Прочитайте онлайн «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан | Глава 51
Глава 51
Валиде-султан сидела раскинувшись на пестром покрывале своего дивана и мелкими глотками пила шербет из кубка, разглядывая лицо сына, который нежился на подушке у ее ног. Он снял официальный тюрбан, который носил с самого утра, пока занимался государственными делами. Теперь его густые черные волосы свободно спадали на спину и плечи.
Хафса провела пальцами по его прядям и нежно погладила кожу головы. Сын закрыл глаза и ощутил удовольствие. Рядом с матерью он мог расслабиться. Когда он повернул к ней голову, она пригладила его бороду, которая теперь царственно росла от линии подбородка. Ее подстригали в традиционной форме; борода окружала рот и слегка сужалась книзу. Густые волосы не скрывали благородного овала лица. Если не считать бороды, султан был гладко выбрит. Хафса провела по его щеке пальцем.
Сулейман улыбнулся и посмотрел на дно кубка с вином.
— Сын мой, — нехотя произнесла Хафса, которой совсем не хотелось нарушать их радостного уединения, — в гареме зреет недовольство. Многие твои наложницы опечалены тем, что ты получаешь удовольствие только с Хюррем.
— Поверь, матушка, Хюррем доставляет мне больше радости, чем кто-либо другой.
Хафса задумалась.
— Значит, она добилась того, о чем даже я могла только мечтать, — полностью завоевала сердце своего султана, изгнав из него всех остальных.
Сулейман жадно отпил вина из кубка и кивнул:
— Да, в самом деле, она этого добилась.
— По-твоему, ты поступаешь мудро? Некоторые говорят, что у нее дурной глаз, что она тебя околдовала и что те удовольствия, которые она тебе дарит, отвлекают тебя от твоих обязанностей.
— Кто посмел так богохульствовать? Я управляю империей своим острым мечом и правдой собственной воли.
Хафса вздохнула, не скрывая радости:
— Сулейман, ты — величайший из султанов Османской династии! Ты отбрасываешь тень на весь мир; твои деяния затмевают величие твоих предков. И все же ты остаешься мужчиной — в этом нет никакого сомнения. И, будучи мужчиной, ты обременен плотью, которая способна поставить на колени любого. Я видела, как ты дрожишь и жаждешь ее всякий раз, как при тебе произносят ее имя… Подозреваю, что ее губы и рот управляют тобой больше, чем губы и рот Ибрагима.
Сулейман, разъярившись, вскочил:
— Как ты смеешь!
— Ах, Сулейман, сядь. Порадуйся полуденному солнцу, которое так нежно ласкает нас.
Сулейман послушно сел, хотя лицо его перекосилось от ярости. Мать снова принялась нежно поглаживать его по голове.
— Хасеки Хюррем — женщина моей мечты, — негромко произнес султан. — Я буду любить ее до самой моей смерти… То же самое я могу сказать и об Ибрагиме.
Хафса дернула сына за волосы, принуждая его лечь головой на диван. Их глаза встретились. Сулейман не отвел взгляда.
— Возможно, все так и будет, сын мой, но берегись власти обитательниц твоего гарема. И берегись растущей власти Ибрагима, ибо его сладкие губы ласкают не только твою плоть.
Сулейман молча сел. Хафса поняла, что ее слова глубоко задели сына.
— Ты ошибаешься. Ибрагим верен мне, и за его верность я скоро назначу его великим визирем.
Валиде-султан откинулась на подушку; слова сына породили в ее голове новые замыслы.
— Да будет так, и пусть в знак твоей любви он женится на твоей сестре Хатидже, которая, подобно тебе, исходит слюной при одной мысли о его теле!
Возмущенный Сулейман снова вскочил и вышел из комнаты.
Валиде-султан покачала головой, радуясь успеху, и допила шербет.
— Тобой так легко управлять, мой милый мальчик; даже легче, чем твоим милым отцом.
Она налила себе еще шербета с имбирем.