Прочитайте онлайн «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан | Глава 32
Глава 32
Зима 1520 года в Стамбуле выдалась на удивление суровой.
Температура упала ниже нуля; с Босфора дул пронизывающий ветер. Весь город накрыло толстое снежное одеяло. На огромном куполе Айя-Софии намерзло столько льда, что купол угрожал обрушиться. Сулейман так тревожился за судьбу старинного сооружения, что приказал Ибрагиму лично надзирать за сооружением временных подпорок, которые должны были выдержать дополнительную тяжесть. На куполе работал целый отряд; люди резали глыбы слежавшегося льда и снега пиками и топорами и спихивали их на улицы и во дворы.
Наконец наступила весна. Потеплело, снег начал таять, и город снова расцвел разноцветьем хризантем и тюльпанов.
Вместе с городом расцвела и Хюррем.
Сулейман лежал на диване и нежно гладил растущий живот любимой. Он прикладывал ухо к растянувшейся коже и широко улыбался, ловя признаки жизни. Хюррем проводила рукой по его длинным волосам и улыбалась.
— Ты вернешься к родам в Стамбул из своего северного похода?
— Постараюсь, любовь моя, — шептал он, не переставая слушать, как внутри шевелится его ребенок.
Несколько минут они провели в молчании. Затем в комнату вошел Гиацинт и, низко поклонившись, сказал:
— Тень Бога на Земле, главный белый евнух передает, что Ибрагим-паша хочет срочно поговорить с тобой.
Сулейман кивнул, поднялся и задернул полог вокруг дивана, на котором раскинулась Хюррем. В комнату вошел Ибрагим и в знак почтения упал на колени. Сулейман поднял друга на ноги и, приложив указательный палец к губам, кивнул на задернутый полог. Ибрагим жестом показал, что все понял.
— Господин, живущие в Стамбуле христиане волнуются. Их пугают слухи о нашем белградском походе. Они видят, как веселы янычары, и опасаются за свою жизнь.
Сулейман молча подошел к дивану у окна, выходящему на его личный дворик.
— Боюсь, если мы не оставим в Стамбуле достаточно большого гарнизона, нам не удастся предотвратить бунты, — продолжал Ибрагим.
Сулейман по-прежнему сидел молча, задумчиво слушая друга.
— Я предлагаю принять срочные меры. Все христианские церкви следует преобразовать в мечети, а христиан, которые отказываются перейти в ислам, необходимо казнить. Несколько голов на главных воротах Топкапы быстро успокоят мятежников.
Хюррем невольно ахнула, и Ибрагим повернулся к задернутому пологу.
— Нет, мой дорогой друг, — заговорил Сулейман. — Хотя Стамбул — святыня для всех мусульман, город уже много веков служит святым городом и для христиан. Хотя веру и религию нам даровали разные пророки, у нас есть и много общего. В святилище Топкапы хранятся не только реликвии пророка Мухаммеда, но и плащаница, копье и губка — свидетельства распятия Христа. Там же стоят стол, за которым проходила Тайная вечеря, посох Моисея и двери Ноева ковчега. Нет, мы не имеем права резать наших братьев.
Ибрагим снова упал на колени и спросил:
— Господин, но что же нам делать?
За пологом послышался шорох, и Сулейман посмотрел на округлый силуэт за полупрозрачной тканью.
— Господин мой, Сулейман! — прошептала Хюррем.
От ужаса Ибрагим широко раскрыл глаза. Женщина посмела заговорить! Сулейман обернулся к пологу, и уголки его губ приподнялись в улыбке.
— Господин! — снова обратилась к нему Хюррем. — Позволь христианам и евреям подумать над своей судьбой до новолуния. Пусть соберутся у наших ворот и как следует попотеют, как будто сами преодолевают крестный путь… А когда они перестанут сомневаться в том, что их всех распнут, собери их священников и патриархов и возгласи: «Как известно, Константинополь взят великим войском Мехмета Завоевателя; но он не тронул в городе ни одной церкви. Значит, и сам город, и его храмы склонили головы перед нами. Наш великий град Стамбул, центр Вселенной, призван стать вместилищем для всех религий. Пусть они процветают, ибо наш город — святейший из всех святых городов». Затем издай законы под своей печатью, которые гарантируют иноверцам свободу жить в мире и без опаски исповедовать свою веру. Так они скорее убедятся в том, что Бог един и что ты — Тень Бога на Земле.
Округлый силуэт снова опустился на диван; Сулейман заметил, как она дрожит от волнения.
Ибрагим продолжал в ужасе смотреть на полог.
Откинувшись на спинку дивана, Сулейман смотрел в окно и обдумывал слова любимой. Он улыбнулся, глядя, как маленькая желтая птичка прыгает по земле, а затем, громко рассмеявшись, подошел к Ибрагиму и снова поднял его с пола.
— Ибрагим, ты доблестно сражаешься и занимаешься государственными делами. Ты мой самый близкий друг. Но слова, которые мы с тобой только что услышали, как будто слетели с уст самой Девы Марии, благочестивой Марьям. Пусть будет так, и отныне меня будут звать Кануни — Законодателем. Все, кто проживает в пределах Стамбула, должны жить в мире.
Ибрагим поклонился и, не говоря более ни слова, вышел.