Прочитайте онлайн «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан | Глава 31
Глава 31
Сулейман шел во главе процессии. Обвив рукой талию сестры Хатидже, он о чем-то перешептывался с ней. Брат и сестра смеялись.
Сразу за ними шли Ханум и Гюльфем; они любовались красивыми тюльпанами поздних сортов — темно-бордовыми, белыми, желтыми, алыми. Попадались среди них и почти черные. В нескольких шагах позади Ханум и Гюльфем молча шли Хюррем и Махидевран. И все же они переговаривались между собой на языке жестов — втором официальном языке, принятом в гареме, да и во всем дворце.
Хатидже объяснила, что приличнее всего молчать в присутствии султана. Молчание — самый верный способ выказать почтение Тени Бога на Земле. И хотя она всегда первая радостно приветствовала своего брата, когда тот входил в гарем, она научила Хюррем сложному языку жестов.
Руки Хюррем с непривычки двигались неуклюже, но Махидевран относилась к ее попыткам снисходительно.
«Как хорошо, что теперь и ты вошла в наш круг, милая Хюррем!»
«Спасибо, Махидевран», — ответила Хюррем, с трудом двигая руками.
«Радость в глазах нашего султана, когда он наблюдает за тобой во дворе, несказанно веселит всех нас».
Хюррем замялась и вопросительно посмотрела на свою спутницу, не совсем понимая, как истолковать жесты Махидевран.
«Но, разумеется, Ханум, Гюльфем и я по положению выше тебя, потому что мы родили нашему султану сыновей. Мы — икбал, счастливые».
«Да, я понимаю», — с трудом ответила жестами Хюррем.
«Надеюсь, что и ты скоро забеременеешь… хорошо бы девочкой». — Махидевран вздохнула и улыбнулась.
«Я буду несказанно счастлива, если рожу ребенка нашему султану».
Они шли по тропинке в буковой роще, направляясь к небольшому павильону, окруженному искусственными водопадами.
«Конечно, ты понимаешь, сколько опасностей грозит той, кто носит под сердцем сына нашего султана».
«Опасностей?! Какие же здесь могут быть опасности?»
Махидевран ласково улыбнулась, и руки ее взмыли вверх:
«Будем надеяться, ты этого никогда не узнаешь, дорогая». — Она поспешила вперед и присоединилась к двум другим фавориткам, родившим Сулейману сыновей.
До самого павильона Хюррем продолжала путь одна.
Все утро они наслаждались нежарким осенним солнцем. Мавританки подавали им блюда с пахлавой и разливали в кубки шербет. Хюррем исподтишка наблюдала, как Сулейман разговаривает с Хатидже; в глазах его плясали веселые огоньки. Откусывая сладкую пахлаву, он проводил по губам языком. Через каждые несколько слов он косился на нее. Хюррем тихо сидела в углу и как завороженная смотрела на Сулеймана. В очередной раз посмотрев на нее, султан снова углублялся в разговор с сестрой.
Через какое-то время султан попросил Гюльфем сыграть на лютне. Сладкая мелодия поплыла по парку; ее сопровождало веселое журчание воды в фонтанах. Махидевран тоже не осталась в стороне — она спела песенку, а потом закружилась в танце под широким балдахином.
«Она в самом деле очень красива», — подумала Хюррем.
Закончив кружиться, Махидевран упала на колени Сулеймана и ткнулась носом ему в грудь. Мурлыча, как кошка, она осторожно поцеловала полу кафтана своего повелителя. При этом Махидевран неотрывно смотрела на Хюррем. Расшалившись, Махидевран распахнула кафтан на Сулеймане и лизнула его в грудь.
— Ах, моя персидская кошечка, сколько радости ты мне доставляешь! — ласково сказал Сулейман.
Махидевран теснее прильнула к нему, играя с золотым парчовым поясом его кафтана. Она не заметила знака, который Сулейман подал Хатидже.
— Пойдемте! — вдруг сказала Хатидже. — Мы должны вернуться к нашим детям.
Махидевран нехотя встала.
— Милая Хюррем, — продолжала Хатидже, — задержись, пожалуйста. Нарви для меня букет тюльпанов!
Не дожидаясь ответа, Хатидже схватила Махидевран за руку и повела трех фавориток по тропинке назад, в гарем, к детям.
После того как все ушли, Хюррем лукаво посмотрела на Сулеймана. Тот не сводил с нее взгляда все утро. Прихватив блюдо с пахлавой и графин с шербетом, он подсел к ней поближе. Вытянув длинные ноги и опершись о подушку, он поднес к губам Хюррем кусочек пахлавы. Пробуя лакомство, она слегка прикусила и его пальцы. Последний кусочек Сулейман положил себе в рот и слизнул крошки меда и сахара. Глаза его сверкнули.
— Мой тюльпан, губы у тебя слаще меда, — прошептал он.
Хюррем улыбнулась, закрыла глаза и чуть приподняла подбородок.
Сулейман нагнулся и принялся слизывать остатки лакомства с ее губ. Ей стало щекотно, и она хихикнула.
Откинувшись на подушки, Хюррем заметила, что из-за куста на них смотрит газель. Она продолжала пытливо наблюдать за ними своими большими карими глазами, когда Сулейман развязал пояс и, распустив полы кафтана, придвинулся к Хюррем.
