Прочитайте онлайн Султан и его гарем | XVIАбунеца
XVI
Абунеца
Темная ночь сошла на поле сражения, на котором бились воины креста и полумесяца.
Повсюду царствовали тишина и спокойствие; вдруг между ранеными и убитыми замелькал огонек, показываясь то тут, то там.
Что это был за свет? Он падал от маленького ручного фонаря, который держал высокий старик, бродивший между сербами и турками.
Казалось, что незнакомец был турком, потому что на голове его была чалма. У него было сильно загорелое лицо, обрамленное длинной белой бородой, и, несмотря на старость, очевидно, был еще силен.
Это был руководитель Золотых Масок, последний потомок Абассидов Альманзор, известный нам под именем Абунецы, заклинателя змей.
Что же он искал на поле сражения?
Вот турок остановился около стонавшего серба, стал на колени и, вынув фляжку, дал раненому напиться.
Затем он пошел дальше и подошел к тяжелораненому турку, обмыл его рану и перевязал ее.
– Спаси меня! – обратился к старику русский доброволец, которому мертвая лошадь придавила ноги, и Абунеца оттащил лошадь и, не слушая благодарности молодого человека, поднявшегося на ноги, пошел дальше.
Турецкий офицер протягивал к нему руки.
– Я умираю! – говорил он, – Дай мне воды.
И снова Абунеца подал свою фляжку, видя, что хотя не может спасти жизнь раненому, но может облегчить ему последние минуты.
В то время как старик оказывал таким образом помощь друзьям и врагам, к полю сражения подъехал турецкий конный патруль.
Свет, мелькавший на поле битвы, возбудил любопытство и подозрение патруля.
– Что это такое? Видите огонь? – говорили они между собою. – Фонарь должен нести какой-то человек.
Подъехав ближе, турки увидели, что незнакомец перевязывает серба, которого ясно освещал поставленный на землю фонарь.
Этого было достаточно, чтобы они увидали в незнакомце врага, неверного, хотя на нем и была надета чалма. Тот злодей, по их мнению, кто оказывает помощь врагу, вместо того, чтобы убивать и мучить его.
Вне себя от ярости они бросились на Абунецу, и в несколько мгновений он был схвачен и связан, и солдаты уже готовы были убить его на месте.
Тогда начальник остановил их.
– Не ваше дело убивать старика! – вскричал он. – Он называет себя правоверным мусульманином! Возьмите его в плен и предоставьте паше произнести над ним приговор.
Тогда один из солдат привязал к шее старика веревку, другой конец взял в руки и, вскочив на лошадь, что сделали и все остальные, поскакал в галоп, так что старик принужден был бежать за лошадью, и это доставляло туркам большое удовольствие.
Ни стона, ни жалобы не вырвалось из уст Абунецы. Он прощал своим мучителям то, что они делали, ослепленные фанатизмом.
Когда, наконец, Абунеца, весь покрытый потом и кровью, был приведен к палатке паши, последний еще не спал и при взгляде на Абунецу невольно почувствовал сострадание.
– Ты правоверный? – спросил паша.
Старик утвердительно наклонил голову.
– Как тебя зовут?
– Абунеца.
– Что ты делал на поле битвы?
– Я помогал раненым, это священный долг.
– Ты тем рассердил моих людей, что помогал и неверным.
– Я не делал разницы! Мы верим в Аллаха, они в Бога, но все люди братья.
– Ты забываешь, что те, кому ты помогал, наши враги! Разве ты не слышишь угрожающего ропота солдат? Они требуют твоей смерти!
– Убей меня, если ты их раб, – отвечал Абунеца.
– Ты говоришь дерзко. Не будь ты старик, седую бороду которого я уважаю, я выдал бы тебя солдатам – и они разорвали бы тебя в клочки!
– Я не боюсь смерти, благородный паша! Я тысячу раз без страха глядел ей в глаза, – отвечал Абунеца. – Делай со мной, что хочешь, я готов умереть, если таков будет твой приговор, но у меня есть одна просьба, одно последнее желание, и я знаю, что ты перед смертью не откажешь мне.
– Что это за желание? – спросил паша.
– Дай мне три дня срока, чтобы я успел исполнить мой последний долг и последнее мое желание.
– Я не хочу быть один твоим судьей! Я отправлю тебя в Адрианополь. Там решится твоя судьба, – сказал паша. – Здесь, в лагере, твоя жизнь в опасности, потому что мои солдаты ненавидят всякого, кто жалеет врагов!
– Делай со мной, что хочешь, храбрый паша! Пошли меня в Адрианополь, но обещай дать мне три дня!
– Хорошо! – сказал паша. И еще до наступления дня отправил Абунецу под конвоем верных солдат в Адрианополь.
Решение солдат, что тот враг, кто помогает врагам, совпало с решением адрианопольских судей.
Они были турки, а все турки, как простолюдины, так и знать, одинаково ненавидели всякого, кто помогал гяурам. Абунеца был приговорен к расстрелу, но казнь, как обещал паша, была отсрочена на четыре дня.
Когда наступил вечер, Абунеца подошел к маленькому решетчатому окну своей темницы и с нетерпением взглянул на улицу; вдруг снаружи послышался слабый стук.
Старик прислушался, затем подошел к двери.
Стук повторился.
– Это ты, брат мой? – спросил Абунеца.
– Я ждал твоего приказания, мудрый Бейлер-беги, – отвечал голос снаружи.
– Приговор произнесен и будет исполнен самое позднее через четыре дня, – сказал Абунеца.
– Я это знаю, мудрый Бейлер-беги! Что прикажешь? Когда желаешь ты быть освобожден?
– Приговор должен быть исполнен, я не хочу избежать его бегством, – отвечал старик, – но ты должен исполнить мое последнее желание.
– Приказывай!
– Спеши в Стамбул и скажи братьям, что мое последнее желание – видеть мою дочь Рецию и говорить с нею! Где бы она ни была, она должна быть приведена сюда, чтобы я мог благословить ее перед смертью и передать ей мое имущество! Иначе я не могу умереть спокойно! Мне дано сроку три, самое большее четыре дня: спеши, чтобы Реция не опоздала сюда, в Адрианополь, дорога неблизкая, брат мой.
– Я сейчас же оставлю Адрианополь, чтобы исполнить твое приказание, мудрый Бейлер-беги, – раздался голос снаружи.
– Передай братьям все, что произошло, – закончил Абунеца разговор, – я посылаю им мой последний поклон и благословение на продолжение общего дела, которому я с радостью приношу себя в жертву! Иди с миром и сделай, что я тебе приказал! Да сохранит тебя Аллах!
– Да утешит он тебя! Время испытания коротко, награда и блаженство вечны, – раздался прежний голос, потом послышались легкие шаги, и затем все стихло.
По коридорам тюрьмы прошла Золотая Маска.
Караульные, видевшие ее, низко кланялись, приложив руку к сердцу…
– Мир с тобою! – шептали они.
Золотая Маска оставила дом и скрылась в темноте.
Абунеца успокоился. Он съел кусок маисового хлеба, сотворил молитву и лег на свое жесткое ложе. Спокойная совесть дала ему спокойный сон, хотя через несколько дней он должен был умереть.
На следующий день его призвали, чтобы произнести окончательный приговор.
– Вы дали мне тот срок, какой я просил, – сказал Абунеца. – Слава Аллаху! Моя душа спокойна!
– Почему ты, будучи правоверным, подавал помощь гяурам, старый дурак? – спросил судья. – Теперь ты умрешь за это!
– Я не боюсь смерти! Но я помогал не одним христианам, – отвечал Абунеца, – я оказывал помощь всем раненым одинаково, будь они правоверные или нет! Аллах знает все!
– Было глупо помогать врагам божественного пророка! Ты призываешь Аллаха, а между тем ты разгневал его! Теперь заплатишь за это жизнью.
– Бог есть любовь, – отвечал Абунеца, – все люди братья!
– Что за глупые слова говоришь ты! – вскричал с гневом судья. – На старости лет ты противоречишь Корану!
Абунеца улыбнулся, как бы желая сказать: я прощаю тебя, потому что ты ослеплен! Никто не знает лучше меня Корана и его толкования.
– Если я согрешил, – сказал он, – я искуплю этот грех смертью! Оставь меня в покое. Иди, твои слова не имеют на меня никакого влияния. Ты исполнил свой долг, предоставь остальное Аллаху и мне!
– Тебя не убедишь, старый грешник. Умирай же в грехе, – сказал судья и оставил вместе со своими спутниками темницу старика.
Когда наступил вечер, Абунеца подошел к железному окну и взглянул в него; казалось, он ожидал чего-то.
Прошло уже два дня и две ночи с того времени, как он послал Золотую Маску в Стамбул, но дорога от Адрианополя до Стамбула была неблизкая, и никто не мог предвидеть всех случайностей, которые могли встретиться на ней.
Ночью Абунеца почти не спал. Наступил день – последний день срока! Он стал бояться, что Реция опоздает, что ему не удастся увидеть свое дитя, которому он хотел передать благословение и наследство.
По мере того как день подвигался, беспокойство старца все увеличивалось; когда солнце зайдет, наступит его последний час, а Золотой Маски и Реции все еще не было!
Мысль умереть, не прижав дочь в последний раз к своей груди, заставила глаза старика наполниться слезами, и с уст его сорвалась первая жалоба.
– Реция, дитя мое! – вскричал он. – Где ты? Почему не спешишь к своему умирающему отцу, чтобы еще раз увидеть его и принять благословение? Горе мне, моя молитва осталась неуслышанной! Неужели я не увижу мое дитя перед смертью?
В это время послышался грохот барабана, и в коридоре показался отряд, которому назначено было исполнить казнь над Абунецой.
Фельдфебель вошел в комнату, чтобы вести Абунецу на место казни.
Когда караул вывел Абунецу, последний с беспокойством огляделся кругом, но его взгляд встретил только чужие, равнодушные лица любопытных.
Абунеца был приведен на поле за городским валом и там привязан к столбу. Солнце заходило…
– Аллах, – прошептал старик, – пошли ко мне Рецию, не то будет уже поздно…
Солдаты с заряженными ружьями стали на другом конце поля.
Настала последняя минута.
Взгляд старика Абунецы снова повернулся к дороге из города, и ему показалось, что он видит вдали какой-то экипаж или всадника.
Солнце закатилось.
– Готовься! – скомандовал офицер.
Солдаты прицелились.
– Пли! – раздалась команда.
Прозвучало двенадцать выстрелов, и старик повис на веревках, привязывавших его к столбу…
– Реция! Реция, ко мне… – прошептал он, и его потухающий взор все еще искал ту, которую он хотел благословить…