Прочитайте онлайн Смерть раненого зверя с тонкой кожей | Глава 11
Глава 11
Эббот почти сразу поймал такси на Куинз Гейт. К тому времени, как Фрэнк закончил свой кофейный ритуал, он уже проехал половину Пикадилли.
В холле собственного дома Джоан Эббот в обществе Шеппарда и Беттс ждала звонка Ричарда.
Шеппард действовал быстро. Телефон в холле уже был подсоединен к записывающему устройству в фургоне, стоящем возле дома. У него также был провод с наушниками, подключенный к телефону, так чтобы он сам мог слышать разговор, находясь рядом с Джоан.
Оставалось только дождаться звонка Ричарда Эббота.
– Так что ты собираешься ему сказать? – в сотый раз спросил Шеппард.
– Что все чисто, и он может возвращаться хотя сейчас.
Ее голос звучал вяло и механически.
– И без штучек.
Беттс улыбнулась Джоан и взяла за плечо.
– Держу пари, у тебя легко появляются синяки.
Джоан почувствовала, как сжались костлявые пальцы, и опять она ощутила знакомое чувство беспомощности. По ее щеке сползла слеза.
– Ну что ты, не плачь, – сказала Беттс, осторожно вытирая слезу уголком маленького носового платка. – Мы же не хотим, чтобы твой голос звучал расстроенно, когда он позвонит, правда?
Сержант снова улыбнулась так, что не стало видно глаз.
– И потом, мы не сделали ничего такого, из-за чего тебе стоит плакать... пока.
После приблизительно часового ожидания телефон зазвонил. Джоан взяла трубку и сказала:
– Гарфилд Корт.
– Джоан? – это был Ричард.
– Да?
– Все чисто?
– Все чисто. Ты можешь возвращаться хотя сейчас.
– Отлично. Я скоро буду.
– Спроси его, откуда он звонит, – прошептал ей на ухо Шеппард.
– Откуда ты звонишь?
После недолгого сомнения:
– Из "Савоя"... А почему ты спрашиваешь?
– Просто любопытно.
– Спроси его, когда он будет.
– Когда ты придешь, дорогой?
– Я не знаю. Скоро. Мне еще нужно кое-что сделать.
Последовало молчание. Затем он сказал:
– Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все.
И повесил трубку.
– Отлично, – сказал Шеппард. – Теперь мы пойдем наверх и приготовим наше небольшое приветствие.
Он пересек холл, Беттс, Джоан и три агента из Особого отдела последовали за ним. Беттс по-прежнему крепко держала Джоан за руку.
Табличка на двери лифта гласила, что лифт единовременно может вместить лишь четырех человек, и двое из Особого отдела сказали, что пойдут пешком, но Беттс возразила: "Мы все прекрасно поместимся", – и втиснув Джоан в угол, сама прижалась к ней. Джоан казалось, что она задохнется.
– Ты хорошая девочка, – сказал Шеппард.
– Слышала? – спросила Беттс. – Я чуть не писала от счастья, когда он сказал: "Джоан, ты просто чудо. Спасибо за все".
Эббот вышел из отеля "Пикадилли" на улицу под вечернее солнце и повернул в сторону Серкуса. Итак, у него появилась еще одна проблема.
Эрос на пьедестале выглядел не так. Как и Серкус. Впрочем, они вечно все портят. И эти девушки – почему они все обуты в нечто, напоминающее ортопедические ботинки для десантников. Конечно, мода меняется каждые пару лет... Ты не о том думаешь, сказал он себе. Сосредоточься. Желательно на своих проблемах. Которых у тебя хватает. Но сначала нужно найти проститутку, которая гак понравилась Нжала.
Следуя указаниям Котиадиса, ему не составило труда найти паб, который, как оказалось, находился за утлом на Брюер-стрит, и большую, черно скалящуюся, Дорис.
Она действительно оказалась большой. Или правильнее будет сказать, обширной. Ее было много, но подавляющее большинство прелестей было на своем месте.
– Ты – Дорис?
– А ты кто, моя прелесть?
У нее был приятный голос с явным акцентом кокни, диалекта рабочих районов Лондона.
– Ну я не то, чтобы друг мистера Осборна...
– У этого пердуна с лягушачьими глазами нет друзей, дорогуша.
– Хочешь срубить бабок? Настоящих бабок?
– Как? – она немедленно стала подозрительной.
Эббот кивнул в сторону стола в углу.
– Давай присядем, закажем выпить, и я все объясню.
– Кто ты?
– Агент.
– Агент по чему?
– По всему, от чего можно получить десять процентов.
– Послушай, мой дорогой, – сказала она своим дружелюбным голосом, – у меня уже есть сутенер, и он от тебя мокрого места не оставит.
– Нет, это ты послушай, дорогуша, – не менее дружелюбно ответил Эббот, – я еще не встречал сутенера, в котором я не мог бы проделать кулаком дырку. Так что давай не будем о котах, а перейдем к делу.
Дорис внимательно на него посмотрела. Она уже хорошо разбиралась в людях, пришлось научиться. И этот был явно крепче, чем казался, намного крепче. Она улыбнулась.
– О'кей, – сказала она. – Как тебя зовут?
– Джордж Уилсон.
Эббот принес напитки, и они сели за столик в углу. Он объяснил, что работает на английские, континентальные и американские журналы о сексе, которым нужна история о президенте Нжала.
– Одна ночь любви с черножопым секс-гигантом? Что-то вроде этого?
– Ну да, примерно.
– Постой, если я начну болтать об этом...
– Все будет сделано под вымышленным именем, скажем, Джозефина Антретеню.
– Кто-кто?
– Или Джейн Шор, или Фанни Хилл, – Эббот блистал остроумием, называя литературных героинь ее ремесла, – как пожелаешь.
– А кто будет писать? Я с трудом царапаю письма маме.
– Не беспокойся, это я возьму на себя.
– А сколько мне заплатят?
– Пятьсот. Может, штуку. Зависит от того, сколько ты вспомнишь.
Дорис все еще сомневалась.
– Сказать по правде, я помню немного – только то, что он трахается не прерываясь, как швейная машинка. Последний раз я была мертвецки пьяна, по другому этого маньяка просто не выдержать.
– Не волнуйся, мы начнем со следующего раза. Ты запоминай все, что сможешь. Я имею в виду не только секс, но и все мелкие детали, которые обычно интересуют публику, – что он ест на завтрак, меры безопасности и все такое. Спорим, они обыскивают тебя каждый раз, когда ты приходишь.
– Чтоб мне провалиться, ублюдки смотрят везде, разве что туда пока не заглядывают. Можно мне еще выпить?
Фрэнк Смит был озадачен. Он пытался найти Шеппарда, чтобы рассказать ему о своей встрече с Эбботом, но того нигде не было. Смит позвонил в его офис, там ему сказали, что Шеппарда нет в городе. Они не знали, ни куда он поехал, ни когда вернется.
Смит предположил, что Шеппард уехал в Питерсфилд посмотреть на поместье. Но, позвонив туда, выяснил, что Шеппарда там не было и его не ждали.
Это не было похоже на суперполицейского: вот так уехать, не сказав, как с ним можно связаться. Он всегда был очень щепетилен в подобного рода вопросах. Не умен, но щепетилен.
Вдруг Смит вспомнил и похолодел. Конечно. Джоан. Вот почему суперинтендант сделал так, чтобы никто не мог его найти, особенно Смит.
Он потянулся за телефоном, но прежде чем он поднял трубку, телефон зазвонил. Это был Шеппард.
– Он у меня, – его голос был хриплым от восторга.
– Эббот? Он с тобой?
– Он попался. Он придет сюда.
– Куда?
– В квартиру к своей бывшей жене. Он провел здесь ночь. И он снова будет здесь в течение следующего часа, где мы его ждем в полном составе.
– Что ты с ней сделал?
– С кем?
– Ты знаешь, с кем. С Джоан.
– Допросил ее, вот и все. И она все выдала. Очень была полезна. И продолжает быть.
– Ты ублюдок. Мразь.
– Что ты сказал?
Смит тщательно подбирал слова, потому что не хотел сказать ничего такого, о чем потом придется пожалеть.
– Ты хренов придурок и дилетант, – медленно сказал он, после чего повесил трубку, вышел из дома на Куинз Гейт и поймал такси.
После нескольких стаканов Дорис пустилась в сентиментальные воспоминания. На ее лице играла ласковая улыбка, а глаза затуманились от мыслей о прошлом.
– Кстати, о сутенерах, – сказала она. – У меня был чудный сутенер, когда мне было пятнадцать.
Спустя некоторое время, когда в паб вошли двое футбольных болельщиков в клетчатых брюках и шотландских меховых шапках с клановыми розетками из ленточек, приколотыми к пальто, она сказала:
– Господи, Хаки МакТаклз.
– Кто?
– Шотландцы. Готовы болеть за своих.
– Почему ты называешь их Хаки МакТаклз?
– Это из-за того, как они говорят. Нужно выбираться отсюда, пока они все сюда не набились. Если они победят, то все напьются и станут бузить, а если проиграют, то напьются и станут бузить еще круче. Они – жесткая клиентура. Некоторые девочки не возражают, но я к ним близко не подхожу. Когда в Твикенхем приезжают валлийцы – это другое дело. Все, что им нужно – это выпить, спеть и спокойно потрахаться. А уж если они выигрывают, – а это, слава Богу, происходит почти всегда, – тогда гуляют все проститутки к востоку от Холборна.
Но Эббот уже не слушал, он думал о своей следующей проблеме, которая казалась неразрешимой.
Фрэнк Смит сжимал Джоан в своих объятиях. Ее тело сотрясалось от рыданий. Она рванулась к нему, как только Фрэнк вошел. Он крепко сжал ее и вдруг понял, что любит ее и, возможно, любит уже давно. Это не стало внезапно свалившимся на него откровением, просто еще одна уверенность плавно выплыла на поверхность из темноты.
– Если бы ты знал, что они сделали. Если бы ты знал...
Ему не нужно было объяснять. Он успокаивал и утешал ее, как плачущего ребенка.
– Ну не плачь, – мягко уговаривал он. – Не доставляй удовольствие этим ничтожествам.
К его удивлению, рыдания стали тише, затем совсем прекратились.
– Я забираю тебя с тобой, – сказал он. – Иди, собери вещи.
Она пошла в спальню, оставив его с Шеппардом, Беттс и тремя агентами из Особого отдела.
Фрэнк твердо намеревался контролировать себя, но острый приступ гнева сначала заставил его трястись, затем сжал ему горло, и он не мог произнести ни слова. Смит почувствовал стук в висках, заметил тяжелую бронзовую статуэтку на маленьком столике и подумал о том, хватит ли у него времени схватить ее и швырнуть в лицо Шеппарду, прежде чем трое из Особого отдела успеют его остановить. Он никогда не думал, что способен на убийство.
Голос, наконец, вернулся к нему, и он заговорил:
– Вы за это ответите, ты и это ублюдочное лесбийское создание.
Шеппард улыбнулся своей кривоватой улыбкой.
– Когда мы поймаем Эббота, никого не будет волновать, как мы это сделали.
– Когда вы его поймаете. Когда. И если.
– Это чистая формальность, – Шеппард ткнул большим пальцем в сторону спальни. – И эта сломленная личность помогла заманить его в ловушку. Сказала ему, что горизонт чист, и он может возвращаться хотя сейчас.
– Что сказала?
– Что он может возвращаться хотя сейчас.
Смит вдруг рассмеялся.
– Ты мне не веришь? Смейся сколько хочешь.
Шеппард включил портативное записывающее устройство и перемотал разговор Джоан с Эбботом.
– Потрясающе, – сказал Смит. – Просто потрясающе. Я бы никогда в это не поверил.
И снова засмеялся. Затем он увидел Джоан, стоящую в дверях спальни и смотрящую на него.
В такси по дороге домой на Куинз Гейт она, казалось, онемела. Фрэнк решил, что она еще не отошла от шока и продолжал обнимать ее одной рукой. Спустя некоторое время она немного оправилась и даже улыбалась ему.
Затем Джоан спросила:
– Над чем ты смеялся тогда в квартире?
– Я вспомнил одну смешную историю.
– Смешную историю?
– Очень смешную. Она бы убила Шеппарда. Он бы просто сдох от смеха.
Она выпрямилась и посмотрела на него.
– Ты что-то знаешь, не так ли?
– Я знаю смешную историю. Про ОСАР.
– Про что?
– Отдел Спецопераций Английской Разведки. Во время войны я помогал им организовывав высылку летчиков союзников, сбитых в оккупированной Франции. Мы перевозили их из одного безопасного укрытия в другое к швейцарской или испанской границе. Иногда гестапо удавалось узнать об одном из этих укрытой, и они сидели там и ждали следующую партию офицеров.
– Что-то эта история не кажется мне смешной.
– Чтобы защитить их, мы придумали восхитительно простой шифр. И ты только что сказала нечто прямо противоположное тому, что имела в виду.
– Я не понимаю.
– Сейчас поймешь. Я приведу пример. Каждый раз, перед тем как приблизиться к очередному укрытию, нужно было позвонить и, прикинувшись старым другом, спросить, можно ли прийти. И если человек на другом конце провода говорил: "Конечно, приходи хотя сейчас", или нечто подобное, то это означало, что там, втянув голову в плечи, сидит гестапо.
После долгого молчания Смит спросил:
– Теперь тебе эта история кажется смешной?
– Ричард, – ответила она, – не был на войне. Он тогда был ребенком.
– Я знаю, но я-то был. В этом-то и вся соль. Я рассказывал ему об этом шифре.
Эббот не знал, как это все началось. Возможно, кто-то сказал что-то, что не понравилось кому-то третьему. Так это обычно и начинается. Дорис ушла, да он и сам уже тоже собирался идти, когда бар вдруг взорвался. В центре всего была толпа Хаки МакТаклзов, создающих эффект водоворота. Они засасывали всех в воронку насилия.
Эббот пробирался к двери. Меньше всего он хотел оказаться замешанным в драку или нечто подобное, что привлекло бы внимание полиции.
Он осторожно обходил вокруг бурлящей толпы, не обращая внимания на периодические случайные удары, включая и тот, который попал ему прямо в челюсть. Он почти уже добрался до двери, как вдруг в него врезался один из дерущихся, ослепленный кровью, текшей из порезов на лице, из которых торчали осколки разбитого стакана. Эббот оттолкнул его, но тот споткнулся и, падая, схватился за него и утащил его за собой.
Затем огромных размеров шотландец прыгнул на него, сел ему на грудь, схватил за волосы и принялся бить головой об пол. Эббот дотянулся до его гениталий и сжал их. Тот испустил нечленораздельный вопль и упал назад, чуть не потеряв сознание от боли.
Когда Эббот наконец поднялся на ноги, большинство Хаки МакТаклзов повалило к дверям, ругаясь и крича от возбуждения, их встроенный радар безошибочно вел их к неприятностям. За ними приехала полиция.
Выхода не было, поэтому нужно было срочно его найти, или он будет арестован вместе со всеми.
Он схватил стол, швырнул его в большое старинное окно и выскочил следом прямо в руки полицейскому, который развернул его и заломил одну руку за спину. Эббот расслабился, затем резко согнул ногу и приемом карате ударил того в коленную чашечку. Полицейский сдавленно хрюкнул и осел на землю. Следующего добежавшего до него полицейского Эббот схватил за руки, потянул вперед и в сторону и сбил на землю ударом ноги. Затем он побежал.
Сначала он очутился на Лексингтон-стрит, пробежал по Броудвик-стрит в сторону Поланд-стрит, затем замедлил шаг, чтобы восстановить дыхание. На углу Большой Мальборо-стрит он взял такси и попросил водителя ехать по первому пришедшему в голову адресу.
Когда он откинулся назад на сиденье, то заметил, что у него течет кровь. Его рот был порезан, и из раны текла кровь от удара. Еще одна рана восемь или десять сантиметров длиной была на его левом плече. Видимо, он порезался о стекло, когда вылезал через окно паба. Он порвал рукав, который теперь был мокрым от крови от запястья до локтя. К счастью, артерия осталась неповрежденной.
Он пытался выпрямиться, но не мог, потому что от потери крови у него кружилась голова, снова откинулся на сиденье, несколько раз глубоко вздохнул, и головокружение иронию. Только бы остановилось кровотечение.
Когда он служил в Королевских Военно-Воздушных Силах, у них была поговорка на случай, если что-то шло не так. Сейчас был как раз такой случай. У него не было ни крыши над головой, ни денег, за исключением нескольких футов. Возможно, этого хватит, чтобы провести эту ночь в каком-нибудь дешевом отеле. Но едва ли он мог появиться в отеле с порезанной рукой, покрытый синяками, с кровоточащим лицом и без багажа.
Он посмотрел в окно. А теперь еще и дождь пошел.
– Ура, твою мать, – сказал он.
– Прошу прощения? – переспросил водитель.
– Просто старое выражение, – ответил Эббот.
Когда он расплачивался с таксистом на углу Портобелло-стрит, тот впервые внимательно посмотрел на него.
– Ух ты, как тебя потрепало, парень.
Он пошел по Чепстон Виллаз, и вдруг увидел идущего ему навстречу полицейского. Во избежание очередного столкновения, он стал переходить улицу, и в этот момент у него снова закружилась голова. Он покачнулся, споткнулся о ступеньку тротуара и упал.
– С вами все в порядке, сэр?
Полицейский пригляделся:
– Что с вами случилось?
– Э-э, офицер, видите вон там дом...
Он указал куда-то позади полицейского. И когда тот обернулся посмотреть, Эббот побежал.
Конечно, он мог припугнуть его пистолетом, но британские полицейские, особенно те, что помоложе, известны тем, что не пасуют перед оружием, а в планы Эббота не входило убивать ни в чем не повинного юношу.
Итак, он побежал. Он слышал позади шаги бежавшего за ним бобби и чувствовал, как его собственные силы убывают.
Только отчаяние заставляло его продолжать бег.
