Прочитайте онлайн Шалость | II
II
Девица де Фреваль достигла Бургвуазина, где начали в домах зажигаться первые огни, так как уже наступили сумерки. С приближением ночи стала подниматься луна. У нее уже не было той серебристой ясности, как в прошлую ночь, но ее света было достаточно, чтобы осветить дорогу, по которой ехала девица Анна-Клод. Сразу же за Бургвуазином началась очень суровая местность. Она тянулась вплоть до городка Сен-Рарэ, который был расположен у входа в обширную, хорошо возделанную равнину, в то время как пространство, отделяющее Сен-Рарэ от Бургвуазина, представляло собой только обнаженные ланды, тощие рощицы, поля под паром, где возвышались скалистые плоскогорья, вроде того, на каком построен замок От-Мотт, о котором рассказывал г-н де Ла Миньер. Позволив своей утомленной лошади идти шагом, Анна-Клод воскрешала в своей памяти те события, о которых г-н де Ла Миньер в ее присутствии повествовал г-ну де Вердло.
Оглядываясь вокруг, она напряженно возвращала к ним свое внимание.
Дорога становилась все более и более трудной. Лошадь часто спотыкалась о высокие камни. Луна была покрыта густым облаком, и в полутьме вся окрестность приняла мрачный вид. Дорога спустилась в извилистый, размытый дождями лог. Вдруг лошадь остановилась. В это мгновение луна вынырнула из туч, и девица де Фреваль ясно различала ограду, которая шла вдоль дороги.
Уж не гостиница ли это? Девица де Фреваль подумала уже о том, чтобы здесь отдохнуть, но воспоминание о ругательствах старой ведьмы остановило ее намерение. К тому же следовало воспользоваться тем, что луна вышла из облаков, чтобы попытаться продвинуться несколько дальше. Но лошадь из строптивости и упрямства отказывалась идти. Девица де Фреваль соскочила на землю. С большой осторожностью она пошла вдоль стены. Обогнув угол, она увидела, что стена продолжается и что в ней прорезано узкое окно, откуда падает луч света. Анна-Клод тихонько подошла к нему и заглянула сквозь запыленное стекло.
Ее глазам представилась довольно большая комната с потолком из толстых балок, освещенная несколькими подсвечниками и медными канделябрами. Комната была снабжена столами, на которых помещались бутыли, стаканы и оловянные кружки. Вокруг столов, на деревянных скамейках, сидело семь или восемь собутыльников. У всех их были серые камзолы и большие шляпы с опущенными полями. На плече висела сумка, а за поясом поблескивали дула пистолетов. Между ногами стояли мушкеты. Шла оживленная беседа. Резкие жесты находили полное соответствие с грубыми решительными лицами, с покрытыми растительностью висками и подбородками. Двое играли в карты… Смешивались хриплые и глухие голоса. Вдруг один из них яростно ударил по столу сжатым кулаком. Началась шумная ссора.
— Я спущу с тебя шкуру, плут!
— А я выжму из тебя все сало, жирный боров!
Целая туча ругани и проклятий поднялась к потолочным балкам притона. Трубки дымились во рту. Должно быть, там тяжелый едкий запах человеческих испарений, пота, сала, вина, табаку — привкус чего-то мерзкого и крепкого, что схватывает за горло и щиплет глаза. Долго наблюдала Анна-Клод этих людей за столом, которые пили и ругались при мигающем свете свечей в этой уединенной гостинице, которая была окружена всем молчанием ночи и всем одиночеством пустынной равнины. Это, конечно, они, и он должен быть там, среди них. Он!
Девица де Фреваль отодвинулась от окна и отступила на несколько шагов в темноту. Вдруг она споткнулась о что-то и чуть не упала. Она наклонилась, чтобы поднять помешавший ей предмет. Это был мушкет. Вероятно, часовой прислонил его к узкой двери, проделанной в стене. Анна-Клод с силой толкнула эту дверь. Теперь она стояла на пороге той комнаты, в которой происходила попойка. При ее появлении сразу же воцарилось молчание. Несколько собутыльников вскочили на ноги. Анна-Клод заметила направленные на нее дула пистолетов. Тогда она сделала шаг вперед и сказала чистым, твердым голосом:
— Я хотела бы говорить с вашим начальником.
Она оставалась неподвижной и совершенно прямой, высоко подняв голову в треуголке, украшенной пряжкой, не обнаруживая страха, хотя и чувствовала в это время дуло пистолета, приставленное к ее виску. Свет канделябра, поднесенного одним из присутствующих к самому ее лицу, не заставил ее опустить глаза. Она совершенно не казалась смущенной тем, что находится в этой странной комнате, среди мужчин с низкими и грубыми лицами, в нищенской подозрительной гостинице, под зловещими взглядами, устремленными на нее в упор. Вокруг нее воцарилось молчание. Казалось, начали совещаться. Послышались насмешки. Анна-Клод покраснела и повторила тем же надменным, ясным голосом:
— Я пришла сюда, чтобы говорить с вашим начальником.
И, полная нетерпения, топнула ногой о землю, покрытую лужами вина и плевками.
Насмешки удвоились. От одного из столов поднялся человек. Это был рыжий парень, с циничным и жестоким выражением лица. На нем была шляпа с широкими полями. Гнилой рот складывался в хитрую, плутовскую улыбку. Парень остановился против девицы де Фреваль, дотронулся пальцем до края ее треуголки и сказал пьяным голосом:
— Здесь капитан я!
Она презрительно смерила его с головы до ног.
— Я хочу говорить с капитаном Сто Лиц.
Парень повторил с прежней грубостью:
— Это я.
Раздался оглушительный хохот. Приклад мушкета тяжело стукнул в твердый земляной пол.
Рыжий человек обернулся:
— Тише, Камюс!
И тотчас же повторил с пьяной настойчивостью:
— Капитан — это я.
Девица де Фреваль пожала плечами.
— Неправда.
— Прекрасно! Если я не капитан, то и ты не кавалер, каким представляешься, красотка! Но так как ты дьявольски хорошенькая девочка, то ты выпьешь в честь капитана со мной, Кокильоном, твоим покорнейшим слугой.
Он взял со стола полную кружку, отпил глоток и протянул ее девице де Фреваль. Она оттолкнула ее обратной стороной ладони. Вино брызнуло в лицо Кокильона, а кружка покатилась к его ногам. Одним прыжком парень уже был рядом с ней. Он схватил ее за талию и не обсохшим от вина ртом искал ее губ, которые ускользали от его вонючего поцелуя. Мгновение продолжалась борьба, потом вдруг Кокильон покачнулся, схватился рукою за грудь и прохрипел, задыхаясь:
— Ах, чертовка! Она меня убила.
Взрыв ярости наполнил комнату. Анна-Клод отчаянно защищалась под грубыми руками ринувшихся на нее мужчин. Один схватил ее за кисть руки. Другой вырвал кинжал, которым она только что ударила Кокильона. Под ударами она оставалась надменной и бесстрастной, с глазами, устремленными в самый конец комнаты, где только что раскрылась дверь, пропуская высокого человека, который резким голосом бросил эти слова:
— Эй вы! Что у вас там такое?
Перед ним все расступились. Он был одет в желтый кафтан, обшитый серебряными позументами. Тщательно выбритое лицо этого человека составляло резкий контраст с окружающими волосатыми рожами. Как только он понял, в чем дело, он испустил глухой возглас удивления. Затем резко отдал приказание:
— Камюс и Верзила-Бенуа, отнесите Кокильона и посмотрите, что с ним такое. Что касается остальных, то им время уходить. И они уйдут. Вы хорошо заметили дом? Это второй при входе в Бургвуазин. Делайте свое дело поскорей и принесите мне уши этого негодяя. Это научит его держать язык за зубами.
Он вытащил часы из кармана своего жилета.
— Уже десять часов. Идите!
Затем, повернувшись к человеку, который держал девицу де Фреваль, он спросил его:
— Каким образом она сюда попала? Неужели «Пей до дна» не стерег двери? Уж не потому ли, что его захватили врасплох? Окрестности полны драгун.
И при этом пожал плечами.
— Отпустите эту женщину, Фризэ.
Фризэ положил на стол кинжал, отнятый им у девицы де Фреваль. Она, покрытая смертельной бледностью, прислонилась к стене.
Минута прошла в суматохе. Камюс и Верзила-Бенуа уносили тело Кокильона. Фризэ отправился на поиски «Пей до дна». Остальная часть шайки готовилась к выступлению и одевалась. Кое-кто, уже с мушкетом на плече, опрокидывал в глотку последнюю кружку вина и надевал черную маску. Один за другим разбойники вышли за дверь, и было слышно, как их шаги удаляются в ночь. Комната опустела. Там остались только Анна-Клод де Фреваль и капитан Сто Лиц, который, опираясь на стол, внимательно вертел в руках кинжал, взятый им у Фризэ. Затем склоняясь перед девицей де Фреваль, он протянул его ей с улыбкой.
— Возьмите обратно это оружие, мадемуазель. Оно вам сослужило хорошую службу.
Она оставалась неподвижной, все еще не отделяясь от стены. Теперь она казалась совсем маленькой, хрупкой, словно смущенной. Было очень тихо. Он сказал торжественным голосам:
— Будьте здесь желанной гостьей, Анна-Клод де Фреваль.
И добавил:
— Я вас ждал. Я знал, что вы придете.
Она не ответила ни слова. Свеча затрещала и погасла, оставляя запах сала.
Он повторил:
— Я это знал с того дня, когда увидел вас в карете на дороге в Вернонс.
Ресницы ее слегка дрогнули, а лицо оживилось неуловимой улыбкой. Он продолжал:
— И стал это знать еще лучше, когда снова увидел вас в Эспиньоле. Почтенный Куаффар хорошо исполнил данное ему поручение. Очень кстати я его там обнаружил. Он из наших. А вот это оказалось достойным доверия гонцом.
И капитан показал на кинжал, который снова был положен на стол, после того как девица де Фреваль, видимо, отказалась взять его обратно. Теперь она улыбнулась и подняла глаза. Он был здесь, перед нею. Он! Анна-Клод смотрела на него с каким-то ребяческим восторгом, как будто ей поднесли чудесный подарок, о котором она так долго мечтала. Ей хотелось бы дотронуться до его одежды, до его рук, подойти к нему поближе, но силы покидали ее. У нее все же хватило их для того, чтобы найти его, войти в эту гостиницу, убить человека! Он должен был прекрасно понимать, почему она здесь. И он это понимал, потому что заявил ей, что знал о ее неизбежном приходе. Он схватил ее теперь в свои объятия и прижал к груди. Она почувствовала его дыхание на своей щеке. При мысли об этом сердце ее затрепетало, и, почти лишаясь сил, она прошептала совсем тихо, как если бы в ней что-то умирало навсегда:
— Я люблю вас.
Он медленно положил ей на плечо свою руку, властную руку, заставившую ее склониться.
— Вы прекрасны, Анна-Клод де Фреваль!
Она задрожала, охваченная пылкой гордостью, вся в трепете таинственного счастья. А он задумался на минуту.
— Нам нельзя больше здесь оставаться. Где ваша лошадь?
— На дороге… Это та самая, которую вы оставили в Эспиньоле.
— Прекрасно! Вы не очень утомлены? Можете вы еще час пробыть в дороге?
Она утвердительно кивнула головой. Он крикнул:
— Верзила-Бенуа!
Появился Верзила-Бенуа.
— Ну что Кокильон? Умер? Похороните его сейчас же. Я ухожу. Встреча в 5 часов в От-Мотт. Ты предупредишь остальных. Будьте осторожны и смотрите в оба. Лейтенант Шазо — хитрая лиса. Да, а где же «Пей до дна»? Бежал, полагаю. Хорошенькие сведения попадут в руки господам патрульным! У него никогда не было любви к нашему искусству. Я должен проломить ему голову. А ты оставайся здесь, Верзила-Бенуа, и постарайся принять вид трактирщика.
Во время этого разговора Анна-Клод схватила со стола кусок хлеба и начала жадно утолять голод. Когда кусок пришел к концу, она сказала:
— Я голодна.
И добавила:
— Мне хочется пить.
Он выполоскал одну из кружек, наполнил ее водой и протянул девице де Фреваль. Она выпила ее большими глотками. Он опрокинул себе в горло последние капли, приложив свои губы к тому месту, которого только что касалась она. Затем воскликнул:
— Идем! Пора!
Анна-Клод последовала за ним. Проходя мимо стола, где лежал кинжал, которым были убит Кокильон, она схватила его и сунула в ножны. Минуту спустя Анна-Клод де Фреваль и капитан Сто Лиц скакали бок о бок в свете луны.