Прочитайте онлайн «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан | Глава 41
Глава 41
Последние три дня Давуд провел в заточении, в полной темноте, тишине и одиночестве. Перед тем как его поместили сюда, несколько белых евнухов привели его в надлежащий вид в отдельном хамаме для ичогланов. Он как следует пропотел, а затем с него смыли пот, растерли. После того как все его тело покрыли грязью с восточных берегов Черного моря, на нем не осталось ни одного волоска. Голову ему также выбрили, оставив лишь две длинные пряди у висков.
В темноте он водил руками по своему ставшему необычно гладким голому телу. Пальцы пробежали по груди, спустились к животу. Лаская бархатную мягкую кожу, безволосую, ниже паха, он нащупал рану, оставленную острым кинжалом служителя из Эдирне. Рана уже затянулась, хотя прикосновение было еще немного болезненным.
В темноте и тишине мысли его блуждали. Прошлое ушло куда-то в мрачные глубины его подсознания. Перед ним маячили образы новой жизни, и он мечтал о том, чтобы полностью утонуть в лучах ее отраженного света…
В конце третьего дня за ним пришел главный белый евнух и снова отвел в хамам. Снова группа белых евнухов принялась трудиться над его телом. Его массировали и терли, пока кожа не стала красной.
Лежа на возвышении в центре зала, он косился на мраморную плиту под собой. Сколько же в нем, оказывается, еще оставалось грязи и пота! Его снова покрыли густым слоем прохладной жирной грязи; евнухи черпали ее из большой чаши и щедро плескали ему на грудь, живот, бедра и ноги. После того как и эту грязь удалили, вместе с ней исчезли и волоски, выросшие после первой процедуры. Евнухи катали и мяли его, как тесто, пока он не утомился и не стал таким чистым, что кожа скрипела.
Потом он спал — так глубоко, как никогда раньше.
Утром чья-то рука грубо дернула его за плечо, пробуждая от сна. Давуд повернулся; перед его глазами все плыло. Ичоглан подавал ему знаки руками.
— А? — спросил Давуд, не понимая смысла этих жестов.
Ичоглан нагнулся к самому уху Давуда и зашептал:
— Пойдем, Давуд, тебя представят султану и запишут в журнал.
Давуд быстро съел кусок хлеба, а ичоглан помог ему надеть рубаху и штаны. Обуви не дали; представляться он пошел босиком.
Несмотря на хлеб, в животе у Давуда продолжало урчать от голода, когда его проводили в зал для аудиенций.
Он вошел в просторное помещение следом за агой. На шею ему надели поводок; старый евнух толкнул его на роскошный пол, украшенный жемчугом и аметистами.
Султан сидел на возвышении. Рядом с ним стояли Ибрагим и великий визирь; их обоих Давуд уже видел прежде многократно.
Дойдя до середины комнаты, ага дернул за поводок и надавил на бритую голову Давуда, призывая того лечь на живот.
Люди на возвышении невозмутимо смотрели на происходящее.
— Господин, Тень Бога на Земле, представляю тебе Давуда из Галиции.
Сулейман кивнул и подал знак великому визирю. Тот вписал имя нового ичоглана и место его рождения в большую книгу.
Давуд рассматривал цветную прожилку, вьющуюся по мрамору перед его глазами. Великий визирь громко провозгласил:
— Давуд из Галиции, тебе назначено пособие в размере четырех акче в день. Ты определяешься в первую оду ичогланов.
Ага дернул за поводок, и Давуд встал на ноги. Голову он по-прежнему держал низко опущенной и упорно смотрел на роскошный мраморный пол, поэтому не заметил, как Ибрагим и Сулейман разглядывали его. Он не видел, как они переглянулись и обменялись улыбками.
Ибрагим подмигнул Сулейману и сказал главному белому евнуху:
— Ага, ты сделал правильный выбор. Вижу, этот новичок займет прочное положение среди слуг внутренних покоев султана, когда пройдет все четыре оды обучения. — Ибрагим положил руку на плечо Сулейману.
Султан задумчиво поглаживал подбородок, продолжая разглядывать стоящего перед ним молодого человека.