Прочитайте онлайн Тайна фамильных бриллиантов | IX Разрыв

Читать книгу Тайна фамильных бриллиантов
4818+15357
  • Автор:

IX

Разрыв

Маргарита согласилась принять лекарство, прописанное ей доктором, но сделала это только из уважения к миссис Остин, потому что она, казалось, сама не сознавала, для чего ей лекарство. Она была подобна лунатику, живущему в каком-то чудесном, мечтательном мире, нисколько не сознающему, что делается вокруг него.

Лекарство, которое мистер Винцент выдал за успокоительное, оказалось сильнейшей дозой опиума, и Маргарита через несколько минут заснула крепким сном.

Миссис Остин отправилась к Клементу, чтобы передать ему эту радостную весть.

— Я посижу с бедной Маргаритой до двух или трех часов, но ты иди спать, потому что все эти волнения тебя очень утомили.

— Нет, мама, я не чувствую усталости.

— Но ты для меня пойдешь отдохнуть. Посмотри, уже двенадцать часов.

— Да, я пойду в свою комнату, если вы этого желаете, — поспешно ответил Клемент. Но дело было в том, что его комната была ближе, чем гостиная к спальне его матери и Маргариты. Он ушел к себе, но и не думал ложиться спать. Он ходил по комнате, время от времени прокрадываясь в коридор послушать, что делается в комнате матери.

В третьем часу миссис Остин, открыв дверь в коридор, увидела сына.

— Она спит, мама? — спросил он.

— Да, и очень спокойно. Я сама иду теперь спать и тебя прошу сделать то же, Клем.

— Хорошо, мама.

Клемент вернулся в свою комнату. Он надеялся, что сон принесет спокойствие Маргарите. Он лег и тотчас заснул, ибо действительно был совершенно утомлен усталостью и беспокойством. Ему приснилось много страшных, фантастических снов, но последний из них заставил его в испуге вскочить с постели. Он видел Маргариту в модслейском парке в светлую лунную ночь под руку с мертвецом. Он открыл глаза; утро было светлое, холодное. Клемент быстро оделся, вышел из комнаты без четверти восемь и поспешил в комнату матери, чтобы узнать о Маргарите, но напрасно он стучал в дверь: никто ему не отворял. Заметив, что она не заперта, он тихонько ее толкнул и услышал ровное дыхание матери.

— Она спит, бедная. Я не побеспокою ее, ей нужен отдых после вчерашнего дня.

Он тихонько притворил дверь и отправился в гостиную. Там уже пылал огонь в камине, и слуга накрывал завтрак; но Клемент не обратил на это внимания и быстро подошел к окну, у которого сидела Маргарита в утреннем платье и шали. Подле на стуле лежала ее шляпка.

— Маргарита, милая Маргарита, зачем вы поднялись так рано?

Девушка медленно встала и пристально взглянула на милого ей человека. Лицо ее было очень задумчиво, бледно, губы дрожали.

— Я довольно отдохнула, — сказала она едва слышно. — Я встала рано, потому что… потому что я сейчас уезжаю.

Она судорожно сжала руки и не спускала глаз с Клемента, но взгляд этот дышал решимостью.

— Вы уезжаете, Маргарита, — воскликнул Клемент, — уезжаете… сегодня… утром!

— Да, с девятичасовым поездом.

— Вы с ума сошли, Маргарита!

— Нет, — тихо ответила молодая девушка, — я не сошла с ума, и это-то самое удивительное. Я уезжаю, Клемент; извините, мистер Остин. Я хотела уехать, не повидав вас, а думала написать вам…

— Как, Маргарита? — вскрикнул Клемент. — Если не вы, так я сошел с ума. Или все это сон?

— Нет, это не сон, мистер Остин; мое письмо сказало бы вам всю правду; я уезжаю, потому что никогда не смогу быть вашей женой.

— Вы не сможете быть моей женой, почему?

— Я не могу сказать.

— Нет, вы скажете, — воскликнул Клемент вне себя, — я хочу знать причину; я не допущу, чтобы какая-нибудь фантастическая преграда возникла между нами. Это какая-нибудь женская фантазия, которая рассеется от искреннего объяснения. Маргарита, радость моя, неужели ты думаешь, что я расстанусь с тобой так легко? Неужели ты так мало меня знаешь? Моя любовь сильнее, чем ты думаешь, Мэгги, и ты не можешь так легко отказаться от слова, данного мне. Ты мне дала права на себя, обещав быть моей женой, и я не откажусь ни за что от этих прав.

Маргарита смотрела на Клемента грустным, мрачным взглядом.

— Судьба сильней любви, Клемент, сказала она, — я никогда не смогу быть твоей женой.

— Почему?

— По причине, которой ты никогда не узнаешь.

— Маргарита, я не хочу преклоняться…

— Ты должен, — она протянула руку, как бы желая остановить пламенные слова Клемента. — Ты должен преклониться перед судьбой, Клемент. Мир кажется нам часто очень жестоким, небо как бы скрывается от нас, так что мы не видим руки милосердного провидения в страшных испытаниях, ниспосылаемых на нас. Теперь жизнь мне кажется тяжелой, очень тяжелой; не делай ее еще тяжелее. Я — самая несчастная женщина на свете, и ты можешь сделать только одно для меня — не расспрашивать, не задерживать меня и забыть бедную Маргариту.

— Я никогда тебя не отпущу, — решительно произнес Клемент. — Ты моя, ты дала слово быть моей. Я не допущу, чтобы какая-нибудь глупость, какая-нибудь женская фантазия нас разъединила.

— Нет, небо свидетель, что нас разлучает не глупость, не женская фантазия, — ответила девушка грустно.

— Что же, Маргарита? Скажи, что?

— Я никогда не скажу этого.

— Ты переменишь свое мнение.

— Никогда.

И она взглянула на него таким решительным, твердым взглядом, что Клемент невольно вспомнил слова доктора Винцента о железной воле Маргариты. Неужели доктор прав? Неужели упорная твердость этого нежного, юного создания пересилит страстное влечение мужчины?

— Что же может нас разлучить, Маргарита? — воскликнул мистер Остин. — Ну что? Ты видела вчера мистера Дунбара?

Девушка вздрогнула, и бледное лицо ее посинело, словно у мертвеца.

— Да, — сказала она после минутного молчания, — мне повезло… я видела… мистера… Дунбара.

— И ты говорила с ним?

— Да.

— Подтвердило это свидание твои подозрения или, напротив, развеяло их? Уверена ли ты по-прежнему, что Генри Дунбар убил твоего несчастного отца?

— Нет, — произнесла Маргарита решительно, — нет, я этого не думаю.

— Ты не думаешь? Так вид и манеры банкира убедили тебя в его невиновности?

— Я уверена, что Генри Дунбар не убивал… моего бедного отца.

Невозможно описать, с какой грустью она произнесла эти слова.

— Но что-нибудь произошло особенного на этом свидании, Маргарита? Генри Дунбар тебе, верно, сказал что-нибудь… о твоем бедном отце; может, открыл какую-нибудь позорную тайну, которую ты до сих пор не знала? И ты теперь боишься, что я не вынесу этого позора? Ты жестоко ошибаешься; ты меня не знаешь, Маргарита, и жестоко оскорбляешь мою любовь к тебе. Будь только моей женой, и если злые люди осмелятся указывать на тебя пальцем: «вот жена Клемента Остина, она дочь вора и каторжного», то я отвечу им презрением; я скажу им, что женился на тебе потому, что я тебя уважаю, потому, что ты, хотя и дочь преступника, выше, благороднее многих королев.

Впервые в это роковое утро слезы показались на глазах Маргариты, но она отерла их быстрым движением руки.

— Вы — хороший человек, Клемент, — сказала она, — и я… я бы желала быть достойной вас. Вы — добрый человек, зачем же вы теперь так жестоки ко мне? Пожалейте меня и отпустите.

Она вынула из-за талии маленькие часы и взглянула на них, но вдруг вспомнила, что это подарок Клемента, и, сняв с шеи цепочку, подала их Клементу.

— Вы мне подарили их, когда я была вашей невестой, мистер Остин. Я не имею теперь никакого права оставить их у себя.

Она сказала это мрачно и грустно, но Клемент не обратил на это внимания: он был добрым человеком, как справедливо сказала Маргарита; но и добрые люди выходят из себя. Он бросил часы на пол и раздавил их на мелкие части.

— Вы жестоки и несправедливы, мистер Остин, — сказала Маргарита.

— Я — человек, мисс Вильмот, — ответил с горечью Клемент, — и я чувствую как человек. Когда женщина, которую я любил, в которую я веровал, вдруг прехладнокровно объявляет, что она решила разбить мое сердце, бросить меня и отказывается даже представить причину своего непонятного поступка, то, извините, я не настолько джентльмен, чтобы расшаркаться и сказать: «Как вам будет угодно, леди».

Клемент отвернулся от Маргариты и прошелся по комнате. Он был взбешен, но горе и злоба были так перемешаны в его сердце, что он не осознавал, которое из двух преобладает. Вскоре к чувству горя присоединилось и чувство любви, и вместе эти чувства легко пересилили злобу. Он снова подошел к Маргарите, которая все еще стояла на том же месте, но уже надела шляпку и перчатки.

— Маргарита, — сказал Клемент, стараясь взять ее за руку, между тем как она отшатнулась от него, — Маргарита, выслушай меня в последний раз. Я тебя люблю и верю, что ты меня любишь. Если это правда, то никакая преграда не может нас разлучить. Я тебе позволю уехать только с одним условием!

— С каким?

— Скажи мне, что я обманывал себя. Я старше тебя, Маргарита, на двенадцать лет, и нет ничего интересного или романтичного ни во мне самом, ни в моем положении в свете. Скажи мне, что ты меня не любишь. Я — гордый человек. Я не стану вымаливать счастья, как нищий. Если ты меня не любишь, Маргарита, то вольна ехать куда хочешь.

Маргарита молча поникла головой и тихо пошла к дверям.

— Вы уезжаете… мисс Вильмот! — воскликнул Клемент.

— Да, уезжаю. Прощайте, мистер Остин.

Клемент схватил ее за руку.

— Вы не выйдете так из этой комнаты, Маргарита Вильмот, — воскликнул он, обезумев от гнева и страсти, — нет, вы так не уйдете. Вы скажете мне просто и ясно всю правду. Вы не любите меня?

— Нет, я вас не люблю.

— Так это все был обман, комедия, ложь? Когда вы улыбались мне так нежно, так сладко, вы бессовестно лгали; когда вы краснели от радости и стыда, вы обманывали меня, как хитрая кокетка? Все — каждое нежное слово, каждый взгляд, каждая слезинка, дрожавшая как бы от счастья в ваших глазах, — все это была ложь, ложь, ложь, все была…

И несчастный закрыл лицо руками и зарыдал. Маргарита пристально смотрела на него, но в глазах ее не видно было ни слезинки; лицо оставалось холодным, бесчувственным, только губы ее были судорожно сжаты.

— Зачем ты это сделала, Маргарита? Зачем ты меня погубила? — промолвил, наконец, Клемент раздирающим душу голосом.

— Зачем? Я вам сейчас скажу, — ответила она тихо, но решительно. — Я вам скажу зачем, мистер Остин, и тогда вы станете меня презирать и вам будет легко забыть меня, выбросить навсегда мой образ из вашего сердца. Я была бедная, одинокая девушка; нет, я была хуже, чем бедная и одинокая; позорная история моего отца тяготела надо мной. Хорошо было такому презренному созданию, как я, возбудить любовь в джентльмене, который мог бы вывести меня из нищеты, дать мне честное имя, ввести меня в общество честных людей. Я была дочерью каторжного, отверженного, и ваша любовь представлялась мне блестящим средством выйти из того позорного бедственного положения, в котором я находилась. Я была человеком, Клемент Остин; и в крови моей не было ничего, что могло бы меня научить добру или удержать от соблазна. Я ухватилась за эту единственную для меня надежду на спасение и старалась всеми силами возбудить в вас чувство любви ко мне. Шаг за шагом я все более и более овладевала вашим сердцем и довела вас до того, что вы предложили мне свою руку. Таким образом, я достигла своей цели. Я торжествовала и была счастлива своим успехом. Но, вероятно, у самых жестоких преступников есть хоть какая-нибудь совесть. В прошедшую ночь моя совесть вдруг проснулась, заговорила во мне, и я решилась избавить вас от брака с женщиной с таким позорным, преступным именем.

Эту длинную речь молодая девушка произнесла самым хладнокровным, бесчувственным образом. Она говорила тихо, останавливаясь на каждой фразе, но ни разу не вздрогнула, не смутилась, как будто она на самом деле была несчастное, погибшее создание, которое не знает, что такое чувство, добро и честь.

Остин устремил на нее изумленный взгляд и долго не мог опомниться.

— Боже милостивый! — воскликнул он. — Неужели можно так жестоко обманывать!

— Я теперь могу ехать, мистер Остин? — сказала Маргарита.

— Да, вы можете ехать, вы, которую я когда-то любил. Вы теперь сбросили с себя чудную маску, в которую я так слепо веровал, и предстали во всей ужасной, безобразной наготе. Ступайте, Маргарита Вильмот, и да простит вас Небо!

— А вы меня прощаете, мистер Остин?

— Нет, не могу, но буду молить Бога, чтобы он укрепил меня и наставил.

— Прощайте, Клемент!

— Одно слово, мисс Вильмот! — воскликнул Остин. — Я слишком сильно вас любил, чтобы перестать интересоваться вашей судьбой. Куда вы едете?

— В Лондон.

— В Клангам, на вашу старую квартиру?

— Ах нет! Нет!

— Есть ли у вас деньги? Хватит ли вам хоть на некоторое время?

— Да, я отложила порядочную сумму.

— Если вы когда-нибудь будете нуждаться в помощи, то надеюсь, вы обратитесь ко мне.

— Очень охотно, мистер Остин. Я не так горда, чтобы не обратиться к вам в крайности.

— Вы напишете мне или матери при первой необходимости. Я не скажу матери, что произошло между нами, а просто объявлю, что наша свадьба расстроилась. Вы уезжаете с девятичасовым поездом, мисс Вильмот?

Клемент сказал правду, говоря, что он был гордый человек. Он говорил теперь с Маргаритой тем же тоном, которым обратился бы и к совершенно незнакомой ему женщине.

— Да, мистер Остин.

— Я велю нанять вам извозчика. У вас еще пять минут времени. Я тотчас пошлю лакея на станцию, чтобы вам не пришлось возиться с вещами.

Он позвонил и дал необходимые приказания, потом торжественно поклонился, пожелал ей счастливого путешествия и вышел из комнаты.

Так расстались Маргарита Вильмот и Клемент Остин.