Прочитайте онлайн Сделка Райнемана | Глава 31
Глава 31
Немец, сопровождавший Дэвида, сменил свой белый костюм на полувоенную форму охранника Райнемана. За рулем был другой шофер – аргентинец.
«Паккард» тоже сменили – на шестиместный «Бентли» с откидным столиком из красного дерева и занавесками на окнах. На таких машинах разъезжали только английские дипломаты высшего ранга, хотя и не послы. В общем, обычная машина престижного класса. Райнеман продумал и эту деталь, предположил Дэвид.
Водитель знал свое дело. Дэвид и глазом не успел мигнуть, как машина перебралась с окутанной глубоким мраком грунтовой дороги, отходившей от усадьбы Райнемана, на широкую магистраль, протянувшуюся вдоль берега погруженной в беспросветную темноту реки. Как только под шинами автомобиля оказался бетон, шофер вдавил педаль акселератора чуть ли не до упора, и «Бентли», «подстегнутый» им, резво ринулся вперед. Сопровождающий предложил Дэвиду сигарету, но он отказался, покачав головой.
– Вы попросили доставить вас к американскому посольству, сеньор, – бросил шофер через плечо, не сводя глаз с бешено мчавшегося навстречу дорожного полотна. – Боюсь, я не смогу сделать этого: сеньор Райнеман распорядился подвезти вас к вашему дому на Кордобе. Простите меня.
– Мы не можем нарушать инструкций, – добавил немец.
– Надеюсь, что вы и не будете делать этого. Благодаря вашей вере в инструкции мы и бьем вас повсюду.
– Ваш выпад не по адресу. Меня все это совершенно не касается.
– Я и забыл: «Гнездо ястреба» придерживается нейтралитета. – Дэвид, переменив позу, закинул ногу на ногу и стал молча смотреть в окно. Он хотел сейчас только одного – побыстрее добраться до посольства, чтобы снова увидеться с Джин.
Мозг его усиленно работал. В его памяти всплывала одна деталь за другой.
Когда он должен был оставить Джин ненадолго одну, она произнесла ему вслед это слово – «Тортугас».
Да-да, все тот же таинственный термин – «Тортугас»!
Но откуда она узнала его? Можно ли представить себе такое, чтобы и она была лишь составной частью всего этого? Частью той не вырисовывавшейся никак картины, которую пока что не удается ему воссоздать из имеющихся в его распоряжении отдельных, разрозненных фрагментов?
«„Тортугас“ не стоит наших жертв», – сказала Джин. Она молила его бросить все то, чем он занимался!
Об этом же просила его и Лэсли Хоуквуд. Чтобы умолять его отступиться от своего дела – умолять упорно, неистово, в каком-то фанатичном исступлении, – она преодолела путь в четыре тысячи миль.
«Уезжай из Буэнос-Айреса!» – взывала она к нему.
Была ли какая-нибудь связь между брошенной ему вслед репликой Джин и страстной мольбой Лэсли Хоуквуд?
«О боже, – ломал он голову, – и в самом деле, имелась ли между тем и другим какая-то связь?»
– Сеньоры!
Прозвучавший внезапно резкий голос шофера нарушил размышления Дэвида. Немец инстинктивно повернулся к заднему окну и посмотрел в него. Вопрос, с которым он обратился к водителю, состоял из одного-единственного слова:
– Давно?
– Да, давно. Достаточно долго, чтобы не сомневаться. А вы что, так до сих пор ничего и не замечали?
– Нет, ничего.
– Я обогнал три машины. И продолжал гнать на бешеной скорости. Затем сбавил ход и поехал по правой стороне полосы, прижимаясь к самой обочине. Но эта машина как шла, так и продолжала идти – не обгоняя нас и не отставая. Короче, нам сели на хвост.
– Где мы сейчас? В округе Второго холма? – спросил немец.
– Si… Думаю, их планы изменились. Судя по тому, что расстояние между машинами сокращается, они решили добраться до нас. У них мощный мотор. И здесь, на шоссе, нам от них не удрать.
– В таком случае дуй в Колинас-Рохас! Сворачивай на первую же дорогу справа! На любую! – приказал охранник Райнемана, вынимая из-под пиджака пистолет.
«Бентли» резко, чуть ли не под прямым углом, повернул в указанном направлении. Дэвида с немцем, занимавших заднее сиденье, отбросило влево. Аргентинец, стремясь уйти от погони, до конца выжал сцепление. Мотор взревел, и машина на максимальной скорости устремилась вверх по склону холма. Когда же, перевалив через вершину, автомобиль спустился в низину, отделявшую этот холм от другого, шофер, воспользовавшись тем, что впереди пролег на какое-то расстояние ровный, без подъемов и спусков, участок дороги, повел машину еще быстрее, и теперь она неслась уверенно вдаль, словно выпущенный из жерла пушки огромный и грозный снаряд. Подъем на второй холм оказался еще круче, чем на первый, но заранее заданная скорость помогла в преодолении этого препятствия. «Бентли» упрямо взбирался наверх, не сбавляя особенно хода. Водитель знал свою машину, подумалось Дэвиду.
– Я вижу сзади свет фар! – заорал немец. – Они продолжают преследовать нас!
– Вскоре начнется равнина… Если, конечно, меня не подводит память, – сказал шофер, следя внимательно за дорогой. – Думаю, прямо за этой грядой холмов. Там много проселков. Постараемся затеряться на одном из них. Возможно, они, не заметив нас, проедут мимо.
– Не думаю. – Немец, по-прежнему глядя в заднее окно, вытащил из пистолета магазин, провел по нему пальцами и, удостоверившись, что все в порядке, поставил его на место. Затем, отвернувшись от окна, полез под сиденье. Мотор натужно ревел, машина тряслась, подбираясь по ухабистой сельской дороге к вершине холма, немец, лихорадочно шаря внизу рукой, безбожно ругался.
Затем послышался лязг металла. Это охранник Райнемана, засунув пистолет за пояс, вытащил из-под сиденья ружье. Дэвид сразу узнал автоматическую винтовку – новейшее и самое мощное стрелковое оружие, созданное Третьим рейхом. В рожке, ловко вставленном немцем в гнездо, помещалось свыше сорока патронов 30-го калибра.
– Езжай на ровное место. Подпусти их поближе, – скомандовал охранник.
Дэвид одной рукой держался за кожаный ремень переднего сиденья, а другой упирался в дверцу машины, пытаясь сохранить равновесие.
– Не делайте этого! Вы же не знаете, кто они! – закричал он.
– Зато я знаю свои обязанности, – грубо отрезал охранник, бросая на Дэвида неодобрительный взгляд.
Повернувшись к заднему окну, немец сунул указательный палец в небольшое металлическое кольцо в нижнем правом углу обшивки и потянул его сперва вверх, а потом к себе. В панели образовалась небольшая щель – дюймов десяти шириной и высотой дюйма четыре.
Дэвид взглянул на левую половину оконной обшивки. Оказалось, что и там имелось такое же точно кольцо и, следовательно, такое же точно отверстие.
Автомобиль Райнемана, таким образом, мог в любой миг превратиться в боевую машину, способную вести прицельный огонь по неприятелю, если бы тому вздумалось вдруг преследовать его. Из щелей-амбразур открывался отличный обзор. Единственное, хотя и не столь уж значительное, неудобство для стрелка представляла бы в данный момент лишь тряска, неизбежная при быстрой езде по неровной, холмистой местности.
– А что, если это американцы, которым поручено присматривать за мной? – крикнул Дэвид, увидев, что немец, встав на колени на заднем сиденье, собрался вставить ствол винтовки в отверстие под стеклом.
– Это не так.
– Но вы же не можете этого знать!
– Сеньоры! – крикнул водитель. – Идем на спуск! Дорога начнет сейчас заворачивать в сторону, я помню это! А потом пойдет среди лугов с высокой травой. Уже по плоской равнине… Там будет много различных проселков… Держитесь крепче!
«Бентли», подпрыгнув внезапно, тут же наклонился вперед, словно перевалил через какой-то бугор. Немца вместе с винтовкой отбросило от окна, и тело его, повиснув в воздухе на какую-то долю секунды, ударилось с силой о спинку переднего сиденья. Винтовку, чтобы не выронить ее во время своего «полета» по закону инерции, охранник слегка приподнял.
Дэвид просто не мог не воспользоваться моментом. Уцепившись за ружье, он прикрыл пальцами спусковой механизм и, крутанув резко прикладом, вырвал оружие из рук немца. Охранник Райнемана, застигнутый Дэвидом врасплох, потянулся за своим пистолетом, торчавшим у него из-за пояса.
«Бентли» между тем мчался на бешеной скорости вниз по крутому склону. За поворотом, о котором только что упомянул аргентинец, начинался извилистый и к тому же неровный путь, проехать по которому было не так-то просто, и, в опровержение различных инженерных теорий, машина шла теперь, резко накренившись набок, лишь на двух колесах, тогда как остальные два колеса беспомощно вращались, не касаясь почвы.
Дэвид и немец в напряженных позах, пригнувшись и упираясь ногами в войлочный коврик на полу салона, стояли друг против друга.
– Верните винтовку! – Немец целился из пистолета Дэвиду в грудь. Тот же, держа приклад под мышкой и прижав палец к спусковому крючку, направил дуло грозного оружия в живот своего противника.
– Выстрелите вы, выстрелю и я! – крикнул он в ответ. – Мне удастся разделаться с вами, вам же со мной – нет! Вы оба так и останетесь здесь, в машине!
Сполдинг заметил, что водителя охватила паника. Противостояние между охранником и Дэвидом, происходившее у него за спиной, холмистая дорога, бешеная скорость, на которой мчался «Бентли» по неровному, извилистому пути, – все это, взятое вместе, вызывало у него чувство испуга, растерянности и беспомощности.
– Senores! Madre de Jesus!.. – завопил он и затем обратился в ужасе к Сполдингу: – О боже, выходит, вы убьете нас!
«Бентли» задел за каменистую обочину дороги. Ощутив сильный толчок, водитель повел машину посередине пути.
– Вы ведете себя глупо, – попытался убедить немец Дэвида в необдуманности его поступка. – Они же охотятся за вами, а не за нами!
– Я в этом не уверен. Убивать же людей на основании лишь одних подозрений – не в моих правилах.
– В таком случае, значит, вы предпочитаете убить нас? Но ради чего?
– Я не хочу, чтобы вообще кто-то кого-то убивал… А теперь положите пистолет! Мы оба знаем, что шансы у нас не равны: перевес на моей стороне.
Немец заколебался.
Машину снова сильно тряхнуло: по-видимому, «Бентли» наскочил на огромный камень или поваленное дерево. Именно это обстоятельство, кажется, образумило немца. Он бросил пистолет на сиденье.
Однако противостояние на этом не кончилось. Дэвид следил за рукой немца, тот же не спускал глаз с винтовки, которую держал Сполдинг.
– Madre de Dios! – воскликнул аргентинец с чувством облегчения: волнение его улеглось, страха он уже не испытывал.
«Бентли» по-прежнему катился вниз.
Дэвид посмотрел сквозь ветровое стекло. Извилистый путь по крутому склону подходил к концу. Впереди, на равнинных просторах, расстилались луга – эти пампасы в миниатюре, на которые изливала свой тусклый свет луна.
Затем, неожиданно для немца, он нагнулся и поднял с сиденья пистолет. Охранник Райнемана взирал на это с чувством досады на самого себя: ведь в поединке со Сполдингом он позорно проиграл.
– Расслабьтесь, – обратился Сполдинг к шоферу. – Возьмите сигарету и отвезите меня назад в город.
– Подполковник! – пролаял немец. – То, что оружие у вас, ровным счетом ничего не меняет: по нашему следу по-прежнему мчится машина! Если вы не желаете прислушиваться к тому, что я говорю, то давайте хотя бы свернем с дороги!
– Мне нужно спешить: в запасе у меня нет лишнего времени. Я не просил шофера сбрасывать скорость, я сказал только, что он может расслабиться.
Аргентинец, воспользовавшись тем, что они уже ехали по ровному участку дороги, нажал на акселератор и закурил сигарету, как и советовал ему Дэвид. Машина шла теперь плавно, без тряски и рывков.
– Садитесь! – приказал Сполдинг немцу. Сам же он, опустившись на одно колено, находился у правой дверцы, лицом к своему противнику. Винтовка покоилась безмятежно у него на руке, готовая, однако, в любой миг вступить в бой.
– Снова огни. Они едут быстрее, чем мы, так что нам не удастся оторваться от них, – испуганно забубнил аргентинец, обращаясь к Дэвиду. – Скажите, что должен я делать?
Дэвид моментально оценил ситуацию:
– Предоставь им возможность связаться с нами… Лунного света достаточно, чтобы следить за дорогой? При выключенных фарах?
– Пока что – да. Но недолго. Я никак не могу вспомнить, куда идет дальше дорога…
– Выключи фары и снова включи! И так – два раза… Давай же!
Шофер сделал, как ему велели. Эффект превзошел все ожидания: наступивший внезапно полный мрак был дважды прорезан затем ярким всполохом света, озарившим на краткие мгновения окаймленную с обеих сторон высоким травостоем дорогу.
Дэвид вглядывался напряженно в заднее окно, ожидая ответного сигнала с преследовавшей их машины. Но оттуда не стали отвечать. Он не знал, что и думать. Возможно, те люди просто не поняли смысла посылаемых им сигналов. Не восприняли их как свидетельство желания преследуемых ими людей вступить с ними в переговоры.
– Мигни им еще несколько раз, – приказал Сполдинг водителю. – С коротким перерывом… в пару-другую секунд. Начинай!
С приборной доски донесся щелчок, и фары засветились – на три-четыре секунды. Еще щелчок – и опять кромешная тьма.
И затем в один миг все изменилось.
Из машины, увязавшейся за «Бентли», раздалась автоматная очередь. Заднее стекло было вдребезги разбито. Осколки впились в кожу сидевших в автомобиле людей и вонзились в обивку салона.
Дэвид почувствовал, как кровь потекла по щеке. Немец стонал от боли, сжимая левую руку, из которой сочилась кровь.
«Бентли» занесло в сторону. Шофер крепче схватился за руль и повел машину по дороге зигзагами.
– Вот вам ответ! – прорычал охранник Райнемана. В его глазах застыли ярость и испуг. Дэвид бросил винтовку немцу:
– Стреляйте!
Охранник высунул ствол в отверстие. Дэвид, вскочив на сиденье, оттянул на себя металлическое кольцо с левой стороны оконной рамы и поднял пистолет, чтобы через образовавшуюся амбразуру открыть огонь по противнику.
Преследователи снова дали очередь. Палили из крупнокалиберного пистолета-пулемета. На «Бентли» посыпался град пуль. В матерчатом верхе и металлическом корпусе появились дыры. Несколько пуль пробили ветровое стекло.
Немец открыл ответный огонь из своей автоматической винтовки. Дэвид старательно целился, что было нелегко, так как «Бентли» метался из стороны в сторону, в результате чего машина преследователей постоянно ускользала из поля зрения. Потом, решившись наконец, он нажал на спусковой крючок, рассчитывая попасть в шину.
Винтовка в руках немца грохотала, словно гром. Он стрелял очередями, и всякий раз, когда начиналась сотрясавшая воздух пальба, небольшой элегантный салон оглашался чудовищной какофонией.
Раздался взрыв. Дэвид увидел, что из-под капота мчавшейся за ними машины повалили внезапно клубы черного дыма и пара.
Но пулеметные очереди не умолкали. Преследователи, не обращая внимания на окутавшую их автомобиль завесу, продолжали упорно стрелять.
– Иа-а-ах! – вскрикнул шофер-аргентинец. Дэвид взглянул в его сторону. Из головы водителя струилась кровь, половина шеи была снесена, руки беспомощно повисли.
Сполдинг метнулся вперед, к рулю, но схватить его не успел. «Бентли», никем не управляемый, уже свернул с дороги в высокую траву.
Немец, вытащив быстро дуло из амбразуры, разбил стволом боковое окошко и к тому времени, когда «Бентли», резко остановившись, замер посреди покрытого густой травой открытого участка, вставил в гнездо второй магазин.
Гнавшаяся за ними машина, над которой взметались ввысь столбы дыма и огненные языки, была уже совсем рядом, прямо напротив них на дороге. И на этом путь ее завершился. Дернувшись дважды, она накренилась и так и застыла недвижным черным силуэтом.
Однако сидевшие в ней люди не собирались прекращать борьбы. Немец, распахнув резко правую дверцу «Бентли», нырнул в высокую траву. Дэвид пригнулся как можно ниже и, навалившись на левую дверцу всей тяжестью своего тела, искал пальцами ручку, чтобы также выскочить из машины и укрыться в траве.
Воздух вновь взорвался оглушительным грохотом: это охранник Райнемана дал еще одну очередь из автоматической винтовки.
А затем ночную тьму пронзил отчаянный вопль. Когда Дэвид, открыв дверцу, выпрыгнул из машины, то увидел, как немец, поднявшись во весь рост из травы, двинулся вперед, не обращая внимания на стрельбу, которую вел по нему противник. Пальцем он нажимал на спусковой крючок винтовки, тело его сотрясалось под ударами пуль, вонзавшихся ему в плоть.
Потом охранник упал.
Едва его тело коснулось земли, как со стороны дороги снова послышался взрыв.
Это рванула хранившаяся в багажнике канистра с бензином. В воздух взлетели огненные столбы и куски металла.
Дэвид, держа пистолет наготове, одним прыжком укрылся за металлическим корпусом «Бентли».
Стрельба, однако, прекратилась. Было слышно лишь, как ревел огонь и свистел вырывавшийся из-под капота пар.
Сполдинг выглянул из своего укрытия на дорогу, и взору его предстало жуткое, кровавое зрелище.
Автомобиль он сразу узнал. Это был «Десенберг» – тот самый, на котором сегодня днем незнакомые ему люди увезли Лэсли Хоуквуд.
На заднем сиденье валялись два мертвых тела, ставшие поживой уже подбиравшегося к ним прожорливого огненного пламени. Водитель, отброшенный взрывной волной, повис на спинке переднего сиденья. Руки его были изуродованы, голова свернута набок, недвижные, мертвые глаза широко раскрыты.
Но это – не все. Был еще один человек – четвертый. Он лежал, распростершись на земле возле открытой правой дверцы. Так же, как и те, в беспомощной позе, указывавшей на то, что он был мертв.
И вдруг – о чудо! – рука его шевельнулась! Потом – голова!
Значит, он – жив!
Сполдинг, выскочив к горевшему «Десенбергу», оттащил находившегося в полубессознательном состоянии мужчину от останков того, что некогда было роскошной машиной.
У Дэвида на глазах умерло слишком много людей, чтобы он мог заблуждаться относительно участи этого человека. Еще немного, и его не станет. Пытаться воспрепятствовать смерти, когда исход уже предрешен, не имело смысла. Единственное, что еще можно сделать, это воспользоваться остававшимся в запасе ничтожно малым временем.
Дэвид наклонился над умирающим.
– Кто вы? И почему хотели убить меня?
Человек огромным усилием воли сфокусировал на Дэвиде взгляд своих глубоко запавших глаз. Сквозь дымную завесу проглядывал мерцающий свет единственной уцелевшей фары взорванного «Десенберга»: автомобиль тоже доживал последние мгновения.
– Кто вы? Скажите же, кто вы?
Но человек ничего не сказал. Возможно, он просто не в силах был говорить. Однако губами он пошевелил. Однако не для того, чтобы что-то прошептать.
Сполдинг еще ниже склонился над ним.
Умирающий попытался последним усилием воли плюнуть Дэвиду в лицо, но смерть помешала осуществлению этого намерения. Голова его откинулась безжизненно назад, на подбородке застыла смешанная с кровью слюна.
При свете полыхавшего в машине огня Сполдинг распахнул пиджак покойника.
Но удостоверения личности не обнаружил.
Не оказалось его и в карманах брюк.
Дэвид, ощупав подкладку пиджака, расстегнул рубашку до пояса.
И замер, пораженный тем, что увидел.
Живот мертвеца избороздили глубокие рубцы – следы от ран, но не от пулевых. Дэвид уже видел подобное раньше.
Испытывая страшное волнение, он приподнял мертвое тело за шею и, сдернув пиджак с левого плеча, разорвал рубашку по шву, чтобы обнажить руку.
И увидел то, что и ожидал. Они действительно были там – страшные знаки, въевшиеся в кожу столь глубоко, что вывести их было уже невозможно.
Цифры, на которые он смотрел сейчас, наносились татуировкой узникам лагерей смерти.
Во исполнение все того же лозунга – ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer!
Человек, только что умерший, был евреем.
