Прочитайте онлайн Сыщицы-затейницы | Глава 6НАСМЕШКА БАБУШКИ-ШАЛУНЬИ
Глава 6
НАСМЕШКА БАБУШКИ-ШАЛУНЬИ
Люся неслась по коридору, теряя тапки, и в первый момент даже не поняла, что окликнули именно ее.
– Женщина! Женщина, погодите! Люся!
Василиса дернула подругу за рукав, и она остановилась. Их звал неизвестный мужчина лет сорока и довольно приятной наружности. Мужчина направлялся к ним и улыбался самой счастливой улыбкой.
– Если бы вы знали, что сделали для меня! – заговорил он, беря женщин под руки и продвигаясь к палате. – Вы мне сына вернули.
На больничной койке лежал Женька Филонов, а рядом с кроватью почтительно сидел белоснежный, расчесанный Еврик.
– Теть Люсь! – заулыбался парнишка. – Как вы батю-то отыскали?
Подруги только удивленно пожали плечами.
Мужчина, им оказался Филонов Даниил Евгеньевич, стал рассказывать какие-то непонятные вещи. Якобы на работу к его начальству пришла телеграмма, где говорилось, что Филонов должен срочно вылететь в такой-то город и прибыть по такому-то адресу. Однако ни по какому адресу Филонов прибыть не успел, потому что уже в аэропорту его поджидал мужчина, который назвался Курицыным Павлом Дмитриевичем. Он и привел его прямо к сыну в больницу. А уж здесь сам Женька рассказал отцу и про мачеху, и про Еврика, и про все, что с ним приключилось.
– А что с тобой стряслось? Кто тебя так? – наперебой спрашивали подруги.
– Мир не без добрых людей. Мы должны были пасти Горошина, а объект куда-то слинял. Я с самого начала в это дело лезть не хотел, вот на меня и стали коситься. А уж когда я отказался мужика из окна выталкивать, со мной пререкаться не стали. А ночью наказали. Избили какими-то дубинками. Да не догадались на улице отходить, прямо в подвале учили, а там Еврик такой визг и лай поднял, что соседи милицию вызвали. Может, поэтому и жив остался, – почесал парень за ухом верного пса.
– Звери! Но я-то! Я-то! – не переставая, качал головой отец. – Я их найду, гаденышей!
– Ха! Фиг ты их теперь найдешь! Они больше там не появятся, это уже заранее обговаривалось. Да и зачем тебе? – невесело хмыкнул парнишка. – Они тоже не от сладкой жизни такими стали. А вам спасибо! Честное слово, если бы не вы…
Настроение у нее было какое-то заячье – хотелось прыгать и скакать. Василиса же, наоборот, была словно вяленая дыня. Дома сразу завалилась на диван и лениво щелкала пультом.
– Вася! Выше нос! Сегодня же мы заявимся к твоему Пашке с раскрытым делом. Пусть порадуется.
– А какое дело мы раскрыли? Узнали, что, может быть, несчастный Роман отсидел ни за что? Или, может быть, Петюня прикокошил сестрицу? А где у нас доказательства, что именно он, а не тот же Яков Иванович, к примеру?
– Умеешь ты, Васенька, настроение поддержать, – собралась было возмутиться Люся, но в дверь позвонили, и она попрыгала открывать.
– Маша! Пропажа наша! – через секунду раздался ее радостный вопль.
В комнату влетела цветущая, с горящими глазами Мария Игоревна.
– Маша! – вмиг забыла про свою хандру Василиса. – Признавайся, зачем бросила Петюню с дитятями?
– Девчонки, я на минутку! Я только сказать, что жива и здорова. Приходите ко мне… К нам в гости. А Петюня… даже говорить не хочется.
Подруги потащили Марию в кухню. Люся невесть откуда вытащила бутылочку винца, а Василиса металась от стола к холодильнику, по-быстрому накрывая на стол.
– Нет уж, мы теперь тебя никуда не отпустим, – не давали они гостье сказать ни слова. – Пока ты нам все не расскажешь, даже и не думай никуда исчезать.
– Вот, давайте за встречу! – подняла рюмку Василиса.
Женщины выпили, помахали перед носами кусочками сыра, а потом потянулись ко второй порции горячительного. Когда глаза подруг уже приобрели хмельной блеск и прошли первые ахи, охи, Мария, подперев рукой щеку, грустно заговорила:
– Ой, девчонки, и влипла я с этим замужеством… Вот правильно ты, Васька, говоришь – что ни мужик, то враг народа! Ну вот Петя – какой был муж замечательный – и стирал, и убирал, и, даже не поверите, зарплату приносил! А ведь каким гадом оказался редкостным!
Люся ерзала от нетерпения.
– Ну давай, рассказывай, что ты про него узнала.
Мария Игоревна махнула рукой и, жахнув еще рюмашку, без утайки выложила все, что совсем недавно узнала сама.
Петр был большой любитель телепрограмм и нелюбитель горбатиться. Когда-то, полеживая у очередной «пчелки» на диване, высмотрел интересную передачу. На экране шла речь о казанских группировках, где наглые дяденьки при помощи незрелых подростков прибрали к рукам целый город. Здесь же было подробно рассказано, как это все организовывалось, какова была структура банды, даны другие полезные инструкции. Передача показалась Петру очень познавательной, и он решил воплотить усвоенное в жизнь. Обладая кое-какими педагогическими способностями, он собирает вокруг себя малолеток и даже сооружает хилое подобие организации. Если опустить все словесные хитросплетения, которыми он опутывал детей, то смысл заключался в следующем: молодежь должна расти сильной и бесстрашной. Для этого пацанам необходимо воспитывать в себе «силу духа», становиться независимыми, добывать собственные средства к существованию, а попросту говоря – грабить, воровать, отбирать. У них это называлось «обеспечивать себя». Если подросток ничего не приносил, значит, «силы духа» у него не было. Такого наказывали.
Стоило ли говорить, что из добытого таким путем львиная доля уходила Пете в карман. Этого ему, конечно, не хватало, и тогда он ввел помесячные взносы, на, так сказать, общественные нужды. Сначала в такую организацию тянулись разные дети – привлекали спортивные тренировки, отношение как к равным и возможность заиметь собственные карманные деньги. Но родители быстро уловили криминальный душок деятельности своих чад и разогнали всю мини-организацию. Тогда Петр отделался легким испугом, но сделал выводы. Немного позже и уже в другом месте он собрал маленькую бандгруппу, как он говорил, из пяти бездомных подростков. Это был костяк, бригадиры. Под ними ходили более несчастные, те, кто не жил в домашних условиях вместе с Петей. Теперь взносов не было, но эти дети приносили ему гораздо больший доход – они были способны на все.
– Это его так называемые бригадиры с тобой, Маша, жили? – уточнила Василиса.
– Они. У этих ребят не было родителей или такие, которым никакого дела до них нет. То есть опасаться было нечего. Петенька держал железную дисциплину, за малейшее непослушание – наказание. А наказывал он изобретательно. Так, например, Артем за то, что его группа, а в ней состояли самые младшие, неделю подряд не приносила выручки, должен был полгода молчать. То есть не говорить ни с кем, кроме членов своей группы.
– Поэтому он и молчал? Так почему же ребята не убегали от Петра?
– Пробовали, находил, тогда было еще хуже. Ну и потом, все сопровождалось сказками о прекрасной взрослой жизни. Те, что жили с нами, старательно изображали из себя полоумных, чтобы я ни о чем догадаться не могла.
– А где же он их содержал? До тебя?
– Какую-то комнату снимал, а потом и меня, дуру, отыскал. Только меня они не провели. Я подслушала их разговоры, когда в темнушку забралась, а что не поняла, мне потом сами ребята рассказали, Гриша с Артемом.
– И где ты их нашла? – пораскрывали от удивления рты подруги.
– А я их и не теряла. В той же темнушке поняла, что несладко паренькам, как я ни стараюсь. Да и провинились они, Гришка осмелился Злате грубить, а эта девчонка у них большой властью пользуется. Вот и спрятала я их у сестры, а потом и сама к ним перебралась. Когда из дома сбежала – Пашке твоему позвонила. Поняла, что без милиции мне не справиться. Каюсь, сначала сама хотела порядок навести да эту группу на свет божий вытащить, ладно что ребята отговорили. Убедили, что не под силу мне Петюня. Зато, подружки, если бы вы знали, какие у меня замечательные мальчишки! Я их никому не отдам. Ой, я тут засиделась, а мне домой пора.
– Так ты уже дома?
– Нет, мне Павел позвонит, когда можно будет домой вернуться. Ладно, побежала, а вы Паше большое спасибо передайте.
– Паша, Паша, – бурчала Василиса, когда Мария Игоревна унеслась. – С ней, значит, общался, а нам ни слова! Столько важного утаил, из-за него все дело тормозится.
Разомлевшие от распитого и взбудораженные услышанным, подруги уткнулись в экран телевизора. Хотелось отдохнуть от всего, погрузиться во что-нибудь радостное, например, в киноконцерт.
старательно выводил певец.
– Не понимаю, при чем здесь руки? – пожала плечами Василиса.
– Молодой человек жалуется, что у его любимой – кривые руки, мол, как створки. Чего непонятного? – объяснила Люся.
– Я тебе про наши, которые у нас дома оказались. Чем больше узнаешь, тем гуще каша. У нас-то Роман что искал? Бабушкину икону?
Люся пыталась пальцем ноги дотянуться до кнопки телевизора. Вставать не хотелось, а пульт куда-то подевался. Надо было срочно переключить программу, незатейливая песенка снова навела Василису на тяжкие раздумья. А ведь договаривались отдыхать.
– Позвони Паше, ты уже давно не разговаривала с сыном, – тихонько подсказала Люся.
Василиса набрала номер, и Лидочкина мама ответила, что Павла вызвали на работу. Росло непонятное раздражение, хотелось броситься в кровать и сразу же уснуть. Однако Василиса знала, что не сможет забыться сном, опять уляжется и будет ковыряться в собственных мыслях. Женщина прошла в кухню и глотнула сразу две таблетки снотворного, а потом, сказавшись больной, рухнула в постель.
Очнулась Василиса Олеговна от невообразимого шума. Казалось, что в комнате топчется целая рота солдат. Едва продрав глаза, она поняла, что в квартире они с Люсенькой не одни. В зале горел свет, слышались громкие мужские голоса. И Люси на кровати она не обнаружила. Пришлось выползти на свой страх и риск. Люся стояла в зале в халате и прижимала к груди Финли. Почему-то посреди комнаты на полу валялся Петюня со связанными руками. Рядом деловито толкались мужики, и никто, ну просто ни один человек, не разулся!
– Это вы что за казарму здесь устроили? – взревела невыспавшаяся хозяйка. – Что это от мужиков прям никакого отбою нет?! Чуть ночь, готовы строем к честным женщинам!
– Мам, ты бы это… халат накинула, – посоветовал Паша. Оказывается, и сын был здесь!
– Васенька, ты уже проснулась? Лучше бы тебе не просыпаться.
– Лучше бы померла, что ли? Что у нас творится? Люся! Это что, каждый раз, когда я засыпаю, ты такую гвардию мужиков приводишь? – взревела обиженная Василиса. В конце концов, Люся могла бы и рассказать подруге, что здесь творится!
– Молчи, Вася, мы сейчас все узнаем.
Вскоре милиционеры подняли и увели куда-то Петюню, а потом все сразу уехали, не остался даже сын.
– Мам, теть Люся, вы спите, я завтра заеду. Обязательно, прямо с утра, – скороговоркой пробормотал он.
Женщины остались одни, и Люся принялась излагать события этой ночи.
– Знаешь, Вася, я сама не все поняла, но было так. Посмотрела я фильм и тоже легла. Уснула уже, слышу сквозь сон, будто кто-то нашу дверь открывает. Думала, послышалось. Нет, вдруг Финли заурчал, значит, чужого почуял. А потом… Знаешь, я даже не успела ничего разглядеть – в коридоре началась какая-то свалка, зажегся свет. Я только успела кота на руки схватить. Больше ничего не знаю. Паша, наверное, утром приедет, расскажет.
Но утром Паша не появился. Благополучно прохрапев до обеда, подруги встали с головной болью, но мучились не ею, а любопытством. Василиса потянулась к телефонной трубке. На работе Павла тоже не оказалось по причине субботнего дня. Тогда нетерпеливая женщина уселась перед зеркалом.
– Ты куда? – уставилась на нее Люся.
– Как куда? К Паше, конечно! Надо поторопиться и застать его дома. Собирайся, Люсенька.
Павел Курицын лежал дома в своей постели и не хотел просыпаться. Он совсем мало отдохнул после беспокойной ночи. И хотя теща забрала детей еще вчера вечером, а жену в который уже раз положили на сохранение, Паша понимал, что как следует поспать ему не удастся. В доме появилась матушка со своей верной подругой.
– Люся, я курицу пожарила, ты Пашу не буди, иди завтракать, а ему потом рожки отварим, – хозяйничала на кухне мать.
– Ну уж дудки! – вскочил Паша и вскоре уже сидел за столом.
Не дожидаясь, когда сын поест, Василиса приступила к расспросам:
– Давай, Паша, не томи. Говори как на духу – зачем к нам вломились? Ты брови-то не хмурь, мы и сами многое узнали. Тебе бы век не докопаться. Мы с Люсей – просто подарок для тебя и всей отечественной милиции, так что начинай.
Парень еще куксился, но, когда Люся достала из холодильника бутылку запотевшего пива, сердце его расплавилось.
– Ну что ж, слушайте.
Неизвестно за какие грехи, но бабушка сыграла с внуками невеселую шутку. До самого последнего дня они не могли поверить, что никакой иконы не существует. Все продумали и просчитали до мелочей. По мнению всех родственничков, полоумная бабка могла передать сокровище только Ульяне – она была младшая, самая красивая, ее бабка любила больше всех. Прошло немного времени, и девчонка стала говорить, что передала икону тому, кто ее больше всех любит и бескорыстнее всех к ней относится.
– Подожди, Паша, как это передала? Ведь икона немалых денег стоит.
– Не было никакой иконы, была только картинка, такие в любой книжной лавке продаются. Только в те времена это была редкость, церковь-то не жаловали, и цензура не дремала, но старушке где-то посчастливилось картинку добыть. Правда, догадалась никому ее не показывать. Если бы ту иллюстрацию кто раньше высмотрел, не было бы лишних трагедий. Родственники между собой не ладили, вот Ульяна и глумилась, болтала, что в голову взбредет. Только брат с сестрой к ее болтовне серьезно прислушивались. Когда Ульяну убили…
– Паш, скажи, а кто убил-то? Петюня или Яков? Потому что нам кажется, что Роман зря сидел.
– Зря, только ни Яков, ни Петюня Ульяну не трогали. Ее сама Владлена задушила…
– Эта гундосая бегемотиха? Из-за денег на такое решилась?
– Тут даже не в деньгах дело. Тут любовная почва – Владлена узнала, что ее супруг к сестре похаживает. Долгое время не верила, а потом сама застукала, да еще в самый разгар любовных утех. Вот и взыграла ревность. Своим же шарфиком и придушила. Легкий такой шарфик, капроновый. Осипов, увидев такое дело, переполошился, жену за руку – и домой. Яков ходил в этот дом тайком, не хотел, чтобы увидели и жене сообщили о его похождениях. Владлена тоже тайно выслеживала неверного, их никто и не заметил. А вот Романа, который пришел чуть позже, видели все. И видели тут почти каждую ночь. Парень обнаружил Ульяну, сначала пытался даже помочь, шарф снял и машинально в свой карман и сунул. А потом, когда его взяли, этот шарфик против него и сыграл.
– С ума сойти, – лепетала Люся. – И он никак не оправдывался?
– Я таких подробностей не знаю, сразу говорю.
– А потом? Где Яков Романа нашел?
– А он его никогда не терял. Ульяна же объявила, что отдала икону самому молодому, а это был Роман, чего тут гадать. Он был моложе самой Ульяны, а уж любил ее, как никто. Вот и выходило, что икона находится у него. Разве Яков с Петром могли его потерять? Яков не упускал его из вида. Даже знал, что Роман планирует дачу купить вместо квартиры, вот и подсуетился.
– Ты про дачу не рассказывай, мы знаем. Теперь ясно, зачем он дочь свою за него выдал – подстраховался, чтобы икона не уплыла, – покачала головой Василиса.
– Вот жук навозный, все предусмотрел! – воскликнула Люся.
– Всего предусмотреть невозможно – случайности не дают. Вот и на свадьбе случайность произошла. Одна гостья, я уж не знаю, как ее назвать, преподнесла молодым подарок – газету собственного изготовления, с фотографиями.
– А! Точно! Помнишь, Вась, мы еще не знали, на что ее лепить!
– Ну так вот, на одном из этих снимков была молодая Владлена с тем самым шарфом на шее. Роман долго не думал, припер тещу к стене – пиши, мол, чистосердечное признание, как ты убила Носову. Если бы Владлена возмутилась, стала скандалить, то парень, возможно, и отступился бы, но женщина боялась лишних разговоров и пререкаться не стала, написала все, как было. Роман записочку положил сначала в карман, а потом решил спрятать понадежнее – в свою сумку с вещами. Да только теща, не будь дурой, вытащила.
– Вот что они у нас искали, оказывается, – протянула Люся. – Ну и что, нашел потом это признание?
– Конечно же, нет. Какой дурак такие бумажки хранить станет? Владлена от нее тут же избавилась. Но Роман несильно опечалился. Он сообщил теще, что теперь она у него в руках, и попросил за молчание отступного. Деньги были большие, требовал он нахраписто и тем толкнул ее на новое преступление. Она и совершила наезд. Кстати, машину в этой семье водит только эта, как вы ее называете, гундосая бегемотиха. Вот так.
Но подругам еще многое было неясно, и они продолжали засыпать Павла вопросами.
– А с кем, интересно, Роман к нам приходил?
– С вашим Петюней. Он как учуял, что зять на тещу зуб имеет, масла в огонь не пожалел. Приврал даже. Вообще Петр хотел Ромкиными руками жар гребануть, вот и крутился все время рядом. А когда с Логиновым было покончено, решил, что пора и самому на сцену: принялся действовать самостоятельно. Хотя самостоятельно – это не то слово. У него всю черную работу ребята выполняли.
– Так, значит, Ком – это наш Петюня. Это он раздавал дурацкие задания?
– А кто же? Конечно, а Богдан Саньке вашему передавал пакеты. Так что ребята Кома на самом деле не видели.
– Так, значит, ревнивица с фиолетовыми волосами…
– Это Злата, или, как ее называли, Таточка. Надо было Жанну надолго из дома убрать. Петр был уверен, что икона запрятана у Владлены, надо было хорошенько поискать. Так убрали Жанну, а Якова по-другому, заманили той же Таточкой, припугнули как надо да попросту выкинули со второго этажа. Здесь уже старшие мальчики постарались. По заданию Пети его ребята следили за всеми, кто был замешан в этой истории – за Осиповым, за Жанной, за вами.
– За нами? – охнула Василиса.
– Конечно. Вы так назойливо лезли в глаза, что просто не могли обделить себя вниманием. А ты, мам, что думаешь, тебя случайно паренек на мою машину навел или, может, номером ошибся?
– Это когда мы с Сычевым разговаривали, а за ним потом машина рванула? Я еще просила мальчика номер записать. Но ведь машина точь-в-точь как твоя была.
– Ну не совсем, светлее. А вот номер был совершенно другой.
– Значит, я из-за него… И что за поколение растет!
– Да уж, хотя вам-то грех жаловаться. Ребята из подвала тетю Люсю вон как тепло встретили, а Женька Филон и вовсе – замечательный парень, – махнул рукой Паша. – Мария Игоревна мне такого порассказала.
– И когда же она успела?
– В том-то и дело, что «успела»! Долго собиралась, все никак не могла поверить да решиться. А потом захотела самостоятельно покарать злодея. Чуть не упустили Петра. Но все равно Мария Игоревна нам здорово помогла. Благодаря ей мы многое раскрыли. Там, похоже, Петр с ребятами много наколбасил – одних только краж…
Подруги обиженно поджали губы. А их скромный подвиг никто не оценит!
– Мы тоже кое-что раскрыли, – пискнула Люся, желавшая своей порции лавров. – Кстати, узнали очень многое!
– Да почти все! – поддержала подругу Василиса. – И быстрее, чем все вы, вместе взятые. И без всякой техники и даже без самой примитивной машины. Одними только мозгами работали.
– Ну-у, о ваших успехах мы наслышаны! Неизвестно чего было больше – помощи от вас или неудобств… Я вот одного не пойму – зачем это Петр к вам сейчас полез? По второму кругу, так сказать.
Подруги пожали плечами, потом Василиса припомнила:
– Мы сдуру ляпнули, что у нас на него накопилась целая папка улик. Думаю, поверил, пришел, чтобы забрать.
– Или от вас избавиться, – подмигнул Паша. – Вообще-то дело раскрыто большое, и я вам от себя лично выношу мое огромное спасибо за содействие родной милиции.
И все же Люся не могла поверить:
– Так, значит, никакой иконы не было?
– Никакой. Бабушка просто была шутницей.
– Это же надо! Столько людей пострадало из-за какой-то вредной старухи! – схватилась за голову Люся. – Нет, я своим наследникам все, что есть, с рук на руки передам!
– Твой баян? – не без ехидства уточнила Василиса.
Паша потянулся к бутылке с пивом, но она была уже пуста. Надо бы сбегать еще за одной…
– Ну что, еще есть вопросы? – спросил он.
– Есть! – одновременно вскинулись Василиса с Люсей. – А чьи были руки?
– А что, были еще и руки? Одни? Сами по себе?
– Понимаешь, после свадьбы в наших сумках мы нашли коробку, страшно сказать, с отрубленными руками. Как и положено, мы отвезли их на кладбище и захоронили. А потом прочли объявление, что господин Сибияров готов заплатить миллион…
– О-о!! Как вас захватило-то! Вы на дату газетки смотрели? Это двухгодичной давности дело! И что, вы ничего о нем не слышали? Тогда столько о нем говорили! Нашли что вспомнить!
– Так он не будет платить?
– Мне почему-то думается, что нет, – изобразив на своем лице сожаление, издевался Паша. – Он уже за границей развернулся, Сибияров этот. Но только в том давнем деле не было никаких отрубленных рук, что за ужастики вы придумали?
Неизвестно, сколько бы времени задавал свои вопросы, все больше распаляясь, Павел, но речь его прервал звонок. Павел Дмитриевич взял трубку и стал медленно меняться в лице.
– Паша, Паш… Паша, ну что случилось? – теребила сына Василиса.
Павел усиленно заморгал, медленно опустил трубку на рычаг и вдруг разразился истошным криком:
– Мама!!! Зачем ты Лиду обижала?! Зачем купила полосатый халат?! Теперь она тебе родила двух де-во-чек! – И совсем тихо добавил: – У меня теперь четыре дочери и опять ни одного сына… А может, это и неплохо?
Возвращаясь домой, Василиса не удержалась и стукнула в Димкину дверь. Парень при виде соседок солнечно улыбнулся. Ругать его им не хотелось, но пришлось.
– Дим, ты зачем соврал, что к нам двое молодых людей вломились? Молодой был всего один, а второй поношенного возраста.
– Так я специально сказал, думал, вам приятнее будет! – хлопал глазами Димка.
Жанночка неслась на такси в аэропорт. Совсем скоро родной город останется позади и можно будет смело начинать новую жизнь. Она уже давно хотела слинять, но столько «хвостов» за ней было, не дали бы и шагу ступить. Зато теперь все будет по-другому, еще бы! В ее сумочке лежит небольшая иконка, стоимость которой исчисляется миллионами. Жанна усмехнулась. И почему никто не догадался, что «молодым человеком», который искренне любил Ульяну, как она говорила, была ее племянница! Это Жанна, еще десятилетней девочкой любила тетку сильно и бескорыстно, и тетка отвечала ей тем же. И икону ей передала в свое время. И пусть не с этим образом выдавали замуж Наталью Гончарову и Нину Чавчавадзе, от этого ее ценность не уменьшилась.
– Оля, я ничего не поняла, Вовочка уезжает в Москву? Работать? На полгода? Это просто замечательно… Ах, и ты с ним? Ну, слава богу, хотя… Дай-ка я угадаю, что ты хочешь предложить… Нет! Нет и нет!! Нет, Ольга, на полгода я с ними не останусь!
Пока Людмила Ефимовна разбиралась по телефону с собственным чадом, Василиса угощала гостей.
– Люся! Иди сюда, – позвала Мария Игоревна.
Люся вбежала в комнату и застала Машеньку, почти задохнувшуюся от возмущения.
– Ну! Говорите, жестокие мальчики! – толкала она в спины красных, как болгарские перцы, Артема и Гришу. – Говорите, говорите, надо уметь отвечать за свои поступки.
– Мы… Это… ну… – начал «немой» Тема. – Я тогда…
– Короче, – не выдержал братского блеянья Гришка. – Мы на вашей гармошке играли, а вы сказали: «Кто там инструмент истязает? Руки бы тому обрубить».
– Люся думала, что это упражняюсь я, – вспомнила Василиса. – Подруга не видела, что это дети!
– Ну и что, а мы обиделись. Вот и подложили вам самим такие руки. Чтоб не обзывались, – пробубнил мальчишка и опустил голову.
Люся оторопела. У нее отвисла челюсть, а глаза сделались размером с утиные яйца.
– У кого оторвали? Я хотела спросить, где вы их взяли? – вскричала Василиса.
– Так во всех магазинах для приколов они есть! Мы с Темкой денег поднакопили и накануне свадьбы ручки-то и прикупили. Знаете какие они дорогие, зато как настоящие!
– Так. Это понятно. А как подложить умудрились?
– А чего мудреного? Свадьба-то недалеко от нас была. Мы пришли, потолкались поблизости, подождали, когда все перепьются, и – пожалуйста. А здорово же вышло!
– Вот, Люся, я тебе не раз говорила – на твой язык надо намордник надевать, строгий ошейник и короткий по… – начала было Василиса, но, взглянув на подругу, осеклась.
Вытаращив глаза, Люся хватала ртом воздух и не могла сдвинуться с места.
– Здорово?! Вышло у вас?! Да вы знаете… – вдруг взревела она, как раненая буйволица. А когда подруга так нервничает, жди больших неприятностей.
– Молчи, Люся!! Молчи!! – хором закричали женщины…
