Прочитайте онлайн Роковая корона | Часть 17

В Оксфорде Мод пробыла три недели. Однажды жарким июльским утром из Бристоля прибыл герольд, посланный сыном Роберта, Вильгельмом Глостерским.

— Письмо написано священником по повелению Вильгельма, — прочитал вслух Роберт, пробежав глазами пергамент. — Он пишет, что ходят слухи о появлении фламандца из Ипра вблизи Бристоля, и есть опасения, что может быть предпринята попытка осады крепости и освобождения Стефана. — Роберт вполголоса выругался. — Вильгельм удвоил охрану и принял другие меры предосторожности, но он все же тревожится и нуждается в нашем совете.

— Я думаю, что нет особенных причин для беспокойства, — проворчал Ренальф Честерский, который вместе с королем Давидом присоединился к Мод в Оксфорде. — Бристоль находится на западе, а эта часть Англии всегда сохраняла верность императрице и вам. Сторонники Стефана не осмелятся обложить осадой вашу крепость.

— После нападения на Вестминстер все может быть, — сказал Брайан. — В целях предосторожности мы должны послать в подкрепление Вильгельму часть наших солдат.

— Тогда у нас самих будет мало людей, когда придется защищаться или нападать, — ответил Майлс.

Они заспорили. Мод внимательно слушала их. Узнав о возможности появления вражеской армии в окрестностях Бристоля, она почувствовала, как у нее застыло сердце. Пока Стефан в ее власти, преимущество на ее стороне. В этом Мод была убеждена, несмотря ни на какие превратности судьбы.

— Надо отправить туда масть наших солдат, — сказала она. — Если в Бристоле существует хоть малейшая возможность опасности…

— Клянусь ликом Господним, мне только что пришла в голову гораздо лучшая мысль, — вставил граф Честерский. — Если мы спрячем Стефана в надежное место, освободить его будет не так-то легко.

Роберт нахмурился.

— Нет более надежного места, чем Бристоль, родственник.

— Зачем же увозить его из Бристоля? Нужно предоставить Стефану возможность познакомиться с вашими подземельями, заковав его в цепи. — Граф с довольным лицом откинулся на стуле. — Если врагам удастся прорваться в замок — что вряд ли случится, — Стефан будет так далеко упрятан, что никто его не найдет.

— К чему такие крайние меры? — запротестовал Роберт. — Конечно, можно поместить его в меньшую комнату, окруженную стражей, но не нужно забывать, что он все еще король-помазанник.

— Ты стал щепетильным, Глостер, — сказал Майлс. — Сейчас самое время перестать баловать Стефана, как изнеженное дитя. Позволь обращаться с ним, как с преступником, каковым он и является.

— Следовало применить строгие меры еще после нападения на Вестминстер, — согласился Давид Шотландский. — Не будет вреда, если Стефан попробует того, что он заставил испытать бедного Роджера из Солсбери и других, — да покоятся они с миром. Ренальф сделал хорошее предложение.

Два самых могущественных сторонника Мод — граф Честер и король Шотландии — враждовали поколениями из-за своих земель между Англией и Шотландией, граничащими друг с другом. Из-за спорных территорий происходили постоянные схватки. Первая ссора Честера со Стефаном, которого граф вначале поддерживал, произошла из-за земли, принадлежавшей ему, — эту территорию Стефан подарил королю Шотландии. Все мужчины в зале, за исключением Роберта, высказались за поддержку плана Честера.

Роберт пожал плечами.

— Если все согласны, пусть так и будет. Но окончательное решение остается за моей сестрой.

— Сомневаюсь, что она разделит ваше отношение к этому, — заметил Честер.

Стефан в оковах, как простой преступник? У Мод оборвалось сердце. Но ей никак нельзя отрицать выгодность предложения Ренальфа. Душа кричала в немом протесте, и Мод вся сжималась от ужасных картин, рисовавшихся в воображении. Но мужчины смотрели на нее, и Мод знала, какого ответа они от нее ждут. Малейшее проявление колебания или мягкости будет расценено как признак слабости. «Что поделаешь, — женщина…» — таково будет мнение.

— Превосходное предложение, — заставила себя произнести Мод. — Брайан, вы поедете в Бристоль и проследите, чтобы это распоряжение было выполнено?

— Можете на меня положиться, миледи, — заверил ее Брайан.

— Тогда действуйте. Кстати, я решила, как поступить с епископом Винчестерским.

— Вы собираетесь заключить с этим предателем мир? — спросил Честер. — После того, как он подлым образом бросил вас на расправу дикой лондонской черни?

Мод поднялась из-за стола.

— Как же я могу позволить себе не заключить с ним мир? Мы не должны проявлять слепоту в отношении наших главных интересов, Ренальф. Чтобы вернуть утраченную землю, мы нуждаемся в поддержке епископа. Если есть какой-либо другой путь, доступный мне, я с удовольствием последую им.

Все присутствующие согласно закивали.

— Прежде всего, я пошлю к епископу Роберта, чтобы он уговорил его вернуться. В случае отказа мы двинемся на Вестминстер и покажем им, на что способны.

— Напасть на Вестминстер? Это самое неразумное, — сказал Майлс. — Мой совет…

— Когда мне понадобится ваш совет, Майлс, я попрошу вас об этом, — остановила его Мод. — Мое решение обсуждению не подлежит. — Она живо повернулась к своему единокровному брату: — Роберт, ты можешь подготовиться к отъезду в Винчестер сегодня же?

Он кивнул, и Мод улыбнулась:

— Отлично! Я уверена, что ты справишься с Анри лучше всех.

Мужчины переглянулись, явно уязвленные ее властным поведением и недовольные тем, что она не собиралась с ними советоваться. Мод, замерев в кресле, наблюдала за ними. Со времен Вестминстера ее словно щитом ограждали от всего. По правде говоря, она и теперь не особенно доверяла своим сторонникам: сегодня они могут быть вместе с ней, а завтра с такой же легкостью бросят ее.

Стефан обедал в одиночестве в своей комнате в Бристоле. Вдруг дверь резко распахнулась и вошел Брайан Фитцкаунт в сопровождении стражников и сыновей Роберта, Вильгельма и Филиппа. Стефан вскочил, инстинктивно потянувшись к мечу, прежде чем вспомнил, что оружия у него нет. Взглянув на мрачное лицо Брайана, он почувствовал, что встревожился не напрасно.

— Брайан, почему ты здесь?

— Сейчас ты отправишься в подземелье. Это необходимо ради твоей собственной безопасности.

— Зачем? — запротестовал Стефан. Горло его внезапно пересохло, а сердце заколотилось.

— Я уже тебе сказал. Не беспокойся, тебе не причинят вреда.

Стражники направили на него копья и повели к подземельям замка. Вильгельм открыл заржавевшие железные ворота, и Стефан пошел по холодному каменному коридору. Стены были покрыты зеленой плесенью, в воздухе чувствовались зловоние и сырость. Стражники резко повернули за угол и остановились у маленькой каморки, застеленной свежей соломой. Она находилась отдельно от других камер, и никто, глядя в коридор, не мог даже подозревать о ее существовании.

На полу лежал соломенный тюфяк, покрытый грубым серым одеялом из грязной шерсти, и стояли два ведра — одно пустое, другое с водой. От старости и сырости массивные каменные стены были покрыты плесенью, и все здесь смердело от запаха старых экскрементов и немытых тел узников, находившихся здесь бесчисленные годы. Зловоние было таким ужасным, что Стефану захотелось заткнуть себе рот и нос. В одной стене была узкая щель, пропускавшая луч слабого света.

— Его заковать, милорд? — спросил один из стражников, показывая на железные кандалы.

Кровь отхлынула от лица Стефана, когда он оглядел мрачную камеру и увидел железные цепи.

— Брайан, почему со мной так поступают? — прошептал он.

— Это приказ Domina, — ответил Брайан, не глядя на него. — Непременно закуйте его, — сказал он стражнику, и тот застегнул на ногах Стефана тяжелые железные кандалы. — Нет, руки оставьте свободными, — добавил он, когда стражник начал надевать кандалы на запястья узника.

— Domina… — повторил Стефан. — Значит, Мод еще не коронована. Почему?

— Потому что лондонцы… — начал было Филипп.

— Придержи язык, Филипп, оборвал его Брайан.

Стефан перевел взгляд с Филиппа на Брайана. Что же, во имя Господа, случилось? Неприятности… Как он и предсказывал, у Мод возникли серьезные неприятности.

— Я не верю, что это приказ миледи, — произнес он. — Почему здесь нет Роберта? Бристоль — его замок, и только он должен приказывать, как со мной обращаться.

— Думай что хочешь. Какая разница, кто отдал приказ. Оба они — и Роберт, и миледи — согласились с Честером… — Брайан внезапно умолк, и Стефан понял, что тот явно сказал лишнее.

При упоминании об изменнике-графе Стефана охватила холодная дрожь. Иисусе! Так это была идея Честера! Но почему? Что же случилось, из-за чего с ним вдруг так грубо обошлись?

— У камеры будет постоянно стоять стражник, и еще четверо — снаружи у входа в подземелье. Вильгельм, — сказал Брайан старшему сыну Роберта. — С пленником нужно обращаться так, как приличествует его положению, кормить так, чтобы не повредить его здоровью, но ни в коем случае не позволять ему выходить из камеры и не освобождать от цепей.

— Какая бессмысленная жестокость! — закричал Филипп. — На такое злодейство способны только анжуйцы! — В его темных глазах заблестели слезы. — Стефан не простой преступник, он — король Англии! Это все дела моей тетушки Мод, ненавижу ее!

— Если ты произнесешь еще хоть слово, Филипп, я всыплю тебе розог сию же минуту, и, клянусь Христом, ты не скоро забудешь это! — закричал Брайан, угрожающе поднимая руку.

Такая вспышка была настолько нехарактерна для хладнокровного, уравновешенного Брайана, что Стефан не знал, что и подумать. Постепенно ему становилось ясно, что Брайан, вероятно, не вполне согласен с остальными и если бы вместо него приехал Честер, то цепи оказались бы не только у него на ногах, но и на руках. Возможно, его бы даже пытали. Брайан по-своему, не нарушая данных ему указаний, пытался облегчить положение Стефана. «Спасибо тебе, старый друг», — подумал он, но промолчал, зная, что при любой его попытке выразить свою благодарность Брайан будет горячо отрицать малейшее проявление сочувствия.

— Объясни все-таки, что вызвало такие действия? — попросил Стефан.

Брайан, избегая взгляда Стефана, покачал головой. Стефан догадался, что планы приверженцев Мод расстроены. С прошлой весны, с тех пор, когда он разрешил архиепископу Кентерберийскому поддержать свою кузину, никто, даже графиня Глостерская, не рассказывал ему, что происходит в мире. Он изголодался по новостям и только теперь наконец узнал, что Мод не коронована, и, должно быть, столкнулась с трудностями.

Четверо стражников, Брайан и двое сыновей Роберта покинули темницу. Дверь за ними громко захлопнулась, и в замке заскрежетал ключ. Раздались звуки удаляющихся по коридору шагов и покашливание стражника, занявшего свой пост у темницы.

Стефан никогда в жизни не был так одинок. Впервые с тех пор, как он покинул Блуа, ему казалось, что у него нет будущего. Что его ждет? Его собираются убить? И потому посадили в это гиблое место? Мод никогда не отдала бы подобного приказа, но, может, это сделали другие без ее ведома? Маловероятно, но кто знает? Возможно, его будут прятать здесь до конца жизни? Внезапно Стефан вспомнил, как его дядя, король Генрих, двадцать восемь лет держал своего старшего брата Роберта, герцога Нормандского, заключенным в уэльской крепости.

Стефана затрясло, как в лихорадке. Двадцать восемь лет! Боже милосердный! Мысль об этом была невыносимой. Лучше умереть! Стефан засунул в рот кулаки, чтобы удержаться от крика и не опозориться перед стражником, стоявшим за дверью. Перекрестившись, он упал на колени и стал молиться.

В конце концов Стефан потерял ощущение времени. Он не знал, сколько дней прошло с тех пор, как его посадили в подземелье, и с трудом мог вспомнить, на что похожа нормальная жизнь. Весь его мир заключался в пространстве между стенами темницы и времени, когда ему приносили пищу. Определить, день ли это или ночь, можно было лишь по полоске света в щели стены. Видел он только стражников, которые часто менялись, чтобы, как предполагал Стефан, он не смог завязать с кем-нибудь из них более тесные отношения. Иногда, когда он ел, стражники вступали с ним в короткий разговор, но по большей части низвергнутый король Англии пребывал в полном одиночестве.

Лицо его покрылось колючей щетиной, все тело ныло, коленные суставы дьявольски болели, будто кости пропитались сыростью. Одежда его стала грязной и начала дурно пахнуть, а на теле не осталось места, которое не чесалось бы от укусов вшей и клопов. Временами ему казалось, что он продал бы душу за горячую ванну.

Однажды ночью, проснувшись от громкого шума, Стефан сел, ожидая, что сейчас увидит глаза огромной крысы, в темноте забравшейся в его камеру. Дверь открылась, и вместо стражника Стефан с удивлением увидел Филиппа с зажженным факелом в одной руке и кувшином в другой.

— Сир, у вас все в порядке? Вас хорошо кормят? Здесь так холодно, у вас есть чем укрываться?

Звук взволнованного голоса Филиппа был слаще песен трубадура.

— Все в порядке, насколько это возможно, Филипп, — сказал Стефан. — Еды достаточно, но еще одно одеяло пришлось бы очень кстати; и еще я очень скучаю по моим тренировкам. Сменить одежду также не помешало бы. — Он вгляделся в темноту коридора. — Где стражник?

— Я подкупил его, чтобы он позволил мне несколько минут побыть с вами наедине. Он знает, что я не принес с собой ни зубила, ни молотка, чтобы разбить цепи и освободить вас.

Филипп вставил факел в железную скобу, прикрепленную к стене, опустился на колени на солому и протянул Стефану кувшин.

— Здесь немного вина, сир, больше я ничего не рискнул принести.

Стефан, весьма тронутый, улыбнулся.

— Ты смелый парень, Филипп, раз не побоялся прийти ко мне. Если это раскроется, ты будешь примерно наказан.

Он взял кувшин обеими руками и стал жадно пить. Вино было низкого сорта, горчило на языке, но ничто в жизни не казалось Стефану таким сладким.

— Как долго я здесь пробыл?

— Пять дней, сир. Я пришел бы раньше, но милорд Уоллингфорд все время находился в замке, усиливая охрану и укрепляя подступы к нему. Он уехал только позавчера.

— Клянусь Рождеством Христовым, кажется, будто прошла целая жизнь. — «Только пять дней, — подумал Стефан, — пять жалких дней, а я уже не знаю, как вынести еще хотя бы час».

— Это преступление — то, что они с вами сделали, сир, — прошептал Филипп, и голос его задрожал от негодования. — Ваше унижение для меня невыносимо. Я никогда не прощу ни отца, ни тетку — и никогда не признаю ее королевой.

Стефан не мог сдержать удовлетворения. Без малейших усилий он склонил сына Роберта на свою сторону. Это была подходящая месть за то, как низко с ним обошлись.

Он взъерошил волосы Филиппа.

— Я никогда не забуду твою доброту, и, когда освобожусь, найду, чем тебя отблагодарить. Ну, рассказывай новости.

Филипп уселся на солому.

— Перед самой коронацией лондонская чернь напала на Вестминстерский дворец, разграбила его, и миледи едва спаслась.

— Иисусе! — пробормотал Стефан, перекрестившись. — Разграбили Вестминстер! Верится с трудом.

— Когда миледи умчалась в Оксфорд, ваша королева въехала в Лондон. Она возглавляла армию, и рядом с ней был Эвстейк. К ней присоединились лорды Мулэн и Лестер, Вильгельм из Ипра, а также другие, которые бросили вас при Линкольне.

— Слава Богу. Продолжай.

— В ваше дело вдохнули новую жизнь. Вы находитесь здесь потому, сир, что не исключена угроза восстания и попытки спасти вас.

— Клянусь Рождеством Господним, — пробормотал Стефан, — я чувствовал, что произойдет нечто подобное. — Он был так возбужден, что сбросил одеяло и стоял, раскачивая кувшин в руках. — Итак, Матильда и Эвстейк в безопасности и вернулись в Лондон. — Стефан закрыл глаза, молча вознося благодарственную молитву. — А мой брат?

Филипп также поднялся.

— Он бросил миледи незадолго до того, как дворец был разгромлен. Брайан считает, что, возможно, без епископа тут не обошлось. Мой отец поехал в Винчестер уговаривать его вернуться.

Стефан, зная Анри, подумал, что тот вполне мог быть вовлечен во все это, и почувствовал, как с сердца свалилась огромная тяжесть. Теперь появилась возможность еще раз обрести надежду.

Его брат имел самый проницательный ум в королевстве; и если есть хоть какой-нибудь способ освободить Стефана, Анри найдет его. На глаза узника набежали слезы. Если он выберется из этой скверной тюрьмы, поклялся себе Стефан, то никогда больше не обидит брата, а также церковь.

Раздалось покашливание, Стефан поднял глаза и увидел в дверном проеме обеспокоенного стражника.

— Ну, господин Филипп, время вышло. Сейчас в любой момент начнется смена охраны. Поспешите.

— Спасибо тебе, Филипп, — сказал Стефан, допивая остатки вина. На восторженном юном лице мальчика мерцали отблески факела.

— Я прослежу, если смогу, чтобы вам, по крайней мере, дали еще одно одеяло. — Филипп вытащил из скобы факел, забрал из рук Стефана кувшин и покинул камеру.

Когда дверь закрылась и ключ в замке повернулся, Стефан упал на колени и стал молиться. Новости явились, как чудо: его трон до сих пор свободен, Матильда с триумфом вернулась в Лондон, брат опять стал его союзником — или можно надеяться на это.

Если Бог предоставит ему еще один шанс, он никогда больше не позволит зависти, враждебности, гневу и особенно любви — слепой безрассудной любви — замутить его разум или заставить действовать против главных интересов. «Ну, гляди, дорогая кузина, — подумал он. — Если небеса даруют мне шанс, я не позволю тебе ускользнуть».