Прочитайте онлайн Султан и его гарем | XXVЗаговор

XXV

Заговор

Каждую пятницу принцесса Рошана ездила в одну из мечетей Скутари, где на женской галерее у нее было особое место.

Однажды, когда она возвращалась из мечети, у подножия одного из минаретов ее остановил сгорбленный и, по-видимому, старый дервиш, который до самой головы был закутан своим ирамом (шерстяным покрывалом).

Думая, что он хочет попросить милостыню, принцесса бросила ему деньги.

– Позволь одно только слово, принцесса! – сказал вполголоса дервиш, когда Рошана проходила мимо него.

– Чего ты от меня хочешь? – спросила резко Рошана, недовольная навязчивостью дервиша.

– Передать тебе весть, принцесса, хочу я! Выслушай меня! Эта весть очень важна!

Принцесса не обратила внимания на эти слова и хотела уже пройти мимо старика.

– Подожди только одну минуту! – продолжал дервиш. – Сади-паша покинул тебя для дочери Альманзора. Ты ненавидишь их обоих, принцесса! И я также ненавижу их.

Рошана остановилась и взглянула пытливо на старика.

– Откуда знаешь ты про Сади-пашу и мою ненависть? – спросила она.

– Я знаю еще более, принцесса! Ты была предусмотрительна и приняла меры предосторожности! Дитя Реции в твоих руках, и ты можешь ужасно отомстить Сади!

– Кто ты? – спросила принцесса.

– Человек, который ненавидит Сади, ненавидит Мансура, ненавидит всех людей! – отвечал сгорбленный дервиш подавленным, шипящим голосом. – Теперь ты узнаешь меня, принцесса?

– Твой голос кажется мне знакомым.

– Я мог бы тебе служить и помогать!

– Прежде всего твое имя!

Дервиш выпрямился и снял с головы ирам. Вблизи стоял фонарь, колеблющийся свет падал на странную фигуру старика, которому, казалось, было известно все, что касалось тайн принцессы.

– Кто ты? – повторила с нетерпением Рошана.

Ей хотелось во что бы то ни стало раскрыть эту загадку. Дервиш повернулся к свету, и перед глазами принцессы явилось бледное, искривленное демонической улыбкой лицо Лаццаро.

– Это ты! – вскричала принцесса. – К чему это переодевание?

– Тише, принцесса! Я не могу иначе показываться, – отвечал Лаццаро, снова закрывая лицо ирамом. – Никто еще не знает, что я избежал смерти в пирамиде. Мансур-эфенди не должен этого знать, он думает, что я гнию теперь в подземном проходе.

– Ты сделался слугой Мансура, не так ли?

– К моему несчастью, да! После того как ты по наущению Сади отослала меня, принцесса! Несколько месяцев тому назад мы поехали в Египет и далее в пустыню Эль-Тей. Мансур-эфенди хотел отыскать сокровища старых калифов и овладеть ими. Мы искали их в одной пирамиде и при этом едва не поплатились жизнью! Но Аллах не хотел нашей смерти, и мы снова увидели свет!

– Если бы Мансур и ты вместе…

– И гадалка Кадиджа была тоже с нами, но она не вернулась живой, – прервал грек.

– Если бы вы там все погибли, человечество могло бы вздохнуть свободно! – сказала Рошана.

– О! Тебе нравится шутить, принцесса! Мансур-эфенди и Лаццаро счастливо вышли из пирамиды, но сокровища не были найдены. В ту же ночь Мансур снова пошел один в пирамиду, и я последовал за ним, чтобы достать что-нибудь и на мою долю. Мы встретились в подземелье, и Мансур сначала попробовал на мне свой револьвер, а потом обработал кинжалом, как бешеную собаку! Только чуду обязан я был, что во мне сохранилась еще искра жизни. Когда я очнулся, Мансура и оставшихся в живых дервишей уже не было, я был один среди песчаной пустыни. Тогда я напряг последние силы и, выбравшись из подземелья, пополз к караванному пути, который, как я знал, проходил недалеко от пирамиды. Там нашли меня купцы из Суэца. Ты думаешь, они помогли мне, принцесса? Нет! Они бросили мне только кусок черствого хлеба и порченых плодов и пошли далее. Но потом мне встретились два бедуина, два степных разбойника., и они помогли мне в благодарность за то, что я сообщил им о близости каравана, который они давно уже искали. Они дали мне пить, отвезли меня к цистерне, где я мог обмыть мои раны, одним словом, они спасли мне жизнь! И это были разбойники, принцесса!

– Ненависть овладела тобой, грек! – сказала Рошана.

– Да, ты права, принцесса! Я ненавижу твоего Сади-пашу, ненавижу мудрого Баба-Мансура, ненавижу всех людей! Если бы не эта ненависть, я до сих пор еще не оправился бы от моих ран, она возвратила мне силы! Возьми меня к себе, принцесса! Я думаю, тебе нужен теперь такой слуга, как я! Возьми меня в твой дворец! Моя ненависть может оказать тебе не одну услугу. Такой, как я, едва избегнувший смерти, кому, как мне, нечего терять или выигрывать, только годен к чему-нибудь!

Сначала принцесса слушала с удивлением слова Лаццаро, но потом решилась еще раз воспользоваться для своих целей услугами грека. Мысль, что Сади и Реция соединились снова, что она покинута и забыта, – эта мысль не давала ей покоя и усиливала ее ненависть. Теперь ей представлялся удобный случай отомстить за себя. Лаццаро понял, что принцесса готова исполнить его просьбу.

– Я знаю все, – сказал он, – я исполню все твои желания, принцесса, прежде чем ты их выскажешь! Не пройдет и недели, как Сади будет разлучен с Рецией. Не далее как через семь дней Реции не будет более в его гареме! Они не должны торжествовать, смеяться над тобой! Они не должны наслаждаться счастьем ни одной минуты! Я отвечаю за это! Я отомщу за себя и за тебя! Если ты этого хочешь, то возьми меня к себе, принцесса!

– Возьми этот кошелек, – сказала принцесса. Лаццаро ловко поймал его на лету. – Чтобы оказать мне услугу, тебе не надо делаться моим слугой! Покажи, что ты можешь сделать, и тогда мы поговорим.

– Хорошо! Благодарю за деньги, повелительница. Значит, договор заключен!

Рошана оставила грека и пошла к своей карете, ожидавшей ее невдалеке.

Лаццаро проводил ее глазами, и, когда экипаж скрылся из виду, он снова закутался в свой ирам и пошел от мечети, сгорбившись и едва передвигая ноги.

Он направился к Беглербегу и после двухчасовой ходьбы достиг наконец дворца.

Часовые, стоявшие у ворот, не хотели его впускать во двор: нищенствующие дервиши тысячами бродили по Константинополю и пользовались дурной славой.

Но наконец греку удалось найти более сговорчивого часового, согласившегося пропустить его.

Войдя во двор, Лаццаро отошел в сторону и, скрывшись под тенью одной из стен, казалось, чего-то ждал.

Вдруг он оставил свой пост и направился поспешно на другую сторону широкого двора – там показался Фазиль, слуга принца Юсуфа.

– Фазиль! – крикнул Лаццаро, сдерживая голос.

Фазиль остановился и с изумлением оглянулся вокруг.

– Сюда, Фазиль! – повторил грек.

Тут только тот заметил старого дервиша.

– Кто ты? – спросил он с недовольным видом. – Как ты сюда попал?

– Подойди ко мне на одно слово, Фазиль. Ты сейчас все узнаешь.

Голос дервиша показался Фазилю знакомым, и он решился подойти к нему.

Тогда Лаццаро снял с головы ирам.

– Подойди же сюда! Подойди! – повторил он настойчиво.

– Как, это ты? Ты еще жив! – вскричал Фазиль, узнавая грека. – Ты, значит, вернулся?

– Ты слышал, что я не вернулся вместе с прочими, не так ли? Но Лаццаро еще жив! Добрый вечер, Фазиль! Да, это я опять!

– Это очень меня радует, – сказал слуга принца с видимым удовольствием. – Но к чему ты нарядился нищим дервишем?

– Об этом поговорим в другой раз. Сегодня у нас есть более важные дела! Есть у тебя свободное время, Фазиль?

– Только не сейчас. Я послан, чтобы принести льду. И кроме того, я хочу во что бы то ни стало слышать, что они там говорят, – отвечал Фазиль, указывая на ту часть дворца, где находились комнаты принца.

– Что же там такое? – тихо спросил грек.

– После! Гассан-бей у принца! Я скоро вернусь, жди меня здесь!

– Хорошо! Смотри же слушай внимательно, Фазиль, не пропускай ни одного слова, я заплачу тебе, быть может, за них, – пообещал Лаццаро и снова отошел под тень стены.

– Принц должен помочь моим планам относительно Реции и Сади, – прошептал, оставшись один, Лаццаро. – И если не он, так его слуги. Искусно составленное письмо к прекрасной Реции, потерянное на полу во дворце великого визиря, – это будет первый шаг! Фазиль поможет мне сделать остальное! Гассан-бей у принца? Они говорят, верно, о чем-нибудь важном! Ты и это узнаешь, Лаццаро! Мне кажется, ты как раз вовремя вернулся в Константинополь.

Спустя некоторое время во дворе снова показался Фазиль и, осторожно оглядываясь вокруг, протянул греку бутылку.

– Выпей-ка, это недурно! – сказал он тихо.

– Токайское! – заметил грек, попробовав вино. – Кто его тут пьет?

– Все! – засмеялся Фазиль. – Начиная с принца и кончая поваренком. Знаешь ты, что все это великолепие скоро кончится? – прибавил он, еще более понизив голос.

– Я знаю только, что начинаются беспорядки.

– Дело плохо! Надо приискивать новое место, так как на принца через несколько дней нельзя уже будет рассчитывать.

– Что там они говорили? – спросил Лаццаро.

– Гассан-бей был у принца. Когда они одни, они разговаривают, как родные братья.

– Ты все слышал?

Фазиль утвердительно кивнул головой.

– Гассан-бей говорил принцу, что готовится заговор, заговор министров для свержения султана! Это будет также и падение самого принца.

– Заговор министров? И Сади-паша в числе их?

– Нет, он тоже погибнет, если заговор удастся, – отвечал Фазиль.

«О! Это совсем другое дело! – подумал Лаццаро. – Тут нам нечего больше делать!»

– Гассан-бей, как видно, хотел, – продолжал Фазиль, – уговорить Сади-пашу принять меры против заговора, но тот не согласился и вообще не поверил его словам. Так что теперь Гассан-бей хочет взяться за это один.

– Чего же он хочет?

– Уничтожить заговор и отвратить опасность. Он сказал принцу, что ночь последнего дня мая месяца назначена заговорщиками для исполнения их плана. Поэтому он хочет опередить их в предшествующую ночь и арестовать всех.

– Гассан-бей?! Министров!

– Да, в ночь с тридцатого на тридцать первое мая.

– Какое у нас сегодня?

– Двадцать восьмое, – отвечал Фазиль. – Ждать придется недолго.

– Ты уверен, что Сади не участвует в этом заговоре?

– Я уже сказал тебе, что Сади-паша должен был арестовать министров, но он не захотел этого сделать!

– Тогда нам ничего больше не остается делать, как помогать заговорщикам. Гассан-бей тогда тоже падет.

– Он это хорошо сам знает. Поэтому-то он и хочет опередить заговорщиков, принц тоже будет ему помогать.

– Этого не должно случиться, Фазиль!

– Почему же? Если этого не случится, я потеряю мое место, Лаццаро.

– Его тебе ни в каком случае не удержать, поверь мне! Гассан-бей ничего не сможет сделать!

– Он мужествен и умен, говорю тебе!

– Ну, даже если ему и удастся на минуту отвратить опасность, то все-таки ему никогда не уничтожить ее совсем. Что ты хочешь: оставить это место и заработать завтра большую сумму денег или остаться здесь на несколько дней и потом не иметь ничего?

– Большую сумму?

– Не меньше твоего годового жалованья.

– Это стоит послушать!

– Ты можешь завтра очень легко заработать эти деньги, Фазиль, – сказал вполголоса Лаццаро.

– Гм!.. Почему же ты сам не хочешь их заработать? – спросил недоверчиво Фазиль.

– Я не могу заработать их сам, – отвечал грек. – Во-первых, тебе, как слуге принца, скорее поверят, чем мне, во-вторых, я не могу теперь еще показываться. Одним словом, я не могу заработать сам этих денег и поэтому хочу передать это дело тебе, так как ты мой друг!

– Хорошо, я согласен: ты прав, тут я ничего не потеряю!

– Ну так иди завтра, но чтобы этого никто не заметил, к одному из заговорщиков – ты знаешь их имена?

– Да, Гассан-бей называл их: Гуссейн-паша, Мидхат-паша…

– Довольно! Ступай завтра к Мидхату-паше и скажи ему, что заговор открыт и Сади-паша приготовился арестовать всех их накануне назначенного ими дня.

– Не Сади-паша, – заметил Фазиль.

– Это все равно! Скажи, что Сади-паша!

– Хорошо, пускай он!

– Тогда Мидхат не станет торговаться о вознаграждении. Завтра будет двадцать девятое мая, и у него будет еще время предупредить своих товарищей о грозящей им опасности. Они успеют еще исполнить свой замысел.

– Да, это правда!

– Когда же ты пойдешь?

– Завтра вечером.

– Не слишком поздно только!

– В девять часов.

– Ты в этом не раскаешься! Я приду узнать, как все произошло. Спокойной ночи, Фазиль.

И старые приятели расстались.

Когда на другой день Мидхат-паша возвращался в свой дом, у самого входа его остановил нищенствующий дервиш, который опять был не кто иной, как Лаццаро.

– Великий паша! – сказал он глухим голосом.

– Ступай во двор моего дома, – сказал ему Мидхат, – там тебя накормят и дадут денег.

– Я знаю, что ты великодушен и щедр, великий паша! Выслушай мои слова! Берегись Сади-паши!

Мидхат невольно остановился и взглянул с изумлением на нищего дервиша.

– Берегись твоего врага, Сади-паши! – продолжал тот. – Высокое место предстоит тебе! Займи его! В эту ночь все зависит от тебя! Воспользуйся ею и берегись Сади-паши.

С этими словами Лаццаро низко поклонился Мидхату-паше и отошел прочь.

Слова старого нищего еще более усилили волнение, все более и более овладевавшее Мидхатом по мере того, как приближался день развязки.

Эта развязка была ужасна! Дело шло о свержении султана и о возведении на трон другого. Удайся этот переворот, и те, которые его задумали, стали бы самыми сильными и могущественными людьми государства. В случае же неудачи им не избежать позорной смерти.

Мидхат хотел быть сильнейшим и первым. Он не доверял остальным участникам заговора. Он более всего боялся, что их сила и влияние будут первенствующими и он будет ими, как прежде Сади-пашой, отодвинут на второй план.

Но если бы ему удалось стать во главе их и захватить в свои руки все нити заговора, тогда нечего было бы их опасаться и, в случае успеха, легко было бы устранить их.

В то время, когда Мидхат, объятый этими мрачными думами, ходил взад и вперед по своему кабинету, вошел слуга и доложил ему, что один из слуг принца Юсуфа хочет его видеть.

Это известие изумило Мидхата. Как? К нему явился посланный от принца?

Он тотчас же велел впустить слугу, и на пороге кабинета появился, униженно кланяясь, Фазиль.

– Выслушай меня, великий паша! – сказал он умоляющим голосом, падая на колени перед пашой.

– Кто ты? – спросил Мидхат с удивлением. – Мне сказали, что меня хочет видеть слуга его высочества принца Юсуфа.

– Это я, великий паша! Но лучше, если никто этого не узнает, так как я пришел не от имени принца! Я пришел, чтобы сообщить тебе об опасности, грозящей тебе и прочим министрам!

– Значит, ты изменник? – сказал Мидхат ледяным тоном.

– Ты можешь велеть кавасам взять меня, если хочешь, но я думаю, что ты наградишь меня! Заговор выдан!

– Выдан – кем? – вскричал Мидхат, пораженный ужасом.

– Сади-паша знает, что ты и прочие заговорщики назначили последнее число мая днем исполнения ваших планов! Он хочет накануне ночью арестовать всех вас в ваших домах!

– Сади-паша… – прошептал Мидхат, к которому уже вернулось его спокойствие. – И он назначил ночь с тридцатого на тридцать первое мая?

– Чтобы опередить вас!

– Это ночь с завтра на послезавтра! – продолжал вполголоса Мидхат. – Нам, значит, остается еще сегодняшняя ночь!

– Я пришел, чтобы предостеречь тебя и твоих друзей! – сказал Фазиль.

Мидхат подошел к своему письменному столу и, вынув из ящика кошелек с деньгами, протянул его Фазилю.

– Ты вовремя пришел предостеречь меня, бери свои деньги и беги, так как ты рискуешь теперь своей головой, – сказал он, указывая на дверь.

Фазиль поспешил взять кошелек и с низкими поклонами исчез из комнаты.

Мидхат-паша дернул за зеленый шелковый шнурок колокольчика.

Вошел слуга.

– Заложить карету! – приказал Мидхат.