогнувшись, я расставила пальцы и вмазала ему по щеке, довершая начатое Лаогерой.

Он принял удар, не говоря ни слова, затем оттянул мою голову назад за волосы и принялся снова целовать меня так же слепо, как и прежде.

Я честно отбивалась, пока Джейми не укусил меня за губу, а потом сунул язык в мой открывшийся рот. В таком состоянии я не могла уже ни говорить, ни дышать.

Далее он отправил меня на кровать, придавив так, чтобы я не могла пошевельнуться. Час назад мы еще смеялись на этой постели.

Он был в возбуждении.

И я.

Молча Джейми дал понять мне, что я принадлежу ему.

Несмотря на мое довольно умелое сопротивление, я давала понять ему, что я соглашаюсь с ним, но и проклинаю его за это.

Он стащил с меня платье, но я заметила это, только когда он прикоснулся горячим телом к моей груди – даже через рубашку я чувствовала его возбуждение, – и когда к моим голым бедрам прижались его бедра. Когда он потянулся к штанам, я немедленно исцарапала его; к шрамам, оставленным Лаогерой на лице Джейми, добавились шрамы на шее.

Еще немного – и мы бы уничтожили друг друга. Ненависть душила нас, и мы хотели отомстить друг другу за годы разлуки, за его распоряжение, за мой уход, за Лаогеру, за Фрэнка…

– Гадина! Потаскуха! – Джейми щедро награждал меня прозвищами.

– Проклятье! Посылаю тебе проклятье!

У него были длинные волосы, в которые я не преминула вцепиться. Дальше мы упали на пол, ругаясь, крича, шипя и избивая друг друга.

Наверное, нас звали, но безрезультатно – мы ничего не видели и не слышали, ослепленные и ненавистью, и любовью. Внезапно на нас вылился ушат холодной воды, напугав нас и остудив наш пыл. Джейми побледнел.

С его головы на меня капала вода. Я была поражена произошедшим. В дверях стояла Дженни.

Бледная, как и брат, она стояла с кастрюлей в руках.

– Хватит! – она была зла не меньше нашего. – Сколько можно, Джейми? Что ты себе вообразил? Поднял на уши весь дом, все разгромил и продолжаешь в том же духе!

Джейми оставил мое тело в покое, сползая с меня с медвежьей грацией. Его сестра бросила мне одеяло.

Джейми стоял на коленях, упираясь руками в пол и тряся головой, разбрасывая брызги. Его штаны были разорваны, но он надел их, хотя и очень медленно.

– Как же так? Где твой стыд? Неужели не совестно? – удивленно смотрела на него Дженни.

Джейми пытался понять, кто и зачем стоит перед ним. Казалось, он не узнавал сестры. Капли стекали по его груди.

– Мой стыд при мне, – тихо произнес он.

На него было больно смотреть – он казался обезумевшим. Закрыв глаза, он вздрогнул и ушел, не говоря ни слова.